— Ты ничего у меня не заберешь, — шиплю я.

Франклин стоит менее чем в десяти футах от меня с ужасной гримасой на лице: хищник-садист, получающий удовольствие от того, что поймал свою уязвимую добычу. Это позволяет взглянуть на каждую встречу, которая у меня была с Тьяго, в перспективе. Хотя он более опасен и определенно более жесток, он никогда не заставлял меня чувствовать себя в такой опасности и никогда не угрожал мне своим размером или физическими данными, как сейчас Франклин.

— Смотри на меня, — усмехается он. — Думаю, пришло время твою киску хорошенько трахнуть настоящим членом.

Мой желудок скручивается от этой мысли, и желчь подступает к горлу. Я не могу этого допустить, я не переживу такого рода виктимизации. Я бы предпочла, чтобы он убил меня.

Мои ищущие руки в отчаянии сканируют каждый дюйм полки, пока мои пальцы не натыкаются на что-то стеклянное. Когда они приближаются к ней, я понимаю, что это награда «Женщины в бизнесе», которую я получила в прошлом году. Я выиграла его благодаря голосам сотен моих коллег за мой вклад в медиапрофессию и индустрию в целом. Это был самый гордый день в моей жизни, мое главное достижение на сегодняшний день, ради достижения которого я работала до костей.

Ирония в том, что эта награда стала моим любимым оружием, не ускользнула от меня: независимо от того, где мы находимся, независимо от того, насколько безопасно чувствует себя женщина, достаточно одного мужчины, чтобы развеять эту иллюзию. Это напоминание об этом. Но сегодня мое упорство и упрямый отказ преклонить колени перед отцом могут меня спасти.

— Ты мне противен , — заявляю я. — И ты никогда не тронешь меня.

Затем я швыряю в него награду так сильно, как только могу.

Моя цель верна, и треугольный трофей попадает ему в голову, как я и планировала. Вместо того, чтобы нокаутировать его, это лишь на мгновение оглушает его. Я пробегаю мимо него, но он быстро приходит в себя. Его рука вытягивается и легко обхватывает меня за талию, притягивая обратно к своему туловищу. Ужас сводит меня с ума от моего неудавшегося побега, от перспективы того, что он собирается сделать со мной в отместку.

— Сука.

Он с силой швыряет меня обратно в окно. Звезды взрываются у меня перед глазами от силы, с которой моя голова отскакивает от стекла.

Из-за этого я ошеломлена и стала более податливой. Он прижимает меня к запястьям, его рот открывается, обнажая острые зубы и чудовищную улыбку. Я поворачиваю лицо в сторону и хнычу. Его липкое, зловонное дыхание касается моей щеки, и я изо всех сил стараюсь не потерять сознание, но повторения прошлой недели не допущу.

Мои мысли устремляются к Тьяго, я всем сердцем желаю, чтобы он был здесь и защищал меня, как он это сделал с Леоне. Я не задаюсь вопросом, почему я думаю именно о нем, я просто знаю, что мне нужен именно он .

— Ты хочешь меня разозлить, маленькая девочка? Франклин презрительно насмехается. — Я разорву твою киску и заставлю тебя истекать кровью за этот маленький трюк. Возможно, это научит тебя послушанию.

— Отстань от меня, — кричу я, сильно трясясь. — Я замужем!

До этого момента я бы сказала, что я сильная. Я хожу в спортзал несколько раз в неделю. Я поднимаю тяжести. Мое тело в тонусе и в форме. Поэтому, когда я борюсь с хваткой Франклина, я рассчитываю нанести некоторый ущерб. Чтобы хотя бы освободить одну руку. Но за миллисекунду и практически без каких-либо усилий он легко использует свою силу, чтобы одолеть меня и держать в плену. Мои запястья остаются зажатыми над головой, мое тело склонено к любым ужасам, которые он хочет со мной сделать. Резкое осознание того, насколько физически я слабее человека, столь же не в форме, останавливает кровь в моих жилах. От ужаса, который я испытываю, мне хочется застыть на месте. Мне приходится бороться со своими базовыми инстинктами, чтобы попытаться выжить.

— Не напоминай мне, — рычит он, затыкая рукой мой рот. — Хватит с тебя.

Я кричу и кричу, но его рука заглушает каждый звук, вырывающийся из моего горла. Мои мысли снова обращаются к Тьяго, и мое сердце раздваивается. Что он скажет, когда узнает, что со мной случилось? Сможет ли он когда-нибудь снова ко мне прикоснуться или вышвырнет меня и разведется со мной как с испорченным товаром? Одна только мысль об этом настолько болезненна, что у меня на глазах наворачиваются слезы.

Когда я чувствую, как пальцы Франклина касаются моего бедра под юбкой, мои глаза вылезают из орбит. Я пинаю его, яростно бьюсь, но тщетно. Его рука на несколько дюймов выше. Его твердая длина прижимается к моему животу. Я закрываю глаза, продолжая кричать, надеясь, что смогу отделиться от своего тела и перейти в другую реальность.

Лицо Франклина оказывается в нескольких дюймах от моего. Его гнилое дыхание падает мне в лицо. Я прижимаюсь щекой к окну, чтобы избежать этого.

— Судя по тому, что я о нем слышал, я не думаю, что твой муж будет возражать, если я попробую, — напевает он.

— Неправильно. Ее муж убьет тебя за попытку, — объявляет ужасающий голос, пронзающий мой кошмар стрелой надежды. Я поворачиваю голову и вижу Тьяго, стоящего в дверном проеме, на его лице застыло самое черное выражение ярости, которое я когда-либо видел. — Убери свои чертовы руки от моей жены, — гремит он. — Сейчас же.

✽✽✽

Глава 45

Тесс

Он — зрелище для отчаянно воспаленных глаз. Облегчение, которое я испытываю, когда вижу его, настолько сильное, что у меня подгибаются колени. У меня такое чувство, словно я вызвала его, как будто он услышал, как я умоляю его, и знал, что должен прийти и спасти меня. На мгновение все, что я делаю, это моргаю, чтобы убедиться, что глаза меня не обманывают. Затем, воспользовавшись удивлением Франклина, я отталкиваю его от себя и отшатываюсь от него, защитно обхватив себя руками и забиваясь в угол на безопасном расстоянии.

— Итак, ты — муж, — небрежно говорит Франклин, поворачиваясь и протягивая к нему руку. Должно быть, он клинически безумен. — Франклин Марш-Саквилл.

Тьяго не моргает, его гневный взгляд не отрывается от лица Франклина, пока проходят долгие секунды. Его гнев пульсирует вокруг нас, как биение сердца.

Стук.

Стук.

Стук.

Тьяго приближается к руке, которая остается протянутой между ними, и проходит мимо нее, вместо этого подходя ко мне.

Когда его глаза находят мои, необузданная ярость в них мгновенно смывается, уступая место той пылающей интенсивности, которую все женщины мечтают увидеть во взгляде своего мужа. Взгляд у них граничит с маниакальным, как будто он едва держит себя в руках.

Сжав мрачную линию рта и опасливо подергивая мускулами на щеке, Тьяго медленно окидывает клиническим взглядом мое тело, осматривая меня на предмет каких-либо травм. Когда он убеждается, что на мне нет видимых следов, его глаза снова поднимаются на мои. Руки дергаются, осторожно двигаясь по бокам. Он говорит, и в его гортанные слова вплетается легкая дрожь, выдающая тяжелые эмоции, которые он испытывает.

— Я собираюсь прикоснуться к тебе, амор . Все хорошо?

Я киваю и на одном дыхании обнимаю его за шею, приближаясь к нему прежде, чем он успеет дотянуться до меня сам. Его руки крепко обхватывают мою поясницу и с резким выдохом притягивают меня к себе. Он прижимает меня к своей груди, обхватывая мой затылок и уткнувшись лицом в изгиб своей шеи. На мгновение все, что я слышу, все, что я могу чувствовать , — это успокаивающий пульс его сердца, бешено бьющегося у моей щеки.

Словно лопнувший хрупкий пузырь, плотина, сдерживающая мои слезы, разбивается в ту же секунду, когда я падаю в его объятия. Все начинается с того, что одна-единственная слезинка тихо скатывается по моим ресницам, а затем я плачу совершенно самозабвенно, мое лицо спрятано в его горле, пока он держит меня. Мое тело неудержимо трясется от рыданий, когда из меня беспорядочно вырываются ужас и паника последних пятнадцати минут. Тьяго нежно гладит мои волосы, прижимается лицом к моей щеке и успокаивающе напевает. Другая его рука продолжает обнимать меня за талию, как будто он боится, что кто-то попытается оторвать меня от него. Он терпеливо утешает меня, как будто мы одни, как будто у него есть все время в мире, просто повторяя: «Все в порядке, ты в порядке, ты в безопасности» , пока он не повторяет это успокаивающе мне на ухо. В его голосе есть напряжение, которое заставляет меня думать, что эти яростные заверения могут быть важны для него так же, как и для меня.