Ей вменяли кучу преступлений, половину из которых, я уверен, она не совершала, но сейчас городу срочно нужен был козёл отпущения и правительство Нью-Йорка этим воспользовалось.

Сам же я терзался в догадках, ведь показывали только фото женщины и нигде и никогда она не мелькала вживую.

Выжила ли она или скончалась от полученных ран? Этот вопрос завладевал моими мыслями ежедневно. Возможно, что сама Анна уже давно мертва и всё, что творится в СМИ, лишь попытка дать народу требуемую жертву? Я не знаю...

Город возвращал свои былые тона, вновь наполняясь привычным ароматом лицемерной праведности после всех происшествий, а полиция стала чаще выезжать в дальние районы, вновь начиная патрулировать проблемные участки, возвращая закон и порядок на улочки Нью-Йорка.

Что же до судьбы моего друга и помощника доктора Октавиуса, Германа, то проф в прямом эфире заявил, что ничего не знает о судьбе аспиранта и тот скорее всего скрылся в неизвестном направлении. Очередная загадка, что раскалённым гвоздём засела в мозгу.

Какого ему было сейчас? Что он испытывал, зная о поступках собственной матери? Я о многом хотел с ним поговорить, но в тот момент, сразу после боя и ранения, мне хотелось поскорее добраться до тихого местечка, где можно будет просто отлежаться и прийти в себя. А вместо этого стоило отправиться на поиски.

-Чего уж теперь гадать, надо жить дальше и решать проблемы по мере их появления.

-Шон, харэ отдыхать. Приводи себя в порядок и поехали на Манхеттен, нас там Эм-Джей с подругами ждут.

-Я пас, сегодня точно без меня.

-Да в смысле? Пошли, развеемся, отдохнём...

-Это ты развеешься в объятьях своей рыженькой лисицы, я же буду весь вечер развлекать бывшую и других падальщиц, что накинутся на бедного меня.

Питу даже не нашлось, что сказать, так что парень просто махнул рукой, легкой походкой взлетая по лестнице на второй этаж, где сразу же юркнул в душ.

-Зря ты так, Шон. Девушки — нежные цветки, — подойдя ко мне, дядя Бен облокотился спиной на стену дома, всё так же вальяжно потягивая пиво, — нужно просто знать, как обойти их шипы...

-Дядь Бен, вы уж извините, но времена, когда босоногие танцы, микроавтобус и гитара завоевывали женские сердца давно прошли. Сейчас это далеко не такие милые создания...

-Да сколько, по-твоему, мне лет-то?

-Ну... Много, видимо.

-Не настолько!

-Ладно, проехали, — поднявшись на ноги, отряхиваю прилипшую землю со штанов. Скоро уже нужно будет ехать домой, так что лучше было не засиживаться, — пойду я собираться. Уж в чем ваш племянник прав, так в том, что стоит помыться.

Занюхнув рукав, почти насквозь пропахший козами и их подарочками, удивленно отшатываюсь от мощного и въедливого аромата.

-Вот так запашок.

-Ага, добротный, — ещё одна банка пива магическим образом появилась в руках Бена, с приятным слуху щелчком оповещая об открытии, — ну, ты смотри, мы же тебя не гоним. Если хочешь, оставайся у нас. Мэй сейчас уедет к сестре, так что можем посмотреть игру.

Призывно потрясся банкой пива в руке, дядька Бен подманил меня, как ослика морковкой.

-Ваша взяла. Некуда торопиться, лучше здесь спокойно переночую.

-Вот это правильно, — выглянув за угол, убедившись, что жена точно не видит, мужчина передал мне банку, — заслужили. Я бы и Питеру предложил, но у него своя награда.

-Я бы так не сказал. Уж пиво, телевизор и еда тёти Мэй всяко лучше любой женщины. Мазаль тов!

-Ха-ха, верно говоришь, парень.

С улыбками на лицах мы чокнулись банками, салютуя окончание трудового дня.

***

Затушив сигарету, Джордж Стейси откинулся на спинку старого кресла, которое с трудом удалось перетащить в новый кабинет.

Обстановка вокруг всё ещё выдавала любовь прежнего владельца к роскоши, но новоиспечённый капитан клятвенно пообещал себе, что при первой же возможности избавится от кучи бесполезного хлама, что нагромождениями свисали со стен и собирал пыль по углам рабочего места.

Липовые награды, фотографии с важными лицами города, грамоты и прочая шелуха. Забитые коллекционными машинками полки, растения и предметы роскоши из разных стран.

-И только сейчас у всех появились вопросы ко всему этому дерьму. Тьфу.

При свете настольной лампы интерьер комнаты вгонял в ещё большее уныние. Хотелось вернуться обратно к себе, в гораздо более скромную и приятную обитель, где всё стояло на своём месте, но... Теперь это уже не вариант. Статус обязывал сидеть в большом кабинете, наводя шок и трепет на подчинённых.

Новая сигарета отправилась в рот. Скоро уже стоит возвращаться домой, но горка дел, скопившаяся за последние недели, никак не хотела уменьшаться.

Разбои, нападения, грабежи, убийства, изнасилования... Целая вереница дерьма выплеснулась на улицы города, стоило только дать слабину. Но даже вся эта масса преступлений и проблем не занимала и толики внимания старого полицейского, в отличие от произошедших пару дней назад событиий.

Настоящий хаос, заполонивший улицы Нью-Йорка. Практически бунт, полный беспредела, и всё от простых людей, вышедших на улицы, а что уж там творили маргиналы, даже представить боязно.

Но вот, в один момент всё заканчивается. Новый теракт, взрывы и летящие во все стороны желтые лазеры. Толпы перепуганных людей, наперебой звонящих в диспетчерскую, обваливая телефонные линии и вынуждая всех свободных копов в срочном порядке, теряя портки, рвануть к месту происшествия.

Им оставалось всего пара сотен метров, прежде чем они приедут на место преступления, когда сумасшедшая баба начала палить своими лучами во все стороны, руша здания и убивая гражданских.

Началась паника. Никто не знал, что стоит делать и как вообще справляться с беснующейся «мутанткой». Но вот был произведён последний выстрел и всё затихло. Не было больше взрывов, не было криков или гудящего потока энергии, отправляющего в полёт грузовики.

Лишь тишина разрушенного города, в котором уцелевшие боятся произвести щепотку шума.

Джордж одним из первых ворвался на улицу, где происходило буйство, а в последующем допросе выяснилось, столкновение с другим фриком в костюме. Знакомым фриком, что уже встречался ему вживую.

Протаранив машиной обломки, он вместе с парочкой офицеров вылетел в филиал ада, своими глазами наблюдая, что может сотворить один-единственный человек за столь малый срок.

Ужас. Именно это чувство поселилось в каждом из них. Как бороться с подобной силой, если с помощью поделки юного учёного простая женщина смогла разнести микрорайон?!

Они нашли её. Избитую, сломленную, готовую распрощаться с жизнью. Валяющуюся в грязи, натёкшей из-за пробитого гидранта. Анна Шульц заплывшим от синяков лицом смотрела в небо, корчась от боли и стеная.

Руки тряслись от гнева. Не будь он столь стар и опытен, наверняка бы поддался порыву и застрелял сумасшедшую сучку, что отняла столько жизней, не только простых людей, но и его коллег, что сидели с ним за одним столом долгие годы.

Пальцы сами тянулись к пистолету, но долг победил. И спустя каких-то пятнадцать минут Анна Шульц, главное пугало Нью-Йорка в последние недели, отправилась в больницу, поддерживаемая целой бригадой врачей и пожарных.

Её состояние вызывало опасения. В голове роились вопросы о произошедшем, но никто не успел их задать. Разбежавшиеся люди не спешили возвращаться на место трагедии, чтобы ответить на вопросы полиции.

А затем пришли они. Красивые лощенные пижоны в чёрных костюмах и со значками разных служб. Одетые с иголочки, на фоне уставших и грязных полицейских, разрушенного города и зарева пожаров, они смотрелись инородно, неправильно и неуместно.

Всего пара слов, несколько угроз и намёков. И вот дело, которое вызвало столь огромный общественный резонанс, отправляется в утиль, а довольные федералы уходят восвояси, забирая все улики и запрещая вмешиваться в дальнейшее расследование.

Как позже узнал Стейси. Саму Анну Шульц точно так же развернули из больницы, увозя в неизвестном направлении. Её металлические протезы были изъяты, а все наработки, по которым так текли слюни у криминалистов и спецов, были в срочном порядке доставлены в руки черных пиджачков.