Быть может когда-то я научусь объяснять такие вещи лучше.

Так или иначе, я очутился на пороге своей квартиры.

Наконец дома. Бросил сумку на пол и, совершенно обессилевший, сполз спиной по стене.

Оставил широкий кровавый след. Куртка то успела пропитаться за время моего лежания в луже. Плевать.

Всю свою ману я потратил на лечение более пострадавшей руки, спина гораздо меньше в этом нуждалась. Главное — моей жизни больше ничего не угрожает, впервые за сутки. Что делать теперь? Выспаться. Вылечиться. Всё остальное потом.

Я был бы готов уснуть прямо там, сидя на полу напротив обувной полки, но от мыслей меня отвлёк крик моей жены.

— Привет, милая. Я дома…

В целом, совсем не удивительно что она в шоке. Мало того что я пропал, а потом появился, да ещё и выгляжу так, как будто меня переехала газонокосилка.

— Ты… что с тобой? — моя милая явно была в совершенном раздрае, наверное если бы я не оставил такого таинственного голосового сообщения напоследок — было бы лучше. Решила бы что это какой-то дурацкий розыгрыш, или что мне вдруг неожиданно стрельнуло в голову исчезнуть и спрятаться. Благодаря же моему сообщению, супруга всё это время была уверена что я в беде. И в смертельной опасности.

Вообще правильно, конечно, была уверена. Но когда помочь ничем не можешь и дополнительной информации не получишь — к чему такие знания? Они только подтачивают силы человека без всякой пользы. Говорила она сейчас в нос, а по припухшим глазам было понятно, что совсем недавно плакала. Ещё и кутается в тёплую кофту.

— Солнышко, всё хорошо. Я вернулся. Жив, цел, — а это стоило пояснить отдельно. Я же весь в крови и повязках. Порез на щеке был несерьёзным, но наверняка бросался в глаза. Хотя, здоровенное кровавое пятно на стене, оставленное моей пропитанной курткой — гораздо ярче и заметнее. Сидящий вот так у стены я выгляжу как киношный персонаж, только что застреленный из какого-нибудь дробовика в упор. Разводы на стене, по крайней мере, подходят идеально.

Жена бросилась ко мне, но не решалась как-то всерьёз меня шевелить. Пыталась понять, где вообще какая травма и что происходит. Я начал вяло вставать, и тут заметил ещё одно лицо — причём в синей форме и милицейской фуражке…

— Младший лейтенант Чернов. Что происходит? Вызвать скорую? — соображал лейтенант, к счастью, не очень быстро.

Зато мне приходилось соображать на полной скорости. Нехилое ощущение подступающей паники подгоняло меня.

Ещё до того как разделиться, мы с ребятами продумали примерную линию поведения. Тогда мы не знали что на Землю вернётся всего сотня человек, но осознавали что вся эта «магия» не останется незамеченной сильными мира сего.

Одна только волшебная сумка может во мгновение ока обрушить мировую систему борьбы с контрабандой. Или терроризмом. Что уж говорить о других, ещё более странных вещах? Телепортация? Телекинез? Да я сегодня могу пойти и выиграть премию Джеймса Рэнди, публично доказав наличие сверхъестественных способностей. А это, если я не ошибаюсь, миллион долларов.

Делать я этого, конечно же, не буду. Иначе с большой долей вероятности у меня отберут все мои «активы» и заставят работать на кого-то. Не так важно, будет ли это правительство, какая-нибудь криминальная группа или даже условно честные бизнесмены. Важно, что себе я принадлежать больше не буду, а вполне вероятно ещё и что над семьёй нависнет угроза.

И вот теперь все мои планы хотя бы первое время остаться незамеченным летели в тартарары. И билет им туда выписал младший лейтенант Чернов. В целом, у меня есть навык, который нацелен ровно на то, чтобы помочь ему забыть увиденное.

Но я его ещё ни разу не применял и реальную эффективность даже близко не могу оценить. А маны у меня оставалось 14 единиц. Замечательная ситуация.

Кажется, сейчас я раскроюсь совершенно бездарно, без всякой премии в один миллион. Бесплатно.

— Добрый день! — я постарался бодро вскочить на ноги и повести себя как вежливый хозяин, — Нет, что вы, какая скорая. Всё хорошо. Я Андрей, — протянул руку для приветствия. Он Чернов, а у меня чёрный ник. Может мы подружимся на этом основании?

— Это… — лейтенант пожал руку и вопросительно обернулся на Лену.

— Это он пропал, — подтвердила она, — мой муж. Вчера вечером исчез, прямо из одежды испарился. И записал вот голосовое, — судя по тону, она уже сотый раз всё это пыталась объяснить лейтенанту, но доходило до него туго.

— Да нет, куда же я пропал! Ох, как же глупо вышло! И Вас, лейтенант, зря дёрнули! — меньше всего моё поведение понимала жена. Уж она то точно знала, что видела, что слышала, понимала что я пропал из закрытой квартиры, оставив свои ключи внутри. Как и все остальные вещи, включая кольцо, свалившееся с пальца и наушники, выпавшие из ушей.

Её настроение мгновенно изменилось, кажется сейчас она готова была взорваться. Всегда восхищало, как быстро она умудряется отойти от первичного шока и удивления, начать делать что-то важное. Но сейчас это «что-то делать» грозило мне ничуть не меньше, чем раскрытие легенды. Ведь раз я жив и относительно здоров, значит не такая то и жертва обстоятельств…

Не стал дожидаться этого момента и постарался максимально дружелюбно и гостеприимно произнести:

— Давайте пойдём на кухню, я там всё объясню! — на меня посмотрели как на умалишённого, но шанс, видимо, решили дать, — лейтенант, вы проходите пока! Позволите я быстро переоденусь? Солнышко, а где мои вещи? — разделив этих двоих я на секунду обнял Ленку и тихо прошептал, — всё объясню как спровадим его, а пока со всем соглашайся. Хорошо?

Отстранившись, она посмотрела на меня с полным непониманием, но кивнула. Кажется, ощущение опасности её ещё не покинуло, поэтому она оставалась в мобилизованном состоянии и не давала воли эмоциям.

Я схватил телефон и запустил аудиозвонок в мессенджере. Из всех средств, доступных прямо сейчас, это — самый защищённый канал. Протокол, по которому летят данные, отличается от такового для текстовых или даже голосовых сообщений. Потому и связь гораздо хуже, потому же я надеюсь что переданный голос никто не будет хранить.

Лёша ответил почти сразу:

— Здорово! Нашёлся значит. Всё хорошо? Жив, цел?

— Лёх, жив, но срочно нужна помощь. Дома менты, а я в крови весь, пропал на сутки. Приезжай, придумай легенду, иначе я либо в тюрьме окажусь, либо в дурке.

— Ох, ниху… Кровь чья?

— Моя.

— Бля… Понял, еду.

Быстро забежал в ванную и умылся. Скинул окровавленные вещи и поверх бинтов натянул чистые.

Перевязать спину самостоятельно я не мог — слишком неудобное место. Надел две кофты с длинным рукавом одна поверх другой. Вытащил из аптечки пару таблеток отличного обезболивающего — даже довольно сильную боль одна таблетка блокировала почти на сутки. Очень жаль, что их со мной не оказалось в Саре, быть может настроение сейчас было бы получше.

Сжал кристалл маны в руке, пока он не рассыпался прахом — заполнил свой резерв до максимума. Мой последний.

206 единиц. Лечиться? Прятать следы?

Я глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Не поможет.

Сейчас, когда полисмен уже видел слишком много всего — помочь может только коррекция памяти. В которой я совершенно не практиковался.

Лечение придётся отложить. Все 206 единиц я потрачу на тот самый навык.

Что мне делать? Стукнуть лейтенанта по голове, а потом колдовать над бессознательным телом? Нет, во-первых я его скорее убью, чем оглушу. Это в кино оглушение происходит очень легко, в жизни даже после хорошего нокаута люди зачастую остаются в сознании, хотя бы частично. Во-вторых, удар явно не пройдёт бесследно и у него останется травма. Шишка, головная боль, кровь, хоть что-то, но будет. Ну и главное, в-третьих, мой навык требует воздействовать на его восприятие через органы чувств.

Я вернулся в кухню, где меня уже ждали.