— Согласен. — уверенно кивает жених, не отрывая от меня взгляда.

— Дикая Диана Викторовна, согласны ли вы взять в мужья Северова Егора Константиновича?

— Согласна. — таким тихим шорохом отбиваю, что сама себя не слышу. С трудом сглатываю ком в горле и уже громче заверяю. — Согласна. Конечно же, согласна! — выкрикиваю, ощущая, как слёзы ползут по щекам.

Когда Егор надевает мне на палец обручальное кольцо, мои руки дрожат, но он абсолютно спокоен. Без сомнений натягивает украшение. Я же только с третьей попытки могу выполнить поставленную задачу.

— Объявляю вас мужем и женой! — громко и торжественно восклицает женщина. Толпа взрывается криками, аплодисментами и свистом. Я смеюсь и плачу. Плачу и смеюсь. — Поцелуй уже жену, пока она слезами всё не залила. — подшучивая, подталкивает она.

Егор притягивает меня к себе, сам шагнув навстречу. Обнимает так крепко, что кости хрустят. Обжигает срывающимся дыханием губы, чтобы следом спалить их страстным поцелуем. Приподнимаюсь на носочках, обернув руками его шею. Сама ныряю языком к нему рот.

— Семнадцать… Восемнадцать…

Он всасывает его глубже. Ласкает своим.

— Двадцать девять… Тридцать…

Зарываюсь пальцами ему в волосы.

— Сорок три… Сорок четыре…

Прижимаюсь изо всех сил, подчиняясь безмолвному требованию его губ.

— Шестьдесят четыре… Шестьдесят пять…

— До ста?

— До тысячи!

Дышу им. Живу им. Люблю его. Схожу с ума от счастья, на которое уже и не надеялась. Таю в его объятиях. Сгораю от жара мужского тела. Собственная кожа пылает.

— Сто! — в один голос орут все, будто ставят точку.

Муж отрывается от меня, но я тянусь следом.

— Мне мало. — шелещу, прикусив нижнюю губу.

— Мне тоже. Но надо немного потерпеть, Ди.

Даже повернуться не успеваю, как влетаю в грудь брата.

— Поздравляю! — кричит Макс.

Потом так же неожиданно попадаю в руки Ника. Обнимает мама, папа, Андрей с Тимой, а дальше я уже не понимаю, кто и где.

— Я же говорила, что вы справитесь. — бомбит Настя, подлетая к нам.

— А я в этом и не сомневался. — вот его объятия для меня самые желанные.

Не переставая, как дурочка, улыбаться, кладу голову на крепкое плечо мужа, обернув руки вокруг талии.

— Я ради этого дня чуть с жизнью не распрощался, а даже дружеского поцелуя не заслужил? — вырывается из толпы Дима.

Бросаюсь к нему на шею и целую в щёку.

— И больше от моей жены ты ничего не дождёшься. — на серьёзе предупреждает Северов.

Они скрещивают взгляды. Встаю между ними, стараясь предотвратить драку.

— Кто тебе это сказал? — сталью режет Самойлов.

Гул постепенно стихает, все взгляды общаются на разворачивающуюся драму.

— Егор, не надо. Не сейчас.

— Отойди, Диана.

— Нет.

— Он прав. Лучше отойди.

Едва заорать собираюсь, как эти два гада начинают ржать. Дима жмёт руку Егору. А потом и меня, как тряпичную куклу обнимает.

— Поздравляю, Дикая. Или теперь ты Северова?

— Что скажешь, Ди? — вопрошает муж, вопросительно подняв бровь.

Перед тем, как ответить, со всей дури прикладываю его кулаком в грудь.

— Идиот. — буркаю и ныряю ему под руку. — Конечно же, Северова!

— Хорошо, что ты его выбрала. Я бы не потерпел жену, которая меня бьёт. — подкалывает Дима.

Большинство собравшихся поддерживает его дружным гоготом.

— Я тебя и так изобью. — толкаю уверенно, пригрозив ему кулаком.

Лейтенант выставляет перед собой ладонь, второй прикрывая место ранения.

— Только не бей, Северова. А ты, Северов, держи свою жену в руках, а то дай ей волю, искалечит кого-нибудь.

— Думаю, только тебя. — ржёт Егор, снова прибивая меня вплотную и целуя.

Снегопад усиливается. На улице начинает темнеть. Но в просторном зале гостиницы тепло и уютно. Никаких лишних украшений, кроме серебристых шаров и ленточек на скатертях, нет. Круглые столы, рассчитанные на шесть персон, ломятся от еды. Я позволяю себе один бокал шампанского, пока гости медленно опустошают бутылки и тарелки. Мы с мужем сидим за отдельным столом. Пальцы сплетены, а глаза сияют. Смех, шутки и тосты не стихают. Поднимается папа.

— Я хочу поднять этот бокал за свою дочь. И за своего сына. Я должен ещё раз попросить прощения у вас обоих за принятое решение. Никогда не повторяйте ошибок своих родителей. Когда у вас появятся свои дети, помните, что никто не знает, что для них лучше, кроме них самих. — руки сами ложатся на живот. Любимый накрывает своей ладонью. — Диана, ты всегда знала, что Егор твоя судьба, пусть многие старались убедить тебя в обратном, в том числе твои братья и я. Но ты всегда была целеустремлённой и не умеющей сдаваться. И вот сегодня вы пришли к тому, на пути к чему вас ждало множество препятствий. Но что есть трудности, когда следуешь за своим сердцем? Я сам вложил твою руку в его. Егор, я вверил тебе свою дочь. Теперь ты будешь защищать её и оберегать.

— И любить. — вставляет Гора. — Я не подведу вас, Виктор. И я никогда не подведу жену и детей. Я благодарен вам, что однажды вы приняли меня как родного сына. Но ещё больше я благодарен за то, что вырастили такую дочь. Что не ограничивали её, позволяя стать такой, какая она сейчас. Мы все совершали ошибки, но без них нельзя научиться жизни. Простите, что перебил, но я хочу поднять этот бокал за то, чтобы научиться замечать и исправлять свои ошибки. — сильнее сдавливает талию, на мгновение скользнув по моему лицу. — И за семью!

— За семью! — поддерживает дружный гул.

— За семью. — чокаюсь своим бокалом с соком с его, наполненным шампанским.

— А теперь, жена, разреши пригласить тебя на наш первый танец.

Встаёт из-за стола, протягивая мне ладонь. Вкладываю в неё пальцы, позволяя увлечь меня в центр зала. Вот только мы проходим его насквозь. Гора тормозит только возле выхода, чтобы взять мой полушубок и помочь его надеть. Мы выходим на улицу. Вдруг вспыхивают сотни маленьких лампочек, которыми увешаны лысые деревья. Гирлянды тянутся от одного к другому, опутывают фасад здания. За несколько часов снега насыпало столько, что кругом белым бело. Нет ни единого просвета тёмной земли. Даже расчищенная площадка сияет белизной. Снежинки мерцают, переливаются и опускаются на наши волосы. Одна из них падает мне на губы. Егор снимает её языком раньше, чем она успевает растаять. Кладёт ладонь на поясницу и, повернув голову, кому-то кивает. По улице стелется тихая песня.   Ч и т а й  к н и г и  на  К н и г о е д . н е т

"Listen to your heart".

Не отрываясь, смотрим друг другу в глаза, кружась, как те самые снежные хлопья. Медленно, плавно, синхронно.

— Слушай своё сердце, Дикарка. — тихо толкает любимый.

— Я всегда его слушаю.

Семья и друзья выстраиваются вдоль стены. Кто-то покачивается в такт музыке, кто-то подпевает, а кто-то плачет. Сегодня вместо меня слёзы льют другие. Даже от счастья плакать не стану.

Замечаю, как папа протягивает маме руку, и они присоединяются к нам. Следом подтягиваются Артём с Настей, братья со своими половинками, да и все остальные. На самой высокой ноте и взрывном моменте песни муж подхватывает меня на руки и кружит. Заливаюсь смехом, держась за его плечи. Но уже вскоре разжимаю хватку и откидываюсь назад, отдаваясь сумасшествию этого дня. Дня нашей свадьбы.

Коснувшись ногами земли, пошатываюсь. Любимый придерживает, сам едва не заваливаясь. Стискивает мою руку и тянет за пределы светового круга.

— Куда мы? — спрашиваю, переходя вместе с ним на бег.

— Туда, где всё началось.

Со смехом бежим по ночному снежному лесу. Не останавливаясь, взлетаем по лестнице на крышу. Егор обрывает его своими губами. Запечатав рот, спускает с плеч верхнюю одежду, расстёгивает платье, позволяя ему скатиться к ногам. Кожа мгновенно покрывается мурашками от холода. Муж опускается на колени, коснувшись губами живота, и стягивает нижнее бельё. Не успевает подняться, а я уже расстёгиваю его рубашку и срываю бабочку. Брюки исчезают ещё быстрее. Любимый снова подхватывает меня на руки и спускается в бассейн. Обнимаю его ногами и руками, требуя целовать меня снова и снова. Сама шарю по его телу руками, слегка царапаю, трусь возбуждёнными сосками о грудную клетку, а промежностью о твёрдый член. Он придавливает меня к стенке, блокируя все движения, и медленно толкается внутрь. Всего несколько минут нам хватает, чтобы взорваться. Роняю голову ему на грудь, дробно дыша.