— Дианка. — притягивает к себе до тех пор, пока моё лицо не утыкается в его шею. — Мы только две недели как начали над этим работать. У некоторых людей годами не получается. А мы молодые и здоровые. Просто надо удвоить количество попыток.

Не могу не улыбнуться на его замечание и игривый тон. Немного отодвинувшись, заглядываю в бирюзу его глаз.

— Тогда почему меня рвёт?

— Потому что я тебе говорил, что у вчерашней рыбы странный запах, а ты всё равно её съела.

Стоит ему только упомянуть рыбу, как я отталкиваю Северова в сторону и на четвереньках ползу к унитазу, чтобы выплеснуть в него выпитую воду. Только приведя себя немного в порядок, выхожу из ванной и бурчу:

— Надо же было так не вовремя отравиться. Чувствую себя так, будто сейчас упаду. Даже ноги не держат.

Сажусь на стул, заламывая пальцы. Гора даёт мне таблетку и воду, на которую мне даже смотреть страшно.

— Выпей и пойди поспи. Я всё подготовлю.

— Но они должны уже скоро приехать. — смотрю на часы на микроволновке, начиная нервничать всё сильнее.

— Пара часов у нас есть. Я сам со всем справлюсь. Иди отдыхай. — подталкивает ко мне стакан и пилюлю. Послушно проглатываю и двигаюсь в направлении спальни. — И не переживай, Диана. Прорвёмся.

Отвечаю на хулиганскую ухмылку, немного приподняв один уголок губ, и топаю спать. Спустя всего, да ничего, действительно проваливаюсь в сон. Будят меня громкие мужские голоса. Подрываюсь с постели и в чём есть, а именно в одной мужской футболке, еле прикрывающей задницу, вылетаю в коридор. Да на такой скорости, что буквально впечатываюсь в Егора, сдвигая его на несколько шагов в сторону. Волосы взмывают вверх, спадая на лицо. Дёргаными движениями убираю их назад и поворачиваюсь к родителям. Не зная, с чего начать тяжёлый разговор, взъедаюсь на любимого.

— Почему не разбудил? — выпаливаю с наездом.

— Потому. Выдохни. Успокойся. — короткие, резкие слова, на которые хотелось бы взбрыкнуть, но они реально помогают.

Выдыхаю и смотрю в папины глаза.

— Привет. — поздоровавшись, переключаю внимание на маму, обнимая за плечи. Тянусь к папе. Вот только его объятия даются слишком сложно. И тактильно, и интуитивно ощущаю его холод и напряжение. — Пап, — шепчу на ухо, задержав в наклонённом состоянии, — это мой выбор. Я не откажусь от Егора. — он рывком отстраняется, перестав моргать. Я с тем же ледяным спокойствием, что и Северов, взираю на него. — Я ещё по телефону сказала, что если вы не согласны с моим решением, то можете не приезжать. Раз вы здесь, то будьте добры уважать мой выбор и моего жениха. А сейчас проходите в зал, а я пока приведу себя в порядок.

С показным спокойствием, которого за внешним равнодушием совсем нет, беру руку будущего мужа, увлекая за собой и оставив родителей в полном недоумении и даже растерянности. Только за закрытой дверью ванны позволяю себе судорожно перевести дыхание и прочесать волосы пальцами обеих рук. Егор прибивает к груди и сипит тихо:

— Не кипишуй, Дикарка. Мы готовились. Разговаривали с ними по телефону. Если бы твой отец не готов был пойти на контакт, то его здесь не было бы. Но он приехал. Главное, не срывайся и не психуй. Ты можешь держать себя в руках. Покажи им, насколько ты выросла и изменилась. Ты больше не маленькая девочка, которой можно помыкать и ставить запреты. Мы уже через столькое прошли, что твои предки — мелочь. Они нам не помешают. Выгребем? — ухмыляется, заражая меня своей уверенностью.

— Выгребем, Хулиган. Можешь принести мне платье?

— Которое?

— Голубой сарафан с завязками на шее.

Он кивает и пока причёсываюсь и умываюсь, притаскивает платье. Помогает завязать ленты и сам перебрасывает волосы на одно плечо.

— Мне кажется, или они немного отрасли?

— Отрасли. — улыбаюсь нашему отражению.

— Больше не обрезай их. — сипит чуть слышно.

Сейчас мы выглядим очень гармонично. Мой нежно-голубой сарафан с закруглёнными чашечками и такого же цвета рубашка Егора. Контраст его светлых волос и кожи с моими чёрными прядями и загоревшим телом. Он смыкает руки в замке на животе и хрипит в ушную раковину:

— Представь, какая красивая дочка у нас будет.

Закрыв на пару мгновений глаза, вижу светловолосую малышку с задорно вздёрнутым носиком и звонким смехом. Не поднимая ресниц, шуршу:

— Представляю.

— Думай о ней, когда будешь говорить с родителями. Помни о нашем будущем, за которое мы сейчас боремся.

— Я тебя аномалю. — вспоминая это, отпускаю короткий смешок.

— Бля, Ди, ну и придумала. — ржёт он, беря меня за руку и ведя за собой.

В зал входим тихо. Мама с папой стоят у окна и спорят. Впрочем, приглушённые голоса не мешают расслышать возмущённый тон отца и откровенное недовольство. Северов прочищает горло, привлекая их внимание. Как только оборачиваются, замираем в разных концах комнаты. Переплетаем с Егором пальцы и обоюдно сжимаем так крепко, что и силой не разорвать.

— Присядем? — приглашает любимый, но предки не сдвигаются с места. Мама кажется совсем растерянной, а папа жутко злым. Яростным взглядом сверлит моего жениха. — Виктор, я понимаю, что каждый отец желает для своего ребёнка лучшего… — начинает Гора, но я перебиваю, не дав ему договорить.

— Но не каждый родитель знает, что будет лучшим. Пап, однажды ты уже принял за меня решение, и оно едва не убило меня. Я в любом случае выйду замуж за Егора. Если ты не готов принять нас, то лучше уезжай прямо сейчас. Я больше не ребёнок, не знающий, чего хочет. Я взрослая женщина. Из-за того, что ты не дал мне выбрать: ждать любимого мужчину из тюрьмы или верить в его предательство, я три года прожила одна, без единого близкого человека. Больше я не позволю тебе или кому-то ещё вмешиваться в мои отношения и в мою жизнь. Нравится тебе это или нет, но пятнадцатого сентября мы поженимся. Только от тебя зависит, поведёшь ли ты к алтарю свою единственную дочь или будешь метаться в бессильной ярости.

Первая сдаётся мама. Срываясь с места, обнимает меня и Егора, заливаясь слезами.

— Прости меня, Диана. Я не знала, пока ты не уехала. Ничего не знала.

— Всё хорошо, мам. Я не злюсь на тебя.

Оборачиваю её плечи одной рукой, второй всё так же продолжая держать мужскую ладонь. За этой вознёй не замечаю, как рядом оказывается отец. Сжав мамино плечо, вынуждает её немного сдвинуться в сторону. Смотрит чётко мне в глаза, а потом переводит взгляд на Гору.

— Всего два раза в жизни я совершал ужасные ошибки. И оба раза они едва не стоили мне дочери. Больше такого я не допущу. Даже если бы дело на тебя не закрыли, то я всё равно готов отдать тебе Диану. Родителям всегда трудно видеть, как взрослеют их дети. Особенно дочки. Как отец должен отдать свою девочку другому мужчине? — с нежностью накрывает мою щёку большой горячей ладонью, погладив большим пальцем. — Должен признать, что я был не прав, когда сказал, что он тебя предал. Боялся за твоё будущее. Но больше я не боюсь. Знаю, что только с ним ты сможешь быть собой. — снова смотрит на Северова. — Сделай мою девочку счастливой.

— Обещаю. — очень коротко, но невозможно ёмко заверяет мой будущий муж.

Папа же… Он… улыбается. Той самой улыбкой, которой я так давно не видела и по которой безумно скучала.

— Помню, когда в прошлый раз просил тебя об этом, ты сказал, что постараешься.

Парень сосредоточенно кивает и отсекает:

— Потому что никогда не даю обещаний, если не уверен, что смогу их выполнить.

— А теперь уверен? — с лёгким недоверием спрашивает отец.

— А теперь уверен.

Спокойствие в бархатном голосе передаётся и всем остальным. Папа протягивает руку, а Егор пожимает её.

— Надеюсь, теперь ты позволишь мне подвести тебя к алтарю? — не переставая улыбаться, раскрывает объятия.

С готовностью бросаюсь в них и часто-часто киваю.

— Спасибо, папочка. Я люблю тебя.

Он гладит по голове и толкает:

— Я тоже люблю тебя, дочка. Ты моя единственная девочка, Диана. И больше я никогда не поступлю тебе во вред. Сможешь простить своего старика?