Мне так не хватает свежего воздуха. Лесов, рек, озёр Карелии. Я здесь задыхаюсь. А может, я просто не могу дышать без любимого мужчины? Может, именно его мне не хватает?

Если завтра в течении дня не появится, то спрошу у Насти прямо. Нет смысла что-то скрывать.

Глубоко вдыхаю и падаю на кровать. Как ни стараюсь уснуть, мысли и переживания дробят мои мозг и сознание. Духота кажется невыносимой. Я кручусь с боку на бок. То открываю глаза, утыкаясь в потолок, то крепко зажмуриваюсь. Стягиваю майку и шорты, но слабый ветерок не остужает разгорячённой кожи.

Зло скрежетнув зубами и разочарованно вздохнув, принимаю то, что занятие это абсолютно бесполезное. Я только насилую себя попытками уснуть.

Умываюсь холодной водой, завязываю волосы в высокий хвост, надеваю шорты и футболку, цепляю с крючка ключи от Кавасаки, закидываю в рюкзак бутылку воды и телефон. На улице распрямляю плечи и забиваюсь прохладным ночным ветерком, приятно ласкающим агонизирующее от жара тело и играющим волосами. Прикрываю глаза, наслаждаясь лёгкой, но такой необходимой прохладой.

Снимаю блокировку с мотоцикла, перекидываю через сидение ногу и натягиваю шлем. Завожу мотор и включаю свет. На краю светового пятна, создаваемого фарой, мелькает тёмная тень. Она будто вздрагивает и скользит в темноту. Меня корёбит. По всему телу расползается липкий озноб и неприятные мурашки. Сердце вдруг сбивается с ритма. Где-то в животе появляется странное тянущее ощущение. Вдоль позвоночника до самого копчика скатывается острая дрожь. Мне внезапно становится до чёртиков страшно. Настолько, что я глушу мотор, спрыгиваю с мотоцикла и бегу обратно в подъезд.

На предельной скорости взлетаю по ступенькам, дрожащими пальцами вставляю ключ в замок, постоянно прислушиваясь и оглядываясь через плечо. Как только сердцевина проворачивается, заваливаюсь в квартиру, с грохотом захлопываю дверь, щёлкаю два замка, а ведь на второй я никогда не запираюсь, и скатываюсь по ней спиной. Подтягиваю колени к груди и обнимаю их руками. Меня трясёт. Трясёт так сильно, что зубы стучат друг об друга, а затылок бьётся о деревянную поверхность. Мне просто до усрачки страшно.

Вам знакомо ощущение, когда ни с того ни с сего вас накрывает чувство непонятной тревоги? Меня же накрывает многометровой волной ужаса. Я в нём тону. Я захлёбываюсь. Я не могу успокоиться и прийти в себя ещё долгое время.

Успокойся, Диана. Ты дома. В безопасности. Тебе это просто показалось от недосыпа. Там никого не было. Никакого маньяка, который торчит ночами под твоим подъездом и ждёт, что ты не сможешь уснуть и решишь прокатиться. — уговариваю себя до тех пор, пока паралич, охвативший моё тело и мозг, не начинает отступать, давая возможность поверить в то, в чём сама себя убеждаю.

Нет, ну правда, это глупо. Кому я нужна?

Дрожащими пальцами набираю номер Егора, но он так же вне зоны доступа.

Мысль, что это мог быть он, не даёт мне покоя. Как и та, что он не стал бы просто стоять и ждать. Он бы пришёл, а не караулил в кустах. Если я хоть немного знаю Северова, то сталкерство точно не в его стиле.

Да и с чего я вообще взяла, что это по мою душу? А может, там вообще никого и не было. Просто игра света и тени. Или собака. Или ветер пошевелил листву.

Божечки, кажется, у меня развивается паранойя после того, как кто-то подсыпал мне наркотики.

Скидываю шлем и прикладываю ледяные ладони к горящим щекам. Только теперь понимаю, что меня трусит ещё и от холода. Откуда это? На улице всё так же душно, а в квартире ни малейшего намёка на ветерок.

С трудом поднимаюсь на ноги и плетусь в ванную. Включаю горячую воду и просто стою под струями, пока не начинаю чувствовать пальцы на ногах. Кутаюсь в полотенце и заползаю под одеяло, но спать больше не пытаюсь, постоянно набирая номер Северова, поглядывая в окно так, будто кто-то сейчас влезет в распахнутое окно на четвёртом этаже. И прислушиваюсь к шорохам в квартире. Как только раздаётся стук лап по полу, вроде и понимаю, что это Хомка, но всё равно подпрыгиваю. Бегу в коридор, включая по пути все лампы, и хватаю молоток.

Остаток ночи так и провожу в нервном напряжении, не сомкнув глаз ни на минуту. Надо ли говорить, что когда я добираюсь до работы, ощущаю себя ходячим мертвецом, вздрагивающем при каждом звуке? Как ни старалась убедить себя, что я сама же себя и накрутила, странное чувство тревоги идёт за мной по пятам, медленно поглощая всё остальное.

Только припарковав мот, даю себе приказ взять себя в руки и перестать кипишовать. Достаю из сумочки небольшое зеркальце и оцениваю свой внешний вид. Учитывая то, что у меня была пара часов, привести себя в порядок, выгляжу я с иголочки. Синяки под глазами, укусы и засосы спрятаны под толстым, но ровным слоем тональника. Бежевые блестящие тени, чёрная подводка и бежевая помада. Волосы до единой волосинки стянуты в тугой пучок на макушке. Только грудь под тканью выдаёт неровные сокращения, выказывая моё истинное состояние.

Глубоко вдыхаю и ещё раз набираю номер Северова.

Безрезультатно.

За эту длинную бессонную ночь я сделала для себя ещё одно открытие: в тяжёлые моменты, пусть и неосознанно, мы ищем поддержки в самых близких. К тому моменту, как вхожу в свой кабинет, я перестаю блокировать мысль, что именно Егор является для меня человеком, на которого я могу надеяться и рассчитывать. В течении ночи я ни разу не подумала о том, чтобы позвонить родным не только потому, что они далеко, но и потому, что знала — они не смогут дать мне то чувство защищённости, которое я испытываю рядом с Егором.

На работе сосредоточиться не получается. Радует только то, что никаких незапланированных пациентов не нарисовывается. В какой-то момент ко мне заглядывает Настя.

— Привет. Ты как? — без обиняков начинает она, садясь на стул напротив.

Глубоко вздыхаю и натягиваю на лицо улыбку. Весь день её таскаю, уже легко даётся.

— Нормально. Если учитывать то, что у меня, кажется, развилась паранойя. Я не могла уснуть ночью, поэтому решила прокатиться на мотоцикле. Увидела какую-то тень и развела панику. До утра сидела с молотком и слушала каждый шорох. — смеюсь с искусственной непринуждённостью, которой на самом деле не испытываю.

Надеюсь, что Дюймовочка посмеётся вместе со мной. Скажет, что я дура, а это всё нервы. Вот только ожидаемого эффекта не получаю. Она хмурится, нервно теребя пальцами пуговицу на блузке.

— Ты рассмотрела его? — на серьёзе выталкивает она, глядя мне прямо в глаза.

Улыбка сползает с моего лица вместе с красками.

— Это была всего лишь тень, Насть. Мне просто показалось, а я себя уже накрутила. Просто в последнее время на меня столько всего свалилось, что у меня кукушка поехала.

Блондинка поднимается и опирается ладонями на стол, сканируя моё лицо.

— Мне начинает казаться, что не просто всё это. Сначала наркотики, а теперь и это.

Рвано забиваюсь кислородом и перестаю прикидываться дурочкой, расписывая чёткие аргументы, которыми убеждала себя ночью не истерить:

— Не накаляй, Настюха. Если бы это был сталкер или какой-то маньяк, то вряд ли бы он караулил ночами под подъездом. Какой шанс, что мне среди ночи приспичит выйти на улицу?

Она прочищает горло и только после этого отпускает облегчённый выдох.

— Наверное, ты права. Но после клуба мы все на нервах. Отдел на ушах стоит. Так ещё и вчерашнее убийство. В Питере расчленёнка давно не в новинку, но такая жестокость…

От её слов мороз по коже. Я, конечно, не настолько чувствительная, но в свете последних событий мой эмоциональный фон явно начал рябить.

— Так ужасно? — высекаю осторожно.

— Не то слово. А самое страшное то, что у нас, по-ходу, завёлся серийник. Будь осторожна. Лучше не ходи одна по ночам. И зайди в арсенал. Я договорюсь, чтобы тебе выписали шокер на всякий случай.

Кажется, все помешались на том, чтобы меня вооружить. Закатываю глаза и дёргаю головой вбок.

— Всё нормально. Я могу за себя постоять. — толкаю самоуверенно, хотя Дима показал, что я слишком многое возомнила о своих способностях.