— Расскажи мне. — шепчет, захлёбываясь солью.

Прижимаюсь губами к мокрой щеке, выпивая слёзы — лезвия, которые ранят смертельно. Но я продолжаю жить только для того, чтобы исправить свою самую большую ошибку в жизни. Я просто обязан дать ей то, что обещал когда-то: любовь, семью, счастье.

— Я отвечу только на один вопрос, Ди.

— Но их так много. — всхлипывает, отрывая лицо от моей шеи.

— Давай понемногу. Ладно? — кладу ладонь на щёку, растирая влагу и убирая прилипшие волосы. — Я всё расскажу, когда ты готова будешь это принять. Как и то, что ты всё равно моя.

Она судорожно затягивается кислородом, кулаками трёт глаза и размазывает слёзы. Подвернув губы, кивает и замирает. Роняет голову на плечо, трясущимися пальцами пробежав по шрамам.

Бля-ядь…

Я не хочу, чтобы она знала. Если поймёт, что я согласился на угон тачки, чтобы защитить её, то с ума сойдёт.

Какой вопрос она задаст? Что гложет её больше всего?

— Авария… — доносится едва различимый шелест. Закрываю глаза, рвано вдохнув. — Какие последствия она имела? Что-то необратимое? И кома? Что-то ужасное? То, что нельзя изменить и вылечить?

Вопрос не один, но иначе сформулировать она просто не может. А ещё она ошарашивает меня именно тем, что спрашивает об этом, а не об истинной причине моего внезапного исчезновения и очевидной лжи. Значит, именно это имеет для неё самое большое значение. Что случилось со мной.

Притискиваю крепче к себе, оставив короткий поцелуй на виске.

— Ничего необратимого, Котёнок. Только шрамы. Но это херня. — пару секунд спорю с собой, но всё же выбиваю. — Почему ты спросила именно это?

— Потому что только это по-настоящему важно.

Поднимает на меня заплаканное лицо с дрожащими губами и слипшимися ресницами. Накрываю её рот своим. Прижимаюсь губами и замираю.

— Ты сможешь когда-нибудь дать нам новый шанс, Диана?

— Пока нет. — качает головой, приподнимаясь.

Я же растягиваю лыбу от уха до уха. Встаю следом за ней и сгребаю ладонями щёки.

— Пока?

— Да, Егор. Я не готова сейчас возвращаться к тому, что было. Но и отказаться от тебя не могу. — будто виновато выпаливает Дикарка, опуская ресницы.

Наклоняюсь и целую в лоб.

— Кажется, просто секс не такое уж и плохое начало. — выбиваю с улыбкой, и Дианка робко поднимает уголки губ.

— Не начало, Северов. Продолжение.

Даже то, что остаться Ди мне всё равно не даёт, надежды не лишает. Уже обувшись, протягиваю к ней руки. Девушка не спешит. Сомневается. Сражается с собой, но всё равно проигрывает.

Шагает ко мне, задирая голову вверх и выпячивая персиковые губы для прощального поцелуя. С тихим смехом припечатываю, обнимая соблазнительное тело, теперь уже спрятанное красным халатиком до хруста. Ди ничего не предпринимает. Просто позволяет мне обнимать и целовать.

Ничего, Котёнок, я пробью твою оборону. Без спешки и давления.

— Позвони, как доедешь. — шуршит она, но резко обрывается. — Извини, это по привычке. — выбивает, краснея, и отстраняется. — Не звони.

— Мне нравится такая привычка. — бомблю с ухмылкой. — Если не хочешь, то звонить не буду.

— Не надо. — подворачивает губы и глухо вздыхает. — Напиши.

— Договорились. А теперь отдыхай.

— Пока, Егор.

— До встречи, Диана.

Как бы ни ломало без никотина, всё равно не закуриваю. Не хочу перебивать вкус МОЕЙ Дикарки. Шиза? Сто процентов. Но мне насрать.

Я даже представить не мог, чем закончится поездка к ней. От ревности и желания сдохнуть, до признания Ди в том, что я так и остался её единственным и возможностью вернуть её. А всё остальное значения не имеет.

Нет, серьёзно, что мне ещё может быть нужно?

Осознание того, что Диана ни с кем не спала, плавит мой мозг настолько, что я не перестаю лыбиться, даже поднявшись в квартиру на четырнадцатом этаже. Я даже думать о таком не мог. Помню, как когда-то заявил, что только мой член будет в ней. Тогда и сам в это верил. Мы собирались жить вместе. Без конца говорили о любви и мечтали о семье. Молодые, влюблённые по уши, глупые и наивные. Верили в то, что ничего нас не разлучит. Ладно Дианка, но я то уже хапанул дерьма, должен был быть умнее. Моя беспечность стоила нам трёх лет жизни. Киловатт сгоревших нервных клеток. Тридцать девять месяцев одиночества, тоски, боли.

А сколько их ещё впереди? Каждое моё признание будет обоих в клочья рвать. Именно поэтому и не хочу рассказывать Ди всё и сразу. Лучше маленькими дозами, чтобы она смогла усвоить их, принять, переварить, а не загнуться от передоза.

Осталось только придумать, как вести себя дальше. Вряд ли она очень обрадуется, если тупо буду писать: я с работы еду к тебе, чтобы потрахаться. Но и на свидание не позовёшь. Прямым текстом заявила, что прогулки и совместный сон под запретом. Разговоры тоже. Наверное, единственное верное решение будет тупо катить к ней, а дальше уже по ситуации. Она уже начала оттаивать. Призналась, что не может сопротивляться притяжению. Я тоже как-то пытался. Хуйня вышла. Диана боится снова обжечься, и я как никто другой её понимаю. Я просто буду рядом. Всегда.

Ещё остаётся слишком много не закрытых вопросов, но сейчас спешить нельзя. Придётся хотя бы временно смириться с тем, что Ди будет ежедневно видеться с этим ебучим Заебариком. Если у них ничего нет, то какого дьявола он зажимал её возле клуба, провожал до тачки, приехал ночью? Надеется на что-то? Но и Диана не отталкивает. Как держать себя в руках, без понятия. Но и сцены ревности закатывать тоже нельзя. Придётся принимать, пока Дикарка не сдастся мне, а потом уже и клоуняру на место поставлю.

Скидываю кроссовки, на ходу набивая сообщение Диане.

Е. Северов: Я дома. Сладких снов, малышка.

Отбрасываю телефон, не ожидая ответа. В том, что ничего не напишет, на все сто уверен. Достаточно и того, что попросила написать. Совсем как раньше. А это уже дорогого стоит.

Скидываю шмот, тяжело вздохнув. Дома духота такая, что кожа сразу покрывается влагой. Открытые нараспашку окна не спасают. Сквозняка ноль. Закрываю их все и врубаю сплит-систему. Направляюсь в ванну и встаю под прохладные струи. Устало растираю зудящие глаза и провожу ладонями от висков, сцепив пальцы на затылке. Упираюсь лбом в мраморную стену, позволяя струям бить меня по спине и затылку. Капли стекают по лицу, срываясь с носа, губ и подбородка. Дыхалка слетает. Я, сука, понимаю, что больше без Ди не могу. И у меня в голове зреет гениальный план, как нам перейти из "просто секс" к свиданиям и разговорам. Ей нужны ответы, а мне нужна она.

Обтираюсь полотенцем и нагишом заваливаюсь на кровать. Понимаю Дикарку, когда она сказала, что просто завалилась голая спать. По такой жаре даже на улицу не хочется шмотки натягивать.

Левое плечо нихерово так саднит от её укусов. Понимаю, что она старалась сдерживать крики, но могла бы и подушку погрызть. На меня и без этого в больнице смотрели так, будто я провёл ночь в борделе, забронировав всех шлюх разом.

Хорошо хоть, что сегодня мы с Ди не зверели. Обоим нужна была передышка.

Переворачиваюсь на спину и нащупываю телефон, чтобы посмотреть время. Мотор срывается с места, принимаясь долбиться где-то в животе, будто сотни сраных мотыльков, когда вижу сообщение от Дикарки.

Диана Дикая: Спокойной ночи, Егор.

Диана Дикая: Аномальных снов.

Растягивая лыбу на всю рожу, прикрываю глаза. Греет изнутри зарождающаяся искра. Пока такая робкая и несмелая. Дунь — потухнет. Но я собираюсь оберегать её, пока не перерастёт в сжигающее всё на своём пути пламя.

Любит же, дурочка. Знаю, что любит. Иначе не было бы всего этого.

Не выдержав, отбиваю.

Е. Северов: Аномально, Диана.

Она отвечает почти сразу же. Присылает злобный смайл. Тут же пиликает второе сообщение.

Диана Дикая: Не перегибай, Северов.

Разражаясь смехом, бью по экрану.

Е. Северов: Учись принимать. Я всё равно тебя не отпущу.

Отправляю. Ди читает, но ответа не следует. Исчезает из сети.