После первого безумия лениво раскачивает бёдра, не переставая целовать. Я глажу его спину и плечи, нащупывая пальцами кривые изломы шрамов.

Почему он всё же не говорит, что случилось?

Гора отрывается от моего рта, глядя в глаза. В его зрачках столько вины и сожаления за недавнюю дикость плещется, что я просто не могу этого выдержать. Запускаю пальцы в волосы и притягиваю его голову обратно. Но Егор отводит её в бок и скользит губами по щеке, скуле, шее. Оставляет десятки, а может и сотни влажных поцелуев. Сначала он клеймил моё тело грубостью, укусами, засосами. Сейчас же нежностью ставит своё клеймо на сердце.

Я не то что телом управлять не могу, мысли не контролирую. Я проваливаюсь в любовь к человеку, которого не должна любить. И я не должна быть сейчас здесь. С ним. Но вместо того, чтобы оттолкнуть его и уйти, пока ещё не поздно, закидываю ноги на его поясницу и поднимаю таз навстречу его медленным глубоким толчкам.

Твёрдый толстый член Северова доставляет такое удовольствие, какое не может ни один другой. Погружает в томную негу экстаза.

Да и какой смысл отрицать? С любимым мужчиной просто не может быть иначе. Он был моим первым. И он навсегда останется моим единственным. Пусть ему я никогда не признаюсь в этом, но секса с другими у меня не было. Я просто не смогла. Как только дело заходило дальше поцелуя, я сразу выжимала тормоз и сбегала.

Когда Егор требовал ответить, когда в последний раз у меня был секс, чуть не сказала: утром в день моего девятнадцатилетия. С тобой. Только, мать твою, с тобой!

Нельзя ему этого знать. Я и так уже натворила дел.

— Диана. — хрипит парень, прикусывая мочку уха. — Моя…

Подвернув губы, отрицательно качаю головой.

— Нет.

ДА! — орёт безумное сердце.

Его. — соглашается растёкшийся мозг.

Только его. — подыгрывает распалённое тело, крепче прижимаясь к стальному прессу.

— Моя, Дикарка. Моя. — рычит, глубже вгоняя в меня эрекцию.

Откидываю голову назад, ударяясь затылком в паркет так, что пульсирующая боль пробивает череп. С силой вгоняю ногти в плечи.

— Осторожнее, дурочка. — улыбается Егор, проталкивая руку и растирая ушибленное место.

Божечки… Да что же он такой нежный и заботливый? Пусть опять будет грубым. Пусть злится! Пусть делает больно физически! Только не ведёт себя так, будто мы вместе.

— Не надо. — шиплю, отворачивая лицо, когда он прижимается к губам.

— Только секс, да? — выбивает с иронией, будто воспринимает это всё всего лишь глупой шуткой.

— Да, Северов! Так что можешь не нежничать.

— Хорошо. Вот только я буду сам выбирать, как тебя трахать. — рычит он, сдавливая затылок и разворачивая моё лицо обратно на себя.

С тихим рычанием впивается жёстким поцелуем в мой рот. Зло проталкивает язык между сомкнутых губ. Прихватываю его зубами, чтобы остановить, но предательское тело не играет по моим правилам. Отвечаю. С несдержанным стоном веду по нему своим языком. Ласкаемся только кончиками. Осторожно, играючи, без напора.

Гора неспешно подаётся тазом назад, чтобы через мгновение с силой вогнать в меня раздутый похотью член. Откидываюсь на его руку, выгибаясь дугой. Принимаю его так глубоко, как только способна. Каждый рывок — взрыв эйфории. Лоно, не знающее других мужчин, теперь уже беспрепятственно позволяет Северову доставлять и получать удовольствие. Мягко обволакивает скользящую внутри плоть. Он двигается так медленно и долго, что я начинаю умолять ускориться и поднять меня на вершину.

— Нетерпеливая моя малышка. — раздаётся возле уха хрипловатый смех Егора, покрывающий щекочущими мурашками каждый миллиметр лоснящейся от пота кожи. — Перестань спешить куда-то. Я всё равно не отпущу тебя до самого утра.

— Не отпускай. — шепчу в бреду его близости.

Несмотря на свои слова, наращивает темп. Толчки становятся быстрее и резче. Дыхание сбивается. Пот стекает по его спине и грудине. Капает на меня, смешиваясь с моей собственной влагой. На каждом рывке мокрая спина скользит на гладком напольном покрытии. Смазка вперемешку со спермой течёт по ягодицам и между ними. Крепче вдавливаю пятки в поясницу, подмахивая вверх навстречу его выпадам.

Теряя себя, тянусь к его рту. Несколько раз прохожусь языком по губам, пока парень не всасывает его в ротовую полость. Одной ладонью придерживает затылок, чтобы я не билась головой об пол. Второй гладит бок, перебирает рёбра, ласкает шею. Я царапаю и без того разодранную спину. Стонем друг другу в рот. Глотаем дробное дыхание. Не переставая, целуемся. Когда Егор слегка замедляется, не давая на обоим достичь пика, как одурелые гладим, касаемся, изучаем заново. И да, снова и снова сплетаемся губами и языками. Я впитываю столько его пряного вкуса, сколько только способна.

Северов приподнимается, но я тянусь следом, не позволяя разорвать нашего контакта. Он перехватывает за лопатки, притискивая к раскалённой груди. Соски до боли трутся о его грудную клетку. Парень просовывает мокрые ладони под мои ягодицы и приподнимает, не покидая влагалища. Вытягивает ноги вперёд, слегка сгибая их в коленях.

— Хочешь быть сверху? — сипит, оставляя очередной засос.

Божечки, на моей шее и так живого места не осталось, а он всё клеймит и клеймит.

— У меня сил нет шевелиться. — шепчу, отвечая ему тем же.

И это правда. Тело кажется тяжёлым и одновременно неестественно лёгким.

— Тогда ногами в пол упрись и приподнимись немного.

Не совсем понимаю, что он собирается делать, но послушно приподнимаюсь вверх, делая упор на пятки прямо за его спиной. Ладонями держусь за покрытые царапинами и укусами плечи. Егор ещё немного сползает вниз и сжимает задницу, поднимая меня выше, а потом с силой опуская на член, одновременно рванув бёдрами навстречу. С громким хлюпающим шлепком и удовлетворённым стоном принимаю его агрегат на всю длину. Северов тоже издаёт шипящий стон. Вдавливает пальцы в бока. Толкает меня назад и сползает губами по горлу к груди. Бьёт языком по одному соску, а затем и по другому. Всасывает в рот, не переставая гладить влажной плотью и пошло причмокивать.

— Какая ты вкусная, Ди. — бубнит, возвращаясь к губам.

Быстро наращивает ритм толчков. В новой для себя позе могу только выкрикивать бессмысленные слова и умолять не останавливаться. Толстая шелковистая головка задевает ту самую точку, которую раньше он стимулировал только пальцами. Пружина скручивает все органы, стягивая низ живота в один болезненный нерв. Кусая то свои губы, то Егора, отдаюсь безумию и кончаю. Выгибаю поясницу, цепляясь за Северова, как за единственный шанс пережить острое удовольствие. Он же продлевает его, продолжая вколачивать член в моё влагалище до тех пор, пока не орошает новым выплеском спермы нутро. С гортанным стоном вдавливает моё лицо в своё и бешено целует на протяжении всего периода, пока нас выворачивает удовольствием.

Как закороченная, не могу остановиться, поднимаясь и опускаясь, пока Гора не тормозит меня, грубо насадив по самые яйца.

— И так выдоила, Дикарка. Дай хоть минуту передохнуть, а потом продолжим. — бомбит мне в рот вместе с тяжёлым рваным дыханием.

Откидывается спиной на стену, гладя мокрыми ладонями такую же мокрую спину. Перебирает пальцами позвонки. Роняю голову ему на грудь, слушая сбивчивые удары сердца.

— Егор, — шепчу тихонечко, касаясь губами шрама на плече, — ответь мне.

— Что ответить, малышка? — сипит, опуская затуманенный взгляд на моё лицо.

Судорожно втягиваю носом воздух, когда слышу это обращение. Казалось, что это было в прошлой жизни. Так много воспоминаний поднимает в душе. Впервые он назвал меня так после того, как я рассказала о своих шрамах, а потом признался в любви.

Толкнувшись вперёд, прячу лицо на его шее.

— Откуда шрамы? Что случилось?

Он глухо вздыхает, усиливая давление рук на моей спине.

Я знаю, что это значит. Он злится.

— Если я расскажу сейчас, то тебе придётся принять то, что ты моя, Диана.