— Не знаю.

— Вероятнее всего на ней имелись какие-то надписи. Кто её вынимал? Спросите у них. А потом проверьте тело конунга, у него должен находиться амулет, медальон или какой-нибудь оберег.

— Значит, всё-таки убийство, — мрачно сказал Силь-йорд. — Аль-йорд бы не стал брать оберег из чужих рук. Скажите, а в этой книге написано, как сделать подобную штуку?

Жора пролистал фолиант и нашёл листик с надписями на ваннском языке. Он лежал в качестве закладки именно на странице, где указывалось, как делать подобные артефакты, но перевод гласил, что этот медальон позволяет поддерживать мысленную связь на расстоянии.

— Вот этот.

— Альма сказала, что это амулет для общения с братом. Мастер нанёс знаки на два серебряных диска, — сообщил Силь-йорд. — Мы проверяли и, зажав их в кулаке, могли общаться на расстоянии. Аль-йорд ухватился за эту идею и хотел сделать мне такой же, но я отказался.

— То есть их должно быть всего две штуки? — Жора интересовался не из праздного любопытства, а достав кинжал, начал наносить на серебряную тарелку аналогичный знак. — А где вы говорите этот медальон?

— У Альмы.

— Вас не затруднит принести его?

— Альма! Душа моя, зайти сюда, пожалуйста, — крикнул он.

В комнату вошла мать Цуц-йорда и с ненавистью взглянула на Жору. Гость поднялся на ноги и, взирая на неё истинным зрением, спросил:

— Позвольте поинтересоваться, вы знали что тот амулет, который вы назвали переговорным, в самом деле приговорил конунга к смерти?

Альма искренне возмутилась и Жора пришёл к выводу, что её использовали «в тёмную».

— Да как ты смеешь обвинять меня в убийстве родного брата!

— Достаньте тот медальон и киньте его в любую сторону.

— Куда кинуть? Зачем кидать? Силь, что происходит?

— Душа моя, делай, что он говорит, а потом расскажи, кто подарил тебе эту книжку. У меня возникло много вопросов к этому человеку.

Жора впервые видел, как Силь-йорд настаивает и его взгляд не предвещал ничего хорошего. Он нахмурился и Альма, сняв с шеи медальон, запустила его в стену. Артефакт вильнул в сторону и оказался на серебряной тарелке.

— Как я и предполагал, стандартный амулет сродства и среди сотен ваннов стрела поразила именно конунга. — Жора с сочувствием взглянул на женщину, которая с удивлением взирала на тарелку. — Я могу выйти, если вы думаете, что это я колдовством притянул ваш медальон. Скажите Силь-йорд, наконечник того копья серебряныё? Хотя, вероятнее всего посеребренным, так как серебро слишком мягкий металл и мог не пробить доспехи.

— Альма, забери тарелку и иди к себе в комнату. Надеюсь, ты не сделала подобный амулет Цуц-йорду? — Силь-йорд строго взглянул на супругу, и та вжала голову в плечи. — Отдала?

— Оправила с письмом, — ответила она.

— Я завтра к нему поеду. Надеюсь пока не поздно, — сказал Жора.

— Мих-Костонтис, как думаете, кто спланировал эти покушения?

— Вы издеваетесь? Я только сегодня приехал, — воскликнул Жора. — Вы здесь живёте. Вот и спросите себя, кто хотел смены власти. Тут действовал человек с фантазией. Он знал характер вашей жены. Если бы Кор-иверг не зарезал Юрги-шамана, я бы поставил на него.

— Зарезал?

— Так мне сам Кор-иверг сказал, но трупа я не видел.

— А Мида-знахарка могла? — неожиданно спросил Силь-йорд.

— А ей это зачем? Она Цуц-йорда любит. Племянник, как-никак.

— Зато Аль-йорд её злил.

— У неё было много возможностей убить конунга, — отрицательно покачал головой Жора. — Вот Фаю бы она с удовольствием прибила, а Аль-йорда нет.

— Вы так хорошо знали знахарку?

— Она могла зарезать Уля-найденыша, но не стала этого делать, — сказал Жора. — Мида заботится о людях.

— Мида — ведьма! — Альма словно выплюнула это обвинение.

— Силь-йорд, я верю в ваше благоразумие, поэтому надеюсь, вы не станете принимать поспешных решений, — поднявшись из-за стола, произнёс Жора. Он кинул на серебряную тарелку фолиант и, мысленно прочтя заклинание, обратил книгу в пепел. — Проверьте, чтобы не осталось копий.

Чары потратили его силы, но нужно произвести впечатление, поэтому он сознательно пошёл на эту жертву.

— Душа моя, ты же ничего оттуда не переписала?

— Нет, — буркнула Альма. — Надо написать письмо Цуцу. Пусть вернёт мой подарок. А то…

— Пишите, я передам и уничтожу опасную вещицу, — кивнул Жора.

— Альма, ты иди, я сам всё напишу, — распорядился Силь-йорд. Когда она вышла, он тяжело вздохнул и добавил: — Вроде умная женщина, а иногда такие глупости делает, что не знаю, как прикрывать её ошибки.

— Надеюсь, ей хватит ума не говорить что по её вине погиб конунг?

— Я поговорю с ней, — кивнул Силь-йорд. — Вы едете к ведуну?

— Да, завтра с Брин-хродвигом поеду навестить старика.

— Тинга ждать не будете?

— Зачем? Я чужак и там мне не рады. — Жора пожал плечами. — Вы разберитесь, кто лишил вас власти, но официальные обвинения погубят именно вас, так что действуйте как раньше, по-тихому. Хотя, что я вас учу…

Силь-йорд быстро написал письмо «сыну», поднялся из-за стола и произнёс обычные прощальные слова:

— Попутного вам ветра.

— Успехов в выявлении заговорщиков.

Жора вернулся в общий зал и заметил, как Брус-хродвиг выходит за порог. Вскоре ярл вернулся мрачнее тучи и заявил, что на рассвете уходит домой. Берсерк попросил завезти его на остров с каменным кругом, но тот отказался. Братья начали спорить и, в конечном счете, Брин-хродвиг напомнил, что хоть в бою они не потеряли людей, но многие получили ранения и желательно показать их Миде — лучшей знахарке ваннов. Если не заботиться о воинах сейчас, потом за ярлом никто не пойдёт. Брус-хродвиг кивнул, и утром они отправились на север на палубе дракара. Путешествие прошло без эксцессов, и на берегу у крепости их встретил ведун. Он взглянул на Жору и спросил:

— Мих-Костонтис, что же тебя постоянно тянет в наши края? Ты же ушёл!

— Я нашёл Фаю в Суролтаре и привёз её обратно.

Жора не стал изображать радость от встречи, так как не совсем понимал, как к нему отнесется Слитовина. В душе он надеялся, что она сменила гнев на милость и готова прийти в его объятья, но вестница не вышла его встречать.

— Пришёл к крылатой? — Ведун усмехнулся и добавил: — Она у Миды.

— И что она там делает?

— Делится опытом в лекарском деле, — сказал одноглазый старик. — Воин из неё никудышный, вот я и отправил её подальше от Цуц-йорда.

— А как она согласилась покинуть источник? — Жора сильно удивился, так как знал, что без магии вестники теряли способность к полётам.

— Она то здесь, то там, — пояснил ведун. — Я слышал, убили конунга.

— Да, я тоже удивился, — кивнул Жора.

— Ты понял, что его именно убили, — тихо сказал одноглазый старик.

— Неужели? — Жора изобразил удивление.

— Мих-Костонтис, не прикидывайся дурачком. Ты же понял, что просто так невозможно попасть стрелой из метателя в какого-то определенного человека. Причём произвели только один выстрел.

— Я этого не знал, — ответил Жора.

— Я наконечник видел. Он посеребренный и на нём знаки.

— Как интересно, и что там написано?

— Колдовство, — мрачно сказал ведун. — Альма совсем рехнулась, раз посылает сыну волшебные амулеты.

— Где он?

— Кто?

— Амулет, который прислала мать Цуц-йорда? — Жора не хотел, чтобы ведун сравнил надписи на наконечнике и медальоне.

— У меня. Я как увидел наполненный силой оберег, сразу его забрал.

— Уничтожил?

— Нет, но думаю, у конунга на шее висел такой же. Кто-то хотел убить Аль-йорда и покушался на моего ученика, — произнёс ведун. — Если бы ты не уехал, я бы подумал, что это ты.

— А мне это зачем? — Жора изогнул бровь от удивления.

— Это настоящая магия, а ты колдун. К тому же хочешь вернуть вестницу.

— Ведун, если бы не Фая, я бы здесь не оказался, — сказал Жора.

— Знаю, боги шепнули, что ты не причём, но если тебя обвинить, всё складывается, — пояснил старик. — Зря ты приехал. Уезжай.