— Если бы ты не притащил эту крылатую потаскуху…

— Фая, не я виноват, что она оказалась в кругу камней, — устало произнёс Жора. — Её сородичи вестники из другого мира начинили тело девушки опасным заклинанием и отправили на самоубийственную миссию в тронный зал. Там одна ведьма, чтобы не произошло несчастья, вытолкнула Слитовину в окно портала. Если бы я не вынул из её раны зерно Хаоса, произошёл бы взрыв и ведун вместе с Цуц-йордом оправились бы в зал героев. Но я не знал, куда попаду, для меня было важно спасти девушку, которую полюбил…

— А что же ты тогда на ней не женился? — с ехидцей спросила Фая.

— А она тоже женщина и у неё тоже бывают истерики, вот она и заявила, что не желает меня видеть, — ответил Жора.

— Значит, она тебя не любила, — заявила Фая.

— Ваше величество, если бы я оказался похож на вашего мужа, то сделал бы вот так, — Жора воспроизвёл заклинание похоти, и Фая покраснела и часто задышала. Быстро убрав подпитку энергией, он взглянул в её расширенные зрачки и спросил: — О какой любви вы там говорили? Если я вас разложу прямо здесь у всех на виду, вы этого даже не заметите. Любовь — это сладкий яд в крови. Чем чаще получаешь раны, тем быстрее уходят чувства. Но я человек благородный и не стану применять на вас чары.

— Мих-Костонтис, ты негодяй! Я тебя ненавижу, но всё равно требую, чтобы ты сопроводил меня и эринию на север, — заявила Фая.

— Какую эринию? Что она там забыла?

— Крылатая воительница, но у неё перья не белые, а чёрные, — пояснила королева. — Эта девица ненормальная. Я её боюсь. Она ко мне пристаёт.

— В смысле, как мужчина к женщине? — уточнил Жора.

— Да, она меня трогала в разных местах…

— И вам это не понравилось? — поинтересовался Жора.

— Но это противоестественно, так же когда берут не туда, куда обычно.

Жора округлил глаза и удивился тому, что Фая совершенно не заметила того, что призналась в насилии. Он сам смутился, так как, несмотря на то, что она его ненавидела и презирала, эта женщина выглядела невероятно привлекательной особой, и Жора с большим удовольствием поглядывал на красивое лицо, ладную фигуру и с наслаждением вдыхал аромат её тела. Если бы не нормы морали и принципы не соблазнять женщин против их воли, он бы точно не сдержался и кто знает, может Фае бы понравилось?

Однако их беседу прервала крылатая блондинка. Она подошла к ним и, окинув его невыразительным взглядом, спросила королеву:

— Он к тебе пристаёт? Хочешь, я сломаю ему руки.

— А ты умеешь драться? — поинтересовался Жора.

— Я, таких как ты строго наказываю, — с пафосом заявила эриния.

Жора разглядел крылатую девушку и осознал, что она вполне приличный боец. Мускулы плеча и запястья хорошо проработаны, но с ногами, как и всех пернатых форменная беда — слабенькие у неё ножки. Жора мысленно прикинул, сколько бы секунд она продержалась против него, и понял, что недолго, но вот гонору у неё имелось, как на целого шестикрылого мастера меча.

— Ляля, не смей его трогать, он будет сопровождать нас на север, — сказала Фая. — Он, конечно, не дракар с командой ваннов, но драться тоже умеет.

— Я его разделаю, — с усмешкой заявила эриния с детским именем Ляля.

Она прижалась к нему всем телом и обвила его черными крыльями.

— Это что-то значит? — поинтересовался Жора.

— Не бойся, я не буду тебя сильно бить. Когда ты проиграешь, мы сольемся в страстных объятьях, и я понесу от тебя эринию, — мечтательно сказала Ляля.

— А бить обязательно? — с усмешкой спросил Жора.

— Так самец же просто так не дастся, — выразила недоумение Ляля.

— Ха-ха-ха! — рассмеялся Жора. — Ваше величество, я вас понимаю. Можете смело на меня рассчитывать во время путешествия на север, так как оставлять вас наедине с этой особой слишком бесчеловечно.

— Ты меня оскорбил? — сжав кулаки, рыкнула Ляля.

— Нет, жду не дождусь отправления на север, — усмехнулся Жора и добавил: — Вы знаете, уважаемая эриния Ляля, смею вас уверить, я готов заключить вас в объятья и без боя. Но это потом, а пока давайте посмотрим, что там делают с благородным Георгом. Чует моё сердце, что мы будем смеяться…

Утром следующего дня в порт прибыла утлая лодочка, управляемая рыбаком и на пристань сошли два колоритных персонажа. В принципе в Суролтаре часто встречали ваннов. Они словно башни возвышались над толпой обывателей. Но видеть бородатого рыжебородого гиганта в компании с седым заросшим старым рыцарем пока не приходилось.

После того как Жора посмеялся над рыжебородым Георгием, он попрощался с «армейским ёжиком» и, уступив Арине, позволил ей применить заклинание для роста волос. Сейчас он походил на патлатого хиппи, повязавшего на голову кожаный шнурок. Так же он облачился в бригантину, которую привез из Озерска Саладар сын Алисара, а Гервин купил у приказчика. Как оказалось, именно эту броню Мих-Костонтис снял с тела убитого им в поединке молочного брата барона Ольтана, некоего Эроля ли Криг. Доспехи оказались малы Георгию, а вот подогнать их под габариты Жоры с трудом все же удалось. Поверх бригантины на него надели наруч, налокотник, наплечник, набедренник, наколенник и наголенник. Получился танк в миниатюре. В комплекте не хватало шлема, но имелся капюшон-койф совмещенный с кольчужным ожерельем, призванным защищать горло. С какого-то старого треугольного щита содрали краску, и Энжела нарисовала медведя. В общем, дипломированный маг огненной стихии выглядел заправским рыцарем. В принципе он не сильно выделялся в ряду наводнивших столицу разных благородных воинов. А вот Георгий в медвежьей шкуре, приобретенной в соседней деревне, и с огромной секирой ваннов выглядел впечатляющим. Его густая рыжая борода и огненная шевелюра ярко контрастировали с белыми волосами Жоры.

Рыбак высадил пассажиров и спешно ретировался, чтобы не отвечать на вопросы любопытных дружинников северного герцога. Благо после вчерашних боёв с грабителями на пирсе не оказалось разных портовых чиновников, которым всегда есть до всего дело. Так медленно и вальяжно два высоких широкоплечих воина прошествовали по улицам, и подошли к воротам в верхний город. В карауле опять стоял худощавый длинный шутник. Он округлил глаза и как бы, между прочим, рассказал историю:

— Стоит как-то один ванн на берегу и рассуждает: «Я — Бар-дьйор, у меня много кораблей, но никто не говорит, что я кораблестроитель. Я — Бар-дьйор и у меня много городов, но никто не говорит что я градостроитель. Я — Бар-дьйор и у меня много воинов, но никто не говорит, что я военачальник, а стоило мне всего разок полюбить овцу».

Стражники начали хохотать, а Жора остановился и «перевёл» Георгию этот анекдот на язык ваннов, тем самым давая понять, что неплохо бы что-нибудь предпринять. Георгий медленно развернулся и, приблизившись к худощавому юмористу, сказал на языке ваннов:

— Я — Ни-дьйор, берсерк. Ты оскорбил моего родича конунга Бар-дьйора. Скажи, когда я оторву тебе голову руками, как меня назовут? Нихолор, переведи ему мой вопрос.

Жора усмехнулся в бороду, выполнил просьбу и, заметив, как побледнел шутник и напряглись стражники, демонстративно спросил Георгия:

— Ни-дьйор, ты понимаешь, что тут тебе не там? Здесь нельзя просто убить человека. Существует закон…

— Я заплачу виру. Медной монеты хватит?

— Думаю, нет.

— За такой поганый язык в наших краях рубят голову на месте, — начал яриться Георгий. — Я сдерживаюсь, как ты просил.

— Если ты его убьешь, нас посадят в тюрьму и мы не найдём королеву Фаю, — убеждал рыцарь берсерка. — Скажи, а если он извинится, его тоже придётся убить?

— Он готов потерять самоуважение? — удивился Георгий. — Я могу вызвать его на поединок и оторвать голову. И для него не будет урона чести. Он погибнет, как мужчина.

Рядом с длинным шутником появился коренастый воин, который тихо перевёл беседу рыцаря и ванна и побледневший юморист поежился в нервном ознобе. Он оценил широкие плечи и могучую мускулатуру Георгия. Ко всему прочему крепыш поведал о назначении медвежьей шкуры и что их носят берсерки, то есть подверженные священному неистовству воины. Осознав, что противостоять такому шкафу не сможет, шутник как-то сгорбился и попросил перевести его извинения Ни-дьйору и его, несомненно, могучему и достойному уважения родственнику по имени конунг Бар-дьйор.