Из открытых дверей балкона до меня донеслось легкий дуновение теплого ветерка. Тюль, который прикрывал вход на балкон, как будто взмахнул невидимой рукой. Он словно приглашал посмотреть, куда выходят мои окна. Слева от меня возвышалась невообразимых размеров кровать с балдахином. «Будем надеяться, что нежелательное соседство не помешает мне насладиться ночью уютом мягкой постели», — хмыкнула про себя. Рядом стояли две невысокие светлые тумбы. Мягкий ковер с длинным ворсом был расстелен у кровати.

«Слишком много всего», — подумала я. И как бы я не вспоминала свою юношескую комнату, а что-то здесь мешало вконец расслабиться. Самой себе я казалась грязным темным пятном в светлой обстановке этого дома. Чужачка, которую были вынуждены приютить. Покоя не давал мужчина, стоявший рядом с отцом Марикуса. Знает ли он, кто я? Сколько вообще ему известно?

— Надин! — Марикус без стука вихрем ворвался в мою комнату, не подумав даже о том, что я могу быть раздета. — Наконец мы можем поговорить!

— Проходи, конечно! Разумеется, я не могу быть раздета в собственной комнате. — не смогла не уколоть его. — Душ? Зачем мне такая ерунда? Я же не жила в хижине несколько дней, вынужденная избегать адского изобретения. Ванной то есть, — продолжала издеваться я. Щеки молодого человека начали стремительно покрываться алым румянцем.

— Ну прости, я спешил быстрее поговорить, пока отец и Октимус заняты обсуждением очередной поставки зерна из соседнего поселения, — пробурчал Марикус.

— А не думаешь, что говорить нужно было как раз тогда, когда над нами не довлели твои враги? — язвительно спросила у него.

— Как ты поняла? — вскинул он на меня глаза.

— Черная магия имеет свой след, Марикус, — сложила руки на груди. — И, честно говоря, я до сих пор не понимаю, почему твои родители этого не видят.

— Потому что они околдованы, — Марикус сел на краешек постели.

— Однозначно нет, — покачала я головой. — Это я бы тоже увидела.

— Вот. И ты мне не веришь. Ни одна из ведьм, что приходили в мой дом, не смогли найти следов этого колдовства. Но я знаю, Надин с родителями что-то не так. Октимус явно провел над ними черный ритуал. Но доказательств у меня нет.

— Я не сказала, что не верю, — села рядом с ним. — Я лишь отметила, что увидела бы присутствие некоего принуждения в ауре твоих родителей.

Какое-то время мы молчали.

— Я хочу лично убить этого мага, — вдруг произнес Марикус. — Свернуть ему шею, смотреть, как жизнь секунда за секундой оставляет его тело. — Парень говорил еле слышно, но его слова пробирали до самой глубины сердца.

— Прежде чем совершать такие поступки, нужно продумать стратегию. Я понимаю, и, может быть, даже разделяю твой гнев, но действовать нужно разумно. Октимус — опытный маг. И я уверена, что он в курсе твоих эмоций. А потому готов к нападению, — вслух размышляла я.

— Ты предлагаешь сидеть и ждать, когда он нападет? — вскинулся молодой дракон.

— Я предлагаю, позволить ему чувствовать свое превосходство.

— И каким образом?

— Не лезь на рожон, Марикус. Не спорь с ним, где-то сделай вид, что его мнение для тебя играет значимую роль.

— Лицемерить? Надин! Я тебя не узнаю! Ты в академии готова была рвать за Иларию всех голыми руками! И меня, кстати, заодно. А сейчас ты отступаешь? — он вскочил с постели, широко расставил ноги и грозно упер руки в бока.

— Я иду в обход, глупая твоя голова, — обреченно вздохнула я. — Марикус, ты забываешь, что ведьмы практически такой же древний народ, как и вы, драконы. Только если в вашем мире все решают мужчины, то в моем — женщины. И, поверь, хитрость и изворотливость родились вперед нас.

— И? — его серебристые глаза грозно сверкали, освещенные яркими лучами солнца. Это был совершенно другой Марикус. Не тот, которого я воскресила в академии Раттимира. Я с удивлением заметила только сейчас, что теперь вместо короткой стрижки у него были длинные волосы. В ухе висела причудливой формы серьга, а с макушки спускалась тоненькая нить. Возможно, это был некий оберег. — Так что ты предлагаешь сделать в первую очередь?

— То, ради чего я вообще все затеяла: спасти Раттимира и Иларию, — в моей голове уже зрел план. А значит, Марикус поможет мне воплотить его в жизнь.

Мне нужен был тот, кто обладал знаниями о таинстве магии, ее потоках, разветвлениях. Были ли ведьмы в этом мире, сложно сказать. Но если уж существовало великое зло, значит, и добро в нем тоже было.

Я могла бы обратиться за помощью к той драконице, однако она сама пришла за ней. И, мне казалось, что я наткнулась бы на отказ, заикнись о своей проблеме. А поэтому…

— Кто в вашем мире отвечает за природную магию? — спросила у Марикуса.

— Не понял, — хлопнул он глазами.

— Ведуньи, шаманы, друиды — те, кто черпает свою силу извне. Вода, огонь, камень и воздух — вот их источники волшебного резерва, — объяснила ему, как маленькому ребенку.

— Ты про ведьм, что ли, спрашиваешь? — саркастически уточнил он.

— Они тут есть? — теперь уже удивилась я.

— То есть ты серьезно считаешь, что наш мир настолько отсталый? — оскорбился молодой дракон.

— А что, ты мне когда-то выдавал пособие по миру Хрустальных Драконов? Или нет! Сто-о-ой! Прежде чем исчезнуть из моего поля зрения ты рассказал, за каким чертом перенес меня в свой мир, с кем мне предстоит здесь столкнуться и, в принципе, что ты хочешь от меня? Да, Марикус? Или тебя теперь лучше Диавалем звать? — я завелась не на шутку. В таком состоянии справиться со мной мог только Раттимир. А поскольку его рядом не было, то я и отрывалась на молодом драконе.

— У меня не хватило времени, Надин! Едва мы пересекли границу, семейный Хрусталь тут же показал, что я снова в этом мире. — Марикус вскочил с постели, став практически вплотную ко мне. Зрачки чуть вытянулись, выдавая сидящего внутри зверя. И только сейчас я задалась вопросом: а каково это — делить свое тело еще с кем-то? Что чувствует Марикус, когда его раздирают эмоции? А дракон? Как он ощущает мир вокруг?

— Хорошо, что хотя бы сейчас я знаю часть, — уже спокойнее ответила ему, отступая чуть назад. — Кстати, о знаниях. Что конкретно знает твой дядя? И почему, как ты говоришь, в таком случае не околдован и он?

— Потому что Варкон здесь и не жил до настоящего момента, — ответил Марикус.

— В смысле? Не так давно он был чересчур счастлив сообщить, что мы соседи по комнатам, — до сих пор глухой стук двери о его лицо вызывал улыбку.

— Я сам не понял, с чего это дядюшка решил пожить с семьей сестры, — пожал плечами тот. — Но как бы то ни было, Варкон — единственный дракон в этом доме, которому можно доверять. Я бы даже со слугами не стал откровенничать.

Последнее высказывание не вызывало сомнений, поскольку я воочию видела связь хозяина дома и тех, кто на него работал. Если отец Марикуса оказался «отравлен» черной магией, то и его люди тоже. Однако меня не покидал вопрос: почему я ничего не чувствую? От меня сложно утаить что-то, даже если магу этого очень хочется. Кто же этот Октимус?

— Я знаю, к кому мы можем обратиться! — парня словно осенило. — Только предупрежу сразу: не удивляйся обстановке, которую увидишь. Морталла — несколько специфичная ведьма.

— Что, варит зелье в котелке? — сделала я большие глаза.

— Если бы… — буркнул дракон в ответ. — Ну в общем, я предупредил, что отнестись нужно спокойно.

— Хорошо, Марикус, — кивнула ему, — я очень постараюсь держать эмоции под контролем.

Живое воображение уже нарисовало весьма красочную картину женщины, с которой мне предстояло столкнуться. Во многих книгах встречались достаточно однотипные изображения ведьм: сгорбленные старухи скрючковатыми носами, кривыми пальцами и, как обязательный атрибут, в остроконечных шляпах. И всякий раз читая такое описание, я задавались вопросом: зачем? Зачем одаренное самой природой существо описывать вот так? Ведьмы лелеяли жизнь, воспевали ее и делали все, чтобы сберечь каждую нить. А тех, кого обычно так описывали, были скорее колдуньями. Злыми, завистливыми, темными существами, желающими только поглотить чужое богатство: будь то жизнь или что-то еще. Их суть — нажива. Но и среди колдуний редко можно встретить подобную внешность. Эти женщины идут на немыслимые ухищрения, чтобы выглядеть идеально.