Можно ли кого-то любить настолько сильно и беззаветно? Можно. Если это твоя крошечная принцесса, часть тебя.

Но и от моей любимой женщины в ней было очень много. И, наверное, я не совру, если с гордостью скажу, что живой характер, желание быть постоянно в нескольких местах сразу, а еще филигранная хитрость, и, конечно же, красота, принадлежали полностью Надин. В каждом движении дочери я видел мою прекрасную ведьму.

И только лишь одно «но» омрачало наше постепенно сближение. Доченька мне не доверяла. Но мог ли я винить в этом ее? Меня не было рядом, когда она росла. До сих пор в ушах звучали ее слова о другом папе. Хотелось от души чертыхнуться. Но никто и ничто не заставило бы меня потревожить покой собственного ребенка.

Когда Надин вышла из комнаты, мне достался хмурый недоверчивый взгляд и недовольное: хочу бабушку. Благо Надин обладала куда большей прозорливостью и позаботилась о том, чтобы мать побыла с нами какое-то время. До появления этой маленькой ведьмы я и не подозревал, что значит, когда на твои плечи ложится целый мир. В академии у меня были подопечные и за каждого из них я нес ответственность. Но… Это другое. Когда в твоих объятиях спит крохотная, беззащитная частичка тебя самого — все становится совершенно иным. Я хотел стать больше в несколько тысяч раз и заслонить нашу с Надин крошку от всего на свете. И тогда никто не посмел бы даже на миллиметр приблизиться к ней, чтобы причинить зло.

Илария пошевелилась во сне и перевернулась на другой бок. Поначалу я замер каменным изваянием, одновременно желая и боясь ее пробуждения. А после, когда понял, что дочь еще какое-то время будет во власти сна, укрыл ее одеялом и аккуратно поднялся с кровати.

Тело болезненно ныло. Давненько я не простывал. Демонам в принципе не свойственно болеть. Но в моей семье за последние несколько лет уже привыкли к таким моим недугам. В первый раз, когда меня свалило, мать знатно перепугалась. И, возможно, я не придал бы значению тому факту, что со мной происходит нечто странное, если бы не бабочка, которая появилась на шее. Когда я поинтересовался у матери, она сказала, что слышала от бабушки о таком проявлении якобы родовой магии. Что вреда этот знак принести не должен. А раз уж родительница не била тревогу, то и я посчитал этот символ не несущим опасность.

Открылась дверь и я затаил дыхание, представляя, как в комнату войдет моя ведьма. Но с разочарованием осознал: пришла мама. Она с беспокойством подошла к Иларии и осторожно потрогала ее лоб. Слава Богам, температуры не было. А затем она посмотрела на меня и кивнула в сторону двери. Понятно. Она хочет поговорить.

Мы на цыпочках вышли в коридор, оставляя дверь чуть приоткрытой, посколько Лари могла проснуться в любой момент. Я не хотел, чтобы дочь подумала, что ее бросили.

— Как ты себя чувствуешь? — мама нерешительно потянулась рукой, чтобы так же дотронуться до моего лба, но в последний момент передумала.

Я смотрел в родные глаза и читал в них заботу, переживание и… упрек. Да. Мама тогда ругала меня, как малолетнего пацана за то, как я поступил с Надин. Удивительно, но родительница по-настоящему восхищалась моей неугомонной ведьмой. Помню, они как-то провели день вместе. Мать потащила ее по магазинам, уверенная, что Надин отнесется к этому, как к развлечению. Но только не учла она одного: Надин было далеко до наших демониц. Когда мои женщины вернулись домой, в глазах родительницы читался немой восторг. Оказывается, Надин привела ее на ведьминскую барахолку.

Госпожа Винтр, как истинная леди, всегда обходила стороной такие места. Тем более, что сама демоница. Но побывав там однажды вместе с правильной ведьмой, стала заглядывать туда по нескольку раз в месяц. Даже когда в моей жизни не стало Надин, мама не оставила заведенную традицию. Помню, даже отца туда водила. И каждый раз, что-то приносила с барахолки домой.

В жизни моей матери Надин стала дочкой, пусть не идеальной по меркам демонов, но той, кому она отдала свое сердце. После нашего расставания мать практически отказалась от меня, сказав при этом: «Мне жаль, что я вырастила труса, неспособного оценить дар истинной любви. Не смей приводить ко мне на порог очередную шлюху». И это тоже было от Надин. Раньше мама никогда не стала бы высказываться столь прямолинейно. Теперь же она готова была плевать на все условности.

Мы смирились с тем, что есть в жизни друг друга. И даже Наташа не смягчила мамин гнев. Холод и решительность тогда часто читались во взглядах матери, направленных на меня. А теперь я снова видел тепло в ее глазах. Будто только сейчас она заново училась любить собственного сына.

— Нормально, мам, — я взял ее руку и приложил к собственной щеке. Мгновение замерло между нами. Глаза самой близкой демоницы заблестели от слез.

— Раттимир, я… — начала было она. Но я не дал ей договорить, просто прижал хрупкую женщину к груди.

— Все в порядке, мам. Я знаю. — Ее слезы освобождали и мою боль одиночества. Как я мог даже подумать о том, чтобы быть с Наташей? — Скажи, где Надин? Она в библиотеке, да?

— Я не знаю, Мир. Надин вызвала меня, сообщив, что ты тоже заболел. Я перенеслась сразу, как только смогла. Но… она просто сказала, что ей нужно уйти.

В голове зазвенел тревожный колокольчик.

— Так, а несанкционированный сосед куда подевался? — я чуть сильнее стиснул мамины плечи. С каждой минутой мне все меньше и меньше нравилось происходящее.

— Они ушли вместе… — она опустила глаза, зная, что в них я увижу отголоски ее страхов.

Надин не могла со мной так поступить…

Эти доли секунд, когда я вдруг усомнился в верности своей ведьмы, стали самыми страшными во всей моей жизни. Надин была достаточно взбалмошна, чтобы захотеть себе молодого любовника. Тот наш разговор, где я раскрыл правду, не давал гарантий относительно чувств Надин. Тем более моя женщина прямо сказала, что во мне не уверена. Так что или кто мог бы ей помешать завести новый роман? К тому же и тело подходящее выбрала именно она, не принимая никаких других вариантов.

— О чем бы ты сейчас ни думал, остановись немедленно, сын, — вдруг прозвучало рядом. Я встрепенулся и посмотрел на мать.

— Не понимаю, о чем ты, — невозмутимо ответил ей.

— Раттимир, ты мой сын. И знаю я тебя гораздо лучше, чем ты себя, — мама аккуратно заглянула в комнату, проверяя внучку. — Она никогда не подпустила бы тебя и не позволила узнать Иларию, если бы не хотела начать все сначала.

На это ответить было нечего. Сомнения, так или иначе, противно скребли сердце. И чтобы обрести душевное равновесие, Надин нужна была мне здесь и сейчас.

— Ты уверена, что она ничего не говорила о том, куда направляется? — на всякий случай уточнил я.

Печальный взгляд был громче любых слов. «Что ж, Надин, поиграем в прятки, дорогая? Только вот когда я тебя найду, горе твоей прекрасной попе», — мысленно пообещал я ведьме.

— Мам, побудь с Иларией, ладно? Я свяжусь с господином Зидригу, он посмотрит ее, — наклонился и поцеловал мать в щеку, вдыхая такой родной аромат.

— Ты найдешь ее, — слова прозвучали утвердительно. Мама даже не сомневалась в том, что я перерою весь чертов мир и, если потребуется, Надин хоть из-под земли достану. О чем и сообщил матери кивком.

Она шагнула в приоткрытый дверной проем, позволяя мне наконец направиться в собственный кабинет.

Как только я оказался внутри, взмахом руки материализовал аксар (магический артефакт связи в мире демонов — прим. авт.). Я давно уже не был связан со служением нашему королю. Но прошлые заслуги, верность делу и забота о своих людях сослужили мне добрую службу. Спустя столько лет после завершения военной карьеры, еще были демоны, к которым я мог обратиться за помощью. С некоторыми из моих бывших подчиненных мы стали добрыми приятелями.

— О-о-о, ну надо же, — протянул голос из аксара. На меня с весельем смотрел Фьёр Астанкс Дер’ Кастрикс — начальник Королевского Караула. Для меня же просто Аст. — Чем обязан, генерал? — со стороны могло показаться, что вопрос прозвучал издевкой. Но это было бы ошибочным мнением. Аст всякий раз старался подчеркнуть свое уважение ко мне, даже спустя столько лет. И любил пошутить.