Цзи Хуан никогда не был падок на женщин. И даже в юности, когда его друзья по академии бегали каждую ночь в бордель, он предпочитал любовным утехам кувшин хорошего вина. Яньтао была его женщиной по предназначению, поэтому он никогда не допускал и мысли ком-то другом. Почему же изумрудный блеск глаз Ли Мэй так вскружил ему голову?

— Ваше величество, — ханьфу было надето наспех на мокрое тело, отчего на ткани проступили влажные пятна.

— Где твоя обувь? — отведя взгляд вниз от выступающих выпуклостей женского тела, он обнаружил, что Ли Мэй стоит на носочках, скрестив свои изящные тонкие лодыжки.

— Я ее не брала с собой. Люблю ходить босиком перед сном, чтобы напитаться энергией. Мы лисы — вольные духи, живем в единении с природой, а здесь во дворце мне этого не хватает.

— У тебя есть кто-нибудь, кого нужно предупредить, что ты здесь? Родители, друзья, любимый? — его сердце начало бешено колотиться в ожидании ее ответа.

— Нет, ваше величество. Я сирота, и сердцем пока ни с кем не связана. Предпочитаю бродить по свету, изучая особенности каждого мира. Вот к демонам только зря забрела, — при упоминании последних она плюхнулась пятками на каменную дорожку. — Ой, холодно! — и не спрашивая разрешения императора, она прошла к деревянной скамье, на которую уселась, обняв колени руками. — Присаживайтесь, давайте вдоволь насладимся этим чудесным вечером, — она рукой поманила Цзи Хуана к себе.

— Поздно уже, — он всеми силами пытался вырваться из этой ловушки, но ее голос, отравленной сладостью, уже завладел его телом, заставив подчиниться. — Если только совсем ненадолго.

Так и наступил рассвет.

С самого утра дворец кишил слухами. От слуг до высших богов все обсуждали одно и тоже. Как император поутру нес на руках практически раздетую рыжеволосую лису в его покои. О том, что было дальше, версии разнились. Кто-то сообщал, что он остался вместе с ней завтракать. Кто-то был настойчив в том, что завтрак им и вовсе не приносили. Были версии и о том, почему девушка оказалась в таком виде. А также, разумеется, шептались и об императрице.

— Как он мог! — чашка свежеприготовленного утреннего чая полетела в стену. Разумеется, до Яньтао тоже дошли разные версии произошедшего. — Этого не может быть, я в это не верю! — разумеется ей было крайне сложно поверить в предательство мужа, которого она знала с раннего детства. Цзи Хуан совсем не любитель женщин. Политические интриги волновали его куда больше. К тому же, после его возвращения, когда она открыла в себе истинные чувства к нему, их отношения вышли на совсем другой уровень, наполнившись теплым светом полуденного солнца. Не мог он так ее унизить. Особенно сейчас, когда…

— Подайте мне золотое ханьфу, я пойду к императору, — для начала нужно все выяснить у него самого. Он сможет все ей объяснить.

Нарядившись и украсив волосы шпилькой с фениксом, взяв с собой тщательно приготовленную корзинку с завтраком, она чинно и степенно двинулась в сторону императорских покоев. В этот момент Яньтао до крови кусала себе локти за то, что когда-то настояла на раздельных спальнях.

Приказав слугам остаться снаружи, она без предупреждения открыла дверь в надежде сделать супругу приятный сюрприз и развеять неприятные сомнения. Но оказалось, что это он позаботился о сюрпризе для нее.

Цзи Хуан сидел за небольшим столиком с канцелярскими принадлежностями, а практически у его ног, растирая чернильный камень, сидела Ли Мэй, чуть ли не заглядывая ему в рот, так внимательно его слушая.

Лава при извержении вулкана расплавляет камни. Гнев императрицы в тот момент был способен расплавить весь мир людей. Руки впились в корзинку с завтраком, будто она была спасительным укрытием во время разгорающегося бедствия.

— Что делает эта девица в твоей спальне в такое время? — ее подбородок был вздернут, а в глазах сверкали молнии.

— Яньтао, что ты здесь делаешь? — как ни в чем не бывало спросил император, положив кисть рядом с документом, в котором что-то писал.

— Прикажи ей выйти, мне нужно поговорить с тобой наедине, — она сделал глубокий вдох, отодвигая лишь на мгновение надвигающийся шторм.

— Почему ты разговариваешь со мной в таком тоне? — он взял за руку собирающуюся подняться Ли Мэй. — Что-то случилось?

— Почему она в твоей спальне в такое время? — он еще смеет спрашивать?!

— Ли Мэй моя личная помощница, она помогает мне с государственными делами. А вот почему ты пришла без приглашения в мои покои? Где слуги? Я прикажу их наказать!

Яньтао совсем не узнавала своего мужа. Это был совершенно не тот Цзи Хуан, которого она столько лет знала и с которым они вместе в детстве воровали яблоки в саду Бога Земледелия и убегали, весело смеясь, от старика-сторожа. Никогда бы прежний Цзи Хуан не позволил себе так с ней разговаривать. И уж тем более в присутствии непонятной девицы.

— Я прошу тебя, прикажи ей уйти, мне нужно с тобой поговорить, — собрав всю волю в кулак, пока еще не теряя собственного достоинства и самообладания, все также вцепившись в ручку корзинки с завтраком, сквозь зубы процедила Яньтао.

— Нет. Ты заявляешься ко мне в спальню рано утром, входишь без стука, смеешь так нагло и неуважительно со мной разговаривать. Я приказываю уйти тебе, — совершенно ледяным тоном, с нотками раздражения, как будто совсем чужой человек, ответил ей Цзи Хуан. — Впредь, если подобное повторится, я прикажу тебя наказать.

Ли Мэй, сидящая у ног императора в голубом ханьфу с идеально ровной спиной и босыми ногами, положила свою изящную маленькую ручку поверх руки императора.

— Ваше величество, уверена, что императрица совсем не хотела вас разозлить. Не гневайтесь. Вы еще слабы, вам нельзя волноваться, ее голос лился словно прохладный ручей в жаркий знойный день.

Он перевел взгляд на девушку, и тут же, глядя на нее, смягчился.

— Ли Мэй, ты слишком добра. Твое мягкое сердце это большая награда для меня, — и он положил другую свою руку поверх ее руки на его руке. Император смотрел на лисицу так, как буквально всего пару дней назад смотрел на Яньтао. Как же это возможно?

Но переведя взгляд на супругу, при этом нахмурив брови, добавил:

— Я слишком многое тебе позволял раньше. Но больше этого не повторится. С этого момента я запрещаю тебе входить в мою спальню без разрешения. В противном случае, — он сжал руку Ли Мэй, что не могло не укрыться от взгляда Яньтао, — ты будешь наказана.

— Цзи Хуан, я твоя супруга. И твоя спальня — это моя спальня тоже! Ты знаешь эту лисицу всего несколько дней. Что с тобой случилось, как же наши чувства друг к другу? — не желая мириться с происходящим, и хватаясь за любую соломинку как-то исправить положение, Яньтао сделала несколько шагов навстречу к мужу.

— Ты прекрасно знаешь, что наш брак с тобой состоялся из-за договоренности моего отца и твоей тетки, которая его окрутила, — он презрительно фыркнул. — Мы никогда с тобой не питали любовных чувств друг к другу.

Последняя его фраза пригвоздила ее к полу, не давая больше сделать ни шага к нему навстречу. Глаза наполнились слезами, готовые в любой момент хлынуть мощным потоком.

— Поэтому давай больше не будем играть в этот спектакль и будем просто выполнять свои роли императора и императрицы. Где твое достоинство в конце концов?

Закрыв глаза на мгновение, чтобы просушить влагу, Яньтао, еще крепче сжимая корзинку, коротко кивнула и направилась к выходу.

— Надеюсь сегодня на банкете ты не будешь закатывать мне сцены! — последние слова императора разбились о закрывшуюся дверь также, как в этот момент разбилось сердце Яньтао.

Ее пальцы коснулись его кожи, отчего по телу пробежал электрический разряд. Му Чен непроизвольно сглотнул.

— Лю Цзинь, брось свои штучки. У нас не так много времени.

— Думаешь, если закроешь свое сердце темной энергией, это сможет защитить его от меня? — она прикрыла глаза и сделала глубокий вдох, втягивая в себя такой привлекательный запах его недоступности.