— Остановимся пока в этой хибаре. Это место в другом направлении от вашего города. Не думаю, что они смогут нас здесь найти. По крайней мере, не так быстро.

Немногочисленная мебель внутри дома покрылась пылью, а углы заросли паутиной, которую молодой господин достаточно ловко вычистил метлой, стоявшей во дворе. Открыв платяной шкаф, обнаружил внутри старую одежду, видимо оставленную за ненадобностью, и пару одеял. Взяв одну из нательных рубашек, разорвал ее на тряпки и предварительно смочив водой, протер стол.

— Что стоите? Я вам не слуга. Помогайте! — он кинул ей одну из тряпок.

— Я? — и так большие глаза Аяо стали еще больше. В богатом поместье отца она самостоятельно ни разу не развязала даже пояса своего ханьфу. Взяв тряпку двумя пальцами и скривив лицо, она очень осторожно начала махать ей над кроватью. Молодой господин, хмыкнув, подошел и, накрыв ее руку своей, начал уверенно орудовать, избавляя их будущее ложе от грязи.

— Теперь нам нужно что-то поесть, — произнес молодой господин, когда с уборкой в доме с горе пополам было закончено. Выйдя на улицу, он подошел к небольшой кухне, которая по своему виду была не чище дома. Порывшись в закромах, он обнаружил немного слегка разбухшего риса в одном из глиняных кувшинов, закрытого деревянной крышкой.

— Приготовьте нам поесть, — он протянул ей найденное сокровище.

— Я… не умею, — Аяо следовала за ним по пятам как хвостик, боясь оставаться одна на незнакомой территории.

— И какой толк от благородных девиц? Ни прибраться в доме, ни приготовить, — ворча себе под нос, он принес ведро воды, помыл кухню и развел огонь в небольшой печи.

Когда он внес два дымящихся блюда, Аяо уже сидела за столом в ожидании. Живот сильно урчал, а рот наполнился слюной. Но когда молодой господин поставил две небольшие чаши с жидкой рисовой похлебкой, которой и одному-то будет недостаточно, чтобы полностью насытиться, испытала сильное разочарование.

— Вот еще отвар из сушеной вишни с добавлением некоторых специй, которые я смог здесь найти. Получилось вполне себе съедобно, — он поставил перед Аяо кувшин с дымящейся жидкостью. — Пейте горячим, подойдет от вашей лихорадки.

Девушка дрожащими от голода, холода и усталости руками взяла ложку и набросилась на рисовую похлебку. Покончив со своей порцией в одно мгновение, она налила себе отвар. Но отпив немного, закашлялась. Кислота и горечь заполнили ее рот, вызывая рвотные позывы. Она даже не знала, что это ягода может быть настолько отвратительна. Потому что вся вишня, которую она ела в своей жизни, была сладкой.

Время близилось к закату, когда небо накрыла черная туча. Молодой господин ушел на поиски лечебных трав и какой-нибудь еды, но до сих пор не вернулся. Аяо начала охватывать паника. Что будет с ней, если останется совсем одна? Как она найдет дорогу домой одна? Что будет есть? Мысли о том, все ли в порядке с мужчиной, который за последние два дня спасал ее уже несколько раз, в голову ей пока не приходили.

Разразился проливной дождь, стеной закрывший обзор далее двух метров. Потоки воды хлынули так резко, что Аяо даже не успела добежать из сада, где она обрывала с дерева еще наполовину зеленую вишню по приказу господина. Сняв мокрые и грязные носки и бросив их у порога, она стащила с себя свою одежду и залезла под одно из одеял, лежащих на кровати. В домике было достаточно тепло, так как перед уходом господин закинул достаточно дров в небольшой очаг и разжег огонь. Но Аяо была вымотана, и жар, немного утихший в дневное время, к вечеру опять дал о себе знать и она не заметила, как провалилась в сон.

Всепожирающее пламя охватило избушку. Огонь вспыхнул совсем неожиданно и со всех сторон сразу. Он выплясывал свой дикий необузданный танец, поглощая всю материю вокруг себя. Казалось, что даже время исказилось, попав в ловушку этого пожарища.

Аяо стояла в центре этого безумия, смотря, как языки бушующей стихии уничтожают ее временный кров. Она чувствовала этот жар своей кожей, ощущала закипающую внутри вен кровь. Фибрами души понимала, что пламя хочет вырваться наружу. Дождя оно не боялось. Одной избы ему было слишком мало, оно хотело поглотить весь мир.

Ее сердце колотилось от нетерпения. Она ощущала этот огонь, как часть самой себя. Пламя умоляло ее выпустить его наружу, ему было очень тесно внутри. Оно плакало треском сгорающих поленьев и из-за страданий меняло свой цвет. Аяо ясно ощущала пламя как живое. Ей казалось, что она даже чувствует, как бьется его сердце и слышит его душераздирающий крик.

Ей стало невыносимо жарко. Настолько, что начинали плавиться кости. Глаза горели, как будто в них насыпали углей. Она хотела успокоить это пламя, но не знала как. Оно слишком большое, ей с ним не справиться…

— Барышня, барышня, — сквозь сон она услышала голос молодого господина. — У вас сильный жар. Я сумел найти нужные растения и приготовил отвар. Вам нужно его выпить.

Аяо попыталась открыть глаза, но веки будто налились раскаленным железом, царапая белки до боли. Она сделала попытку приподняться, но сил не было даже для того, чтобы просто пошевелиться.

Тогда молодой господин, сев рядом с Аяо, сам взял ее голову и очень аккуратно, ложка за ложкой, напоил ее свежесваренным лекарством. После того, как с отваром было покончено, он принес таз с водой и, намочив одну из сделанных ранее тряпок, начал обтирать ее обнаженное тело. Приятная прохлада холодной колодезной воды принесла незначительное облегчение для Аяо. Внутреннее пламя немного успокоилось, обжигая ее изнутри уже не так сильно.

Молодой господин, также сняв с себя мокрую и грязную одежду и бросив ее в кучу вместе с одеждой Аяо, лег к ней под одеяло. Их тела отделял лишь хрупкий барьер из стеганой ткани, который сделал господин, стукнув по одеялу рукой сверху. Ему этой стены было достаточно.

Когда Аяо проснулась, солнечные лучи вовсю пробивались через крупные щели в деревянных стенах дома. Огонь в очаге уже погас, а молодого господина не было. Неужели он так и не вернулся обратно к ней? Волнение укололо сердце маленькой острой иголкой. Но немного подумав, она вспомнила, что вчера он поил ее отваром и… протирал ее влажной прохладной тканью? Он касался ее?! Она обхватила свое нагое тело руками.

В этот момент дверь отворилась и в комнату вошел господин, одетый только в штаны из грубой ткани темного оттенка, которые смог отыскать в старом шкафу. Они были ему великоваты, поэтому он подвязал их в поясе какой-то веревкой. Его крупный торс подсвечивался сзади полуденным ярким солнцем, делая его фигуру визуально еще более мощной и мужественной.

— Вы проснулись? Как вы себя чувствуете?

В его голосе Аяо уловила заботу?

— Вы прикасались ко мне вчера? — в ответ она задала свой вопрос, который не давал ей покоя, пульсируя в висках.

— Конечно, поил вас отваром и пытался остудить ваш жар. Не беспокойтесь, никаких подробностей я не видел. Вы не в моем вкусе.

— Да вы опять хамите! — Аяо села на кровати, обернувшись одеялом. Но не стала спрашивать его, где он спал, боясь услышать такой же ужасный ответ. Если она ничего не помнит, то значит, ничего не было. И все это не считается.

— Да вам вижу, намного лучше. Вот и чудно. Вставайте, я накормлю вас. Вам нужны силы.

Аяо и хотела бы отказаться, гордо вздернув голову, но при упоминании о еде желудок жалобно заскулил, заставляя ее не быть мелочной и временно простить этого наглеца.

— Где моя одежда? — спросила Аяо, не обнаружив ее там, где вчера оставила.

— Я ее постирал, сушится на улице. Поищите в шкафу, может и для вас там что-нибудь найдется, — и он похлопал себя по ногам, явно довольный своим нарядом.

В шкафу и правда отыскалось старое ханьфу из той же ткани, что и штаны на господине, которое в поместье отца Аяо и слуги бы не надели. Одежда была большего размера, поэтому пришлось запахнуть ханьфу намного глубже положенного. Но, по крайней мере, оно было сухим и относительно чистым, так как лежало, обернутое платком. Присутствовал немного затхлый запах, но это было лучше, чем ходить голышом. Обув также лежавшую в шкафу пару самодельных башмаков, она вышла во двор, ведомая вкусным запахом свежеприготовленной еды.