— Яо-Яо, дочка! — Мин Чже не поверил своим глазам, когда увидел в дверях главного зала поместья Аяо.

— Отец! — слезы выступили на глазах, а голос и колени задрожали.

Аяо не могла сдвинуться с места от волнения, поэтому глава сам подошел к ней быстрым шагом и прижав к себе, сам расплакался как ребенок.

— Я думал потерял тебя! Как ты, Яо-Яо? — когда первая нахлынувшая волна чувств отступила, он взял себя в руки и осмотрел Аяо.

— Отец, я же просила тебя так меня не называть, — она состроила на лице недовольную гримасу.

— Вижу, ты в порядке! Отлично! — он радостно хлопнул дочь по плечу.

— Отец, мы так голодны и устали! — в голосе появились капризные нотки, которые всегда включались в присутствии отца.

— Конечно, конечно! Слуги! — которые услышав слова госпожи уже сами засуетились. — А кто это? — он кивнул в сторону молодого господина.

— Отец, он несколько раз спасал мне жизнь. Без него ты бы меня уже не увидел, — от накопившегося волнения и усталости слезы полились из глаз Аяо.

— Правда? Так я ему многим обязан! Кто же он? Как его имя? — он вопросительно посмотрел на дочь, потому что по этикету было принято хозяевам представлять гостей, если они были знакомы.

— Это… — Аяо закусила губу. Она и сама очень хотела бы знать имя человека, который сейчас занимал так много места в ее сердце.

— Это? — отец удивленно приподнял брови, сначала посмотрев на Аяо, потом на молодого господина.

— Глава, я Чэнь Лань Мин, — молодой господин вовремя пришел на выручку, подойдя к Мин Чже и поклонившись ему.

— Чэнь?... Вы глава “Запредельного пламени”? — отец Аяо был слегка обескуражен, так как эта школа всегда держалась поодаль от всех, практикуясь высоко в горах. Новых учеников принимали туда крайне редко, и ни в каких турнирах представители школы участие не принимали. Поэтому про их учение и реальную силу было известно совсем немного. А сейчас сам глава стоит перед ним в лохмотьях в его поместье, да еще и вместе с его дочерью.

— Да, — молодой господин был как всегда не многословен.

— Хорошо, хорошо, все вопросы будут заданы, а ответы обязательно получены, но немного позже. Сейчас же прошу вас к столу, — Мин Чже, увидев кивок от главного слуги, что все готово к трапезе, показал рукой гостю направление.

Ученики “Тысячи и одного клинка” собрались на главной площади своей школы на традиционные поединки для отбора избранных. После гонга один из учеников, стоявший рядом с ареной, подбросил в воздух ровно тысячу и одно зернышко риса, заранее приготовленные для этого выступления. Как только рис взлетел в воздух, мужчина, одетый в черное боевое ханьфу, стоявший в центре круглой платформы, начал свой изумительный боевой танец, рассекая в воздухе каждое зернышко ровно напополам. Его клинок был так остр, а движения настолько быстры, что ни одна рисинка не достигла деревянного пола целой. Казалось, что само время остановилось, чтобы помочь ученику пройти испытание, для простого смертного непреодолимое.

Как только последняя крупинка была разрублена, прозвучал новый гонг, означающий завершение выступления, а толпа взорвалась аплодисментами.

— Это наш старший!

— Браво! Молодец!

— Он по праву лучший ученик школы! — доносилось из толпы.

Сам же боец, не обращая на это внимания, повернулся в сторону старейшин, сидевших на небольшом возвышении рядом с ареной. Те взяли небольшую паузу, чтобы дождаться результатов тщательной проверки упавших зерен и их пересчета.

— Старейшины, — ответственные ученики, наконец, закончили работу. — Ровно тысяча и одно зерно были разрублены пополам, — сам не веря в то, что произносит, проговорил один из них.

Толпа опять взорвалась бурным апплодисментами, радуясь за старшего, как за самих себя.

— Сю Юань, ты блестяще прошел испытание, и теперь ты мой главный помощник и наследник нашего учения. Ты третий ученик, который за всю историю школы “тысячи и одного клинка” прошел это испытание полностью. Я, как ты знаешь, смог осилить только девятьсот восемьдесят шесть зерен. Ты же в своем еще юном возрасте освоил технику полностью. Поэтому после моего ухода, — он сделал паузу, а после заговорил громче, уже обращаясь к толпе, — после моего ухода мое место перейдет к Сю Юаню. Он будущий глава нашего учения!

— Ура! Здорово! — толпа ликовала, не сдерживаясь. Каждый из них желал стать учеником такого главы прямо в ту же минуту, не откладывая.

Далее арену начали занимать один за другим остальные ученики, показывая свои намного более скромные навыки. А Сю Юань, увидев тень, мелькнувшую в сторону его покоев, поклонившись старейшинам и сославшись на усталость, удалилися.

— Повелитель, вы, как и в предыдущие разы, были великолепны! — Му Чен поклонился, увидев Владыку.

— Скукотища. Эти смертные ни разу за все годы не смогли повторить мое учение. Что толку я трачу здесь свое время? — он раздосадованно прошел к маленькому столику и налил себе чаю.

— Это ваше третье перерождение, и моя вина, что пробудил вас, пока вы не завершили испытание.

— Мне уже намного лучше. Чувствую, как энергия равномерно наполняет мои меридианы. Ради той новости, что ты мне принес, это стоило того. Вы нашли кулон?

— Нет, Повелитель. Вероятно Мин Чже носит его с собой. А возможно императорские солдаты просто тупицы. Они даже не смогли поймать никчемную девчонку, его дочь, — Му Чен презрительно приподнял верхнюю губу.

— Неважно. На следующей неделе я поеду на турнир в “Утреннее спокойствие”, сам все проверю. У вас проверенная информация? Ребенок точно здесь?

— Лю Цзинь уверена, что Тьен Яньтао перед смертью отправила его душу сюда. Наследник императора точно кто-то из учеников Мин Чже. Добудь мы кулон, смогли бы разрушить его маскирующую и защищающую магию, и точно бы знали, кто он и где, — Му Чен виновато склонил голову.

— Я и без кулона смогу почувствовать присутствие божественной энергии. Мы не должны допустить перерождение души этого ребенка. Пока она слаба, нужно покончить с драконами раз и навсегда, — он закрыл глаза и допил чай из своей чашки. Ни один самый дорогой напиток не сравнится со сладким послевкусием мести, которое он совсем скоро испытает, смакуя каждый ее глоток.

Какой же Цзи Хуан глупец, так легко попался в сети Лю Цзинь. Конечно, против чар этой чертовки устоять практически невозможно, ее яд проникает даже в кости, заставляя жертву терять разум. Но все равно он чувствовал к императору презрение. Уж лучше погибнуть на поле боя, и остаться в памяти своего народа героем. Чем тем, кто убил свою жену и ребенка, и уже практически разрушил свое государство. Презрение — это все, что ждет его в вечности. И это все, чего он достоин.

— Повелитель, а что станет со смертным миром? Клан фениксов уничтожен, энергию солнца больше никто не поддерживает. Уже везде чувствуется похолодание. В мир людей вечная зима придет быстрее всего. Без магии этот мир обречен.

— Люди ни на что не годятся. Не могут даже выучить одну единственную технику, — он презрительно фыркнул. — Только пространство занимают.

— Но этот мир необходим для развития душ, а также как место, где поврежденная душа может восстановиться. Как же мы будем без этого? — Му Чен был немного обескуражен выводами владыки.

— Скоро вся Вселенная будет принадлежать мне и нашему миру. Поэтому мы больше не будем нуждаться в мире людей. Уничтожать сам я его не буду, но и тратить силы на его спасение тоже. Чему суждено случиться, того не избежать. Этот мир появился в результате открытия червоточины из-за допущенной ошибки. Которую сейчас, вероятно, пришло время исправить. Оставь меня, мне нужно подумать.

— Да, повелитель, — Му Чен почтительно поклонился и исчез черной тенью также, как и появился.

Грусть танцует свой медленный танец

Под музыку ветра, ты слышишь?

Вечность солнечным светом пропитана,