Подумала принцесса и об одежде. Ее платье совсем не годилось для длительного похода. Поэтому, поразмыслив, она нарядилась в верхние штаны и ханьфу Мин Лю, оставив его самого только в нижних одеждах. Все равно ему не холодно, а ей нужно выжить. От этого зависела судьба всего смертного мира, а теперь и Мин Лю самого. Если она погибнет в дороге, как долго он, не приходя в сознание, сможет протянуть сидя в позе лотоса посреди ледяного ада?

Конечно же, одежда мужчины оказалась ей сильно велика. Поэтому, чтобы не потерять новое облачение, Ли Янь пришлось подвязываться в нескольких местах. Факт того, что ленты выполнены из драгоценного шелка, несколько поднимали ее скептическое настроение. Разорвав свое свадебное платье на тряпки, она дополнительно обмотала ноги и сделала повязку на лицо. В комнате не было зеркала, но принцесса смутно догадывалась, что ледяной бог может и отказаться от свадьбы, увидев невесту в таком совсем не свадебном наряде. Ну да ладно, она будет решать проблемы по мере поступления. Сначала нужно до этого самого ледяного бога добраться.

Позаботилась принцесса и о пропитании, собрав почти все миски с едой и завернув их в заранее подготовленную тряпку. Ли Янь не была уверена, что миски будут также пополняться вдали от столика в избушке. Поэтому она посчитала количество еды и прикинула, на сколько, примерно, дней ее хватит. Миски с горячей кашей и похлебкой пришлось оставить, что очень ее расстроило. Тряпку с мисками она тщательно привязала к бортикам новодельного паланкина.

Каждое свое действие принцесса обсуждала с Мин Лю. Ставила ли она его в известность, или спрашивала о чем-то, всегда на все ее слова он отвечал молчанием. Ли Янь продолжала придерживаться первоначального мнения, что раз не отказал, значит, согласен. А со временем, привыкнув к такому формату общения, и вовсе начала слышать в голове его голос, со всем с ней соглашающийся.

В последнюю ночь перед таким опасным путешествием принцесса не могла не сомкнуть глаз. В отличие от Мин Лю, на которого, казалось, даже полное разрушение мира вокруг не могло подействовать. Всю ночь до утра она лежала на боку и разглядывала его ресницы в свете его же собственного свечения. Кто же он: бог, демон? Если мир рухнет, он устоит? А она, если останется рядом с ним? Нет, она не может. Она — принцесса. От нее слишком многое зависит. И все же, зачем мужчине такие длинные ресницы?..

Утром, собравшись в дорогу, Ли Янь с большой теплотой осмотрела приютившее ее маленькое убежище. Подумав про себя, что будет очень скучать.

…По очагу с дровами, которые никогда не разжигали, а тот случай не считается. По кровати, на которой никогда не спали, потому что спали на деревянном подиуме. По этому самому основанию, которое использовали не по назначению. И по ширме, позволявшей ей свободно выполнять процедуры умывания и переодевания, хотя подглядывать было совершенно некому. С особой тоской она будет вспоминать о столике с едой, всегда свежей и теплой, и появляющейся опять почти сразу после поедания. И по красным ягодам за окном на фоне заснеженного пейзажа, как символа жизни всего смертного мира, за который принцесса собирается бороться, отправляясь в смертельно опасное путешествие

И вот, встав в самодельную упряжку словно лошадка из картинок в ее любимой детской книжке и примерно прикинув направление по немного просвечивающему свквозь бело-серую пелену солнцу, принцесса смертного мира двинулась в путь. Пушистый снег, которого намело немало во время последней бури, помогал скользить по поверхности саням-паланкину. Энергия, которой Ли Янь напиталась за эти дни от Мин Лю, изрядно добавила ей физической силы и выносливости. В противном случае тащить по ледяной пустыне, каждый миг проваливаясь в глубокие сугробы и из них же выбираясь, достаточно тяжелую ношу, было бы крайне проблематично.

Принцесса решительно настроилась преодолеть за первый день наибольшее из возможного расстояние, делая лишь незначительные перерывы. Во время которых залезала под одеяло к Мин Лю, все также сидящему в позе лотоса, и грела свои обледеневшие конечности. К вечеру ветер усилился, ледяным потоком снося верхний слой снежной насыпи и обжигая открытые участки лица Ли Янь, препятствуя дальнейшему передвижению. Поэтому после того, как опять оказалась сбитой с ног очередным порывом, принцесса решила устроиться на ночлег.

Еще в избушке она репетировала позы, в которых сможет более-менее комфортно отдыхать, и для себя определила самую лучшую — сидеть спиной к Мин Лю, облокотившись на его грудь. Поэтому она аккуратно вытянула мужские ноги немного вперед и уселась между них как можно ближе к основному источнику тепла. Самодельные веревки прекрасно фиксировали упирающуюся в них спину мужчины. А пуховое одеяло, которым пара была накрыта сверху, отлично сохраняло тепло и не пропускало внутрь холодный воздух.

Немного перекусив положенной на ужин небольшой порцией и убедившись в своем предположении, что миски не восполняются едой вдали от столика в лачуге, она с тоской вспомнила о своих сытных ежевечерних трапезах. В эти проведенные в таком комфорте дни она впервые в своей жизни позволила себе по-настоящему расслабиться, чувствуя себя абсолютно счастливой. С тех пор, как мать Ли Янь не проснулась после прошлой зимы, порции еды принцессы с каждым годом становились все меньше и меньше. И к одиночеству добавилось чувство постоянного голода. И не потому, что ее не любили во дворце, а потому, что оно стало неотъемлемым спутником каждого жителя смертного мира в последнее время.

Поэтому чем дальше она удалялась от избушки, тем более сильная тоска по беззаботно проведенным дням накрывала Ли Янь. Впервые в своей жизни она узнала, что такое радость. А теперь приходилось прощаться с этим чувством навсегда. Сможет ли она быть счастлива рядом с ледяным богом? Будет ли он кормить ее? Оставит ли в живых? А что делать с Мин Лю, если он не успеет проснуться до того, как они доберутся до нужного места? Эти вопросы не давали покоя маленькой головке с копной длинных волос цвета созревшего хлеба, завязанных в тугую косу и замотанных в ткань. А когда их маленький домик и вовсе скрылся из вида, принцесса упала на колени и несмотря на обжигающе-холодный ветер, который моментально превращал любую влагу в куски льда, начала плакать. Иметь все, и все потерять. Очередная ирония ее королевской судьбы, в крови которой течет само солнце.

После скромного ужина Ли Янь устроилась поудобнее между ног Мин Лю. И чтобы хоть как-то себя развлечь, начала тихонько напевать колыбельную, которую пела ей в детстве мама. Предварительно получив молчаливое разрешение у единственного слушателя. И по мере того, как песня разливалась сладким тонким голосом по ледяной пустыне, напряжение и страхи первого дня пути начали немного отступать, перестав ненадолго терзать измученное сердце.

Сколько дней они были в пути Ли Янь точно не знала. Записывать было не на чем, а вымотанное от небывалой физической нагрузки тело было не в состоянии производить какие-либо расчеты. Принцесса лишь примерно могла догадываться по оставшимся съестным запасам, которых с каждым днем становилось все меньше. И так как впереди не было даже иллюзии наличия какой-либо жизни, только бескрайняя ледяная пустыня, ей приходилось все больше и больше уменьшать и так скудные порции. Ну почему Мин Лю мог производить свет и тепло, но с едой у него такое не выходило?

Физические силы тоже уже были на исходе. И хотя за ночь она немного их возобновляла, напитываясь от энергии Мин Лю, все же с каждым днем Ли Янь чувствовала себя более слабой, раз за разом сильнее сокращая время продвижения вперед. В какой-то момент принцесса и вовсе рухнула, не в силах даже подняться и залезть под спасительное одеяло.

Что она делает? Для чего лишила себя такой беззаботной жизни? Ради чего умирает в этом сугробе на богами и демонами забытой земле в окружении бескрайней ледяной пустыни?.. Нет, она не сдастся так просто! С детства Ли Янь привыкла бороться за свое выживание. А теперь ее участь — борьба за выживание целого мира! “Вставай!” — приказала она себе мысленно. — “Не смей раскисать!” В ее жилах течет солнце. В меридианах — энергия Мин Лю. Она — принцесса, дочь императора. Поэтому даже если ей предстоит умереть сегодня, она будет бороться до самого конца.