Вместе с родиной они утратили и знание, и лишь кидались на других живых, пытавшихся помешать им растить леса. Так дриады стали врагами живых, первыми после демонов, и в этом тоже можно узреть наказание богов за их дерзость и самонадеянность.

Бранд ожидал слов о Горе Рождения драконов и важности подчинения богам, но неведомый дракон, видимо, решил, что это и так подразумевается. Либо это писал Хранитель, подумал Бранд, опять проводя аналогии с книгой Ордалии. Даже если драконы захватили летописи дриад или какие-то их деревянные книги, не могло быть там указано всего этого, так что версия с Хранителем выглядела правдоподобнее. Закрытая секция, книга только для избранных, чтобы драконы — стражи? — знали и бдили, хранили и присматривали за живыми.

Чтобы знали, что их ждет, если они пойдут против богов.

Утратив подлинное знание о Перводереве, ушедшее из них вместе с гибелью самого Перводерева и исчезновением благословения богов, дриады заменили это знание суевериями и выдумками. В то же время они сохранили врожденную ненависть к демонам и всему, что идет из-под земли.

«Мы не сажаем мега-деревьев и уничтожаем зародыши подземелий», припомнил Бранд слова дриад и задумался, отчего так. Наказание богов или еще одна мера предосторожности, чтобы дриады бессознательно не вырастили Перводерева? Но тогда выходило, что ему не нужны корни в Бездне? Даже если оставить в стороне вопрос надежности сведений из книги (вряд ли Хранитель предполагал, что ее выкрадут), то все равно, что-то в этом не сходилось.

— Кулак? — раздался надтреснутый голос.

Бранд оторвался от размышлений, что ладно бы несоответствия, но рецепт! Рецепт выращивания Перводерева тут отсутствовал, неважно, знали дриады драконий или нет. Прочли бы они книгу сами или Бранд им перевел бы, рецепт Перводерева или намек на него тут отсутствовал.

— Три Стрелы, — кивнул Бранд, поднимаясь. — Как раз тебя вспоминал.

— Меня? — изумился Мион.

Взгляд его, конечно же, упал на книгу и конечно, старый герой ничего в ней не понял.

— Про меня пишут книги в драконьих горах?

— А то как же, они там всех опасных живых записывают, — легко соврал Бранд. — Что там за история с Амали?

— Я, — замялся Мион.

— Понимаю, ты не хотел к ней приближаться, но мне сойдут и слухи.

— Командующий Пейанг и другие правители вызвали ее, то есть вытащили силой, — губы Миона искривились в усмешке на мгновение, — и долго допрашивали. По слухам ее пытали и бросили в тюрьму, по другим в последний момент появился Минт и тут же запел, и все смягчились. Сейчас он забрал Амали с собой, на встречу с королевами Водоворота.

Бранд потер рукой лицо, хотя, чего еще было ожидать от Минта?

— О чем допрашивали?

— О деревьях, конечно, — Мион указал рукой на дерево за спиной Бранда.

Что же, это было объяснимо, после всей шумихи и явления дриад. Живые любили выискивать дополнительные смыслы в действиях героев и Амали просто дополнительно досталось из-за этой истории. Наплевать? Наплевать. Тем более, если Минт утащил ее к Пене и женам-глубинницам, но в то же время такое внезапное возвращение Амали к Провалу настораживало, прямо-таки кричало о происках богов.

Избранница Адрофита и королева эльфов, питающих к дриадам лютую вражду.

— Еще не передумал умереть, как герой? — спросил он у Миона. — Отлично. У меня как раз есть место и дело по тебе, опасное до невозможности, шансы погибнуть геройски запредельные, одна беда…

А если вдруг, чудом, явилась бы Амали, то кто, как не Мион, мог отомстить ей лучше всех?

— Да?

— Тебе придется сидеть среди дриад.

Лицо Миона оскалилось в радостном предвкушении и готовности пойти на такую жертву.

Ночь с 21 на 22 день 4 месяца 880 года, окрестности Провала

Теплые ладони Минта прижались к животу Амалиниииэ, которая сидела, наполовину погрузившись в воду, приятно пахнущую лесом.

— Эй, дочесын, ты меня слышишь? — спросил он прямо в раздувшийся живот.

Затем приложил ухо, сдвинулся чуть ниже и закричал радостно

— Слышит! Отвечает! Слышишь, отвечает⁈ — он вскинул голову и посмотрел радостно на Амалиниииэ. — Ты плачешь?

— Это… слезы… радости… — выдавила Амалиниииэ, кусавшая губы и язык, чтобы не заорать.

— Но по ночам дети должны спать! — вдруг вскинулся Минт.

— Как ты умен, муж наш! — воскликнула Минолла.

— Столько знаешь о детях! — поддержала ее Маэлла.

Да ничего он не знает о детях, хотелось заорать Амалиниииэ, но она промолчала, продолжая кусать губы и делать вид, что плачет от радости. Внутри нее, где-то глубоко, все заходилось от злости, и она кричала молчаливо, перемежая брань с попытками молитв Филоре и Адрофиту, и новыми возгласами «За что мне это⁈ Ведь я всего лишь хотела немного любви и счастья!»

— Спи сынодочь, скорей засыпай, — начал напевать Минт, не отрывая уха от живота Амалиниииэ и помахивая рукой в воздухе, — глазки свои в животе закрывай. Скоро к тебе папка в гости придет, вкусных гостинцев он принесет!

Даже Амалиниииэ на мгновение ощутила сонливость, так как она сидела обнаженной в воде, сняв все защитные амулеты и зачарованную одежду.

Она рассеяла воздействие, применив «Волю Королевы» и попыталась успокоиться.

Минт стал не просто чудовищно силен, на его стороне вдруг оказались эти две королевы глубинников, недосмотром Диаты получившие человеческие тела. Уровни под 400, свита из глубинников, которые были и того выше, готовность все сделать ради Минта, и Амалиниииэ заходилась от злости внутри, как и все последние дни.

Плохо для ребенка?

Да насрать ей было с верхушки мега-дерева на этого ублюдка Минта и на самого Минта!

Когда-то она говорила, что не избавится от ребенка, зачатого в любви, но затем, после всех событий и предательства Минта, и предупреждения Кулака (о, как она бесилась от бессилия!), и событий возле Города Любви, Амалиниииэ неоднократно порывалась избавиться от него. Жрецы и затем Адрофит своим посланием останавливали ее, говорили о великом будущем ребенка.

Амалиниииэ все равно попыталась избавиться, неумеренность в еде и любви, раз уж все равно хотелось и чесалось, тайные травки и попытки разыскать какую-нибудь «порчу дриад», и все оказалось напрасно. Затем вдруг, как снег с верхушки дерева, свалился Кулак и все пошло наперекосяк. Извинения перед дриадами! Передача им мега-деревьев! Унижение на совете правителей!

Словно этого было мало, несколько дней назад к ней явилась новая делегация и притащила ее к Провалу, видите ли, у Кулака были подозрения, что она тут Прорыв хочет устроить! Допросы! Чуть ли не пытки и отдельная камера вдали от всех! Только и было хорошего, что Минт вдруг вмешался и встал на ее защиту, и это был шанс вернуть его на свою сторону.

Амалиниииэ начала действовать, но тут явились королевы-русалки, чтоб их демоны разорвали!

— Я рад, дорогая, что ты не против, — прошептал ей в ухо голос Минта.

— Для тебя, дорогой, я всегда готова, — машинально ответила Амалиниииэ.

Она навалилась всем телом на Минта, вжала его спиной в бортик бассейна, но бард даже не заметил этого, так он скакнул в уровнях за время их разлуки. Наоборот, обрадовался, вошел в нее энергично и начал «подбрасывать», поглаживая руками живот.

Не так уж огромен был Минт, чтобы любовь с ним помогла избавиться от ребенка. Амалиниииэ в прошлом уже подумывала сбежать в степи кентавров или нанести визит в Долину Великанов, но жрецы остановили ее. Привели к ней жриц Адрофита, опытных и умеющих удовлетворять женщин, занялись «лечением», замаскированным под вечерние визиты в храм для молитв богу любви.

— Папка принес вкусных гостинцев всем! — провозгласил Минт.

Минолла и Маэлла припали ртами к грудям Амалиниииэ, высасывая из них молоко, и она не выдержала, закричала, выплескивая в крике все свое возбуждение и злость. Не помогло, злоба внутри никуда не делась, пиналась и лягалась, словно она была беременна демонами Бездны, а не идиотским «дочесыном» Минта.