А потом деньги и знакомство с первыми аристократами столицы (которые охотно заказывали нам особые, подобранные в соответствии с их индивидуальными пожеланиями ароматы) сделали свое дело, и общество снова повернулось к нам лицом.

Три года назад Эмиль, наконец, встал на ноги. И это побудило меня с куда большим вниманием отнестись к отварам и заговорам старой мадам Туссен. И теперь она учила нас с Кэтрин всему, что знала сама. Она говорила, что когда-то была такой же рыжей, как и мы с Кэтти, правда, сейчас об этом мало что напоминало – разве что россыпь веснушек на ее морщинистом лице.

Мадам Туссен пыталась убедить меня добавлять в утренний чай Эмиля капельку приворотного зелья («Для крепости брака, мадам!»), но это было единственное, в чём я с ней не согласилась – в наших с мужем чувствах я была уверена абсолютно. И в этом не было никакой магии – разве только магия любви.