Вик внимательно осмотрела Поттера — даже её нервировала близость лоа, ведь это по сути демон, — как такое воспринимают слуги, у которых нет даже возможности избегать встреч с Ноа, кроме как уволиться, она не представляла:

— Дома все хорошо?

Поттер довольно искренне улыбнулся:

— Девочки замечательно ведут себя. Хотя нерисса Эйр, кажется, подыскивает себе новое место — сегодня она читала газету и потом ходила на почту — отправляла письма. Сказала, что письма семье, но кто его знает, что там на самом деле.

— А вы как…? — Вик замерла, не в силах добавить: «Не собираетесь искать себе новое место?»

— Что вы, лера Виктория. Чтобы заставить меня покинуть вас, нужно что-то посерьезнее воспитанниц.

— Спасибо, — Вик улыбнулась Поттеру. — Я пойду, проведаю девочек.

— Подать вам ранний ужин в комнаты?

На вечере, устроенном Сорелем, будет конечно и банкет, но до него еще надо дожить.

— Да, конечно, Поттер. Спасибо за заботу.

— Это моя обязанность, лера Виктория, — голос дворецкого звучал подозрительно сухо, словно пожилой мужчина боялся показать свои настоящие чувства.

Вик не стала и дальше его смущать, направившись сразу в сад.

Девочки расположились на той самой площадке, где Брендон рисовал гексаграмму. Еще некоторые элементы рун угадывались — Полин и Ноа, совсем не тянувшая на шестнадцать лет, как говорил Лео, увлеченно что-то рисовали мелками на каменных плитках. Вик не дала бы Ноа больше двенадцати. Возможно, лоа так подстраивалась под Полин, чтобы легче было найти общий язык. Или Лео ошибся в её возрасте. Очень черная, живая, улыбчивая — Ноа сразу заметила Вик и помахала ей рукой. Только в глазах застыл страх — Вик его чувствовала всей кожей. Тонтон-макут та еще сволочь, по-видимому. Возможно, все будет хорошо. Они смогут найти общий язык.

Полин тут же вскочила с корточек и помчалась к Вик, обнимая её:

— Вики, ты дома!

Ноа вставать не стала, увлеченно продолжая рисовать. Нерисса Эйр нашлась у каменной ограды — она сидела там в плетеном из лозы кресле и, Вик готова была спорить на что угодно, боялась.

Вик погладила Полин по голове:

— Как вы тут с Ноа?

— Хорошо! Она столько игр знает! — восторженно сказала Полин. Хоть кто-то радовался наличию Ноа дома. — Ты разрешишь ей жить в моей комнате? Было бы славно — я бы не боялась спать по ночам.

Ноа, не поднимая головы, посмотрела исподлобья на Вик, ожидая ответа.

— Если она больше не будет рассказывать про Тонтона, то почему бы и нет, — твердо сказала Вик.

Ноа расплылась в улыбке, показывая все свои, абсолютно человеческие зубы:

— Так его больше нет. Чего про него говорить. Чаще бывает, что люди опаснее, но Полин не за чем об этом знать, ведь так?

Вик, отпустив Полин, подошла к Ноа, присаживаясь на корточки перед ней:

— Так. Прекрати пугать Полин. Не надо.

— А ты… — Ноа подалась вперед, — не съешь её?

Вик не сдержала удивления, хотя слова Каеде должны были подготовить её к такому:

— С чего я должна её есть?

Ноа прошептала:

— С того, что ты уже умерла и вернулась…

— Ты сама оживила Эвана, — напомнила Вик. Не Ноа намекать на небезупречность. Та подалась чуть ближе к Вик:

— Так он человек, а ты — демон. Я своих за лигу вижу. Я буду тут охранять жильцов дома — от тебя.

Вик пришлось брать себя в руки — как-то она не предполагала, что тоже может кого-то пугать. И кого! Лоа!

— Не стоит, я тоже человек. И я не опасна.

Ноа кивнула куда-то на землю:

— Скажи это своему хвосту, демон.

Вик оглянулась на собственную тень и выругалась:

— Бешеные белочки! — в лучах яркого дневного солнца отчетливо была видна тень от лисьего хвоста. Её хвоста.

Ноа не сдержала смешок, падая назад на чуть теплую из-за солнца плитку и хохоча в небеса:

— Так ты молоденькая! А я-то думала и боялась тебя!

Вик оставалось надеяться, что ни Полин, увлеченно что-то рисующая, ни Эйр, тоскливо смотрящая в океан в поисках спасительных парусов какого-нибудь принца, не видели и не слышали этих слов.

Ноа встала и бросилась к Полин:

— Салочки! Салочки! Чур, я голя!

Вик не решилась поговорить с Эйр — разговор о Ноа не то, что надо делать впопыхах. Она поднялась к себе в комнаты: стащила с себя пропахшие трущобами одежды, самовольно сняла фиксирующую повязку с плеча, приняла душ, накинула на себя теплый халат и вернулась к столу, где её ждал ранний ужин и письмо Габриэль из библиотеки.

Она, принимаясь за овощное рагу и окорок, стала читать письмо.

Сиятельная лера Игнис!

Пишет вам Габриэль Ортега из городской библиотеки по поводу сказки Нерху. Я переговорила с другими библиотекарями, и мы все вместе вспомнили сказку о лисе, брившей мужчин. Должна заметить, что названия местности, имена старосты и братьев, имя самой лисы нам не удалось вспомнить из-за специфики языка Нерху. Сказка написана не дословно, а как удалось вспомнить. Причем сказка существует в нескольких вариантах — прилагаю сразу все.

В далекой деревне у моря жили два брата. Тиха и безмятежна была жизнь в деревне, кабы ни лиса, поселившаяся в лесу за околицей. Она любила подстерегать путников и шутить над ними. Девушки и дети долго плутали вблизи домов, а парни чаще всего оказывались бритыми налысо после встречи с лисой. Когда лиса обрила налысо отца братьев, они вскипели гневом и пообещали, что найдут лису и сами её побреют. Этим же вечером они направились в лес, где жила лиса. Они долго ходили в её поисках, когда наконец в полночь не нашли её на большой поляне, освещенной луной. Братья с ужасом увидели, как лиса бросила в кипящий котел полено, а достала оттуда ребенка точь-в-точь как внук старосты. Братья бросились к лисе, но её и след пропал. По другой версии, лиса убила при свете луны дочку старосты и, превратившись в неё, пошла в деревню.

Братья со всех ног помчались в деревню, в дом старосты. Они подняли его с кровати (она называется в Нерху как-то иначе) и рассказали страшное. Староста не сразу им поверил, но все же согласился, что внука придется убить, ведь он лисье отродье. Братья убили ребенка, но он не превратился в полено, а так и остался лежать в человеческом виде. В другом варианте братья убили и дочь старосты и её дитя.

Утром, когда взошло солнце, а растерзанные тела так и отказались превращаться в полено и лису (соответственно), братья осознали, что сотворили. Они добровольно обрили головы и направились в храм, становясь монахами. И тут-то лиса им и показалась, смеясь над их лысыми головами. А бедные одураченные братья навсегда остались в храме, хотя и сын старосты, и его дочь оказались живы.

С уважением Габриэль Ортега

Вик вздрогнула, откладывая мрачную сказку в сторону.

Лисы умеют наводить достоверные иллюзии.

Лисы шутят очень грубо и страшно, не считаясь ни с чем.

Ренар Каеде — лис. И все страшные шутки, случившиеся с друзьями и знакомыми Вик, произошли с его появлением в Аквилите. И когда Брок «вернулся» в иллюзорную «Веселую вдову», Вик не задело через эфирную связь, потому что она кузина Каеде. Только поэтому.

Бешеные белочки! И ведь никаких доказательств, кроме сказки, нет.

Время шло к вечеру, это чувствовалось в узких переулках Ветряного квартала — на солнце еще хотелось стащить шинель, а в сумраке, отбрасываемым домами, уже было зябко и пахло холодом. Тянуло сыростью с близкой реки и угольной пылью — к вечеру начали топить печи в домах: сюда новшество Аквилиты и её гордость — паровое отопление никогда не доберется.

Брок открыл невысокую, ржавую калитку в заборе и зашел на грязный, пыльный школьный двор — адрес школы он заранее узнал у Лоррет.

Вилли еле плелся, таща за собой по земле тяжелый ранец. Усталый, потный, взъерошенный, что воробей. Голые коленки, торчащие из школьных шорт, покраснели на холоде, ботинки были надеты на босу ногу. Под глазом Вилли назревал синяк.