— Нера Зола отдала свое лекарство. На пару дней его хватит. Сейчас при Лиз Марк и Андре — они позаботятся о ней. И еще… — он сцепил пальцы в замок, так что костяшки побелели. Брок понял, что Грегу тоже крайне хреново, если не сказать хуже. — Лиз сама отказалась от плавания в Мону.

Брок нахмурился:

— Ты не лжешь? — Впрочем, он знал, что Грегу нет резона лгать, а Лиз… Лиз всегда была непредсказуемой.

Грег подался вперед, налил в стакан воду из графина, стоявшего на столе, и подвинул стакан Броку:

— Выпей.

— Надо предлагать кофе, — поправил его Брок, сам понимая глупость своей претензии: Грег в их отделе служит всего несколько дней. Еще привыкнет, еще всему научится. — Лиз…

— Она не отправится на лечение в Арис. — Грег веско сказал, пресекая возражения Брока: — Я не позволю.

— И почему? — снова напрягся Брок, подаваясь вперед. Эфир закипел, заставляя графин на столе подрагивать, а ручки попрыгивать. Грег это проигнорировал — не стал подавлять, да и не вышло бы это у него. Он всего лишь мастер по владению эфира. Не ему идти против Брока. Он мысленно выругался — мысли совсем не туда шли — у него нет причин воевать с Грегом. Кроме Лиз, конечно. Лиз стоит войны. Брок старательно спокойно произнес: — Если боишься оказаться в концентрационном лагере для тальмийцев, то Лиз отвезу в Арис я.

Он осмотрел замершего Грега и, понимая, что сжигает за собой все мосты их хрупкой дружбы — как-то не сложилась у них дружба, — добавил:

— И плевать, что она выбрала тебя — ты, кажется, её недостоин. Если я тебя задел — я всегда готов дать тебе ответ на дуэли.

Грег чуть поморщился, но все же спокойно пояснил:

— Потому что профессор Манчини практикует пытки электричеством. Это достаточная причина не везти Лиз в клинику Манчини?

Брок закрыл глаза, беря эфир под контроль, откинулся на спинку кресла, открыл общую связь с Викторией, черпая её успокоение. Ему это сейчас было отчаянно необходимо — его занесло со страхом за Лиз совсем куда-то не туда.

— Прости… — сказал он, все так же с закрытыми глазами. — Я очень, очень, очень люблю Лиз.

Он все же открыл глаза и добавил:

— Как сестру. Понимаешь?

Грег кивнул:

— Понимаю и принимаю твое право волноваться за Лиз, твое право помогать ей, твое право заботиться о ней. Если Лиз согласилась бы с полетом в Арис — я уже сейчас бы подал в отставку. Но она сказала «нет». Она просила меня и тебя не предавать страну. Не предавать Аквилиту и Вернию. Я… — кажется, нервы у Грега тоже сдали, потому что он гораздо тише сказал: — …я не знаю, хватит ли у неё сил продержаться три дня без лекарства, но я не в праве настаивать и посылать её туда, где её возможно будут пытать под прикрытием лечения. Я… Брок… Я не знаю, что делать, если честно.

Он опустил глаза вниз, бессмысленно рассматривая ковер, лежащий на полу.

Брок нашел в себе силы сказать:

— Я тоже боюсь её потерять… Но раз на два дня лекарство есть… — он положил свою руку поверх ладони Грега и сжал в жесте поддержки. — Аранда запустил синтез двух порций: высшей очистки, которая будет готова через пять суток, не раньше, и обычную очистку от эфира — она будет готова через три дня. Именно такое лекарство он отвозил в Арис в прошлый раз.

Грег задумчиво кивнул, явно понимая, что день без лекарства и три — разница велика. У Лиз были хорошие шансы выжить и выздороветь.

— Брок… — он поднял на Брока глаза, и тот впервые заметил, какие они у него больные. До этого его волновало только то, что болен он. Болен страхом за Лиз.

— Ммм? — устало отозвался Брок, позволивший себе на миг расслабиться — Лиз будет жить.

— Только не злись…

Брок залпом выпил воду и поставил стакан на стол:

— Я уже само спокойствие, Грег. Лиз будет жить — мне уже ничего нестрашно.

Тщательно рассматривая Брока, Грег напомнил очевидное:

— Ты же понимаешь, что между Лиз и мной точно такой же ритуал, как между тобой и Викторией?

— И..? — Брок заставил себя выпрямиться, ожидая от Грега подлянку. Крупную, прямо вселенского размера подлянку.

— И то, что ты сегодня чувствовал, то, как ты волновался за Лиз, то, как ты хотел наплевать на меня, защищая Лиз… Все это каждый день испытывает Эван из-за тебя. Ты сейчас пару часов был на его месте. Он так живет уже пол-луны. Подумай над этим.

Брок закрыл глаза, откидываясь обратно на спинку кресла и обмякая:

— Проклятье… Грег… Пошли все же на тренировку, иначе я сейчас взорвусь от собственной глупости.

— Эван все понимает, Брок.

Тот встал с кресла:

— Ты думаешь, от этого легче? Во всяком случае Эвану точно не легче.

Сердце билось об грудную клетку, как испуганная птица, рвущаяся из клетки. В ушах гудел океан, заглушая окружающие звуки. Ни рук, ни ног Лиз почти не чувствовала, словно их и не было. Она пыталась ими шевелить, но ничего не получалось. Только веки подчинились ей, запуская свет. Что-то с ней было явно не то, потому что вместо палаты, вместо сиделки — или кто с ней рядом находился? — она видела синие потоки света, алые вспышки, похожие на роящихся мух, и невозможно яркое белое пламя в виде сидящей человеческой фигуры, сбоку от которой была пустота — тоже в виде фигуры, только миниатюрной, женской.

Первая мысль была проста — она сошла с ума, но её тут же укутало в теплый кокон чьих-то эмоций — странную смесь нежности, невыносимой грусти и горьковатой на вкус гордости. Чем Грег гордился в ней, Лиз так и не поняла, потому что просыпающееся сознание догнали воспоминания ночи: подземелья, танцующая в воздухе потенцитовая пыль, вкус крови во рту, далекая боль в ладони. Пальцы сами дернулись, заставляя Лиз вздрагивать и обливаться холодным потом от страха. Веки закрылись, защищая от пугающего мира.

В Вернии не было залежей потенцозема — древние вулканы, вдоль гряды которых располагалась страна, постарались, заливая залежи потенцозема базальтом в сотни метров глубиной. Но это не значит, что в Вернии не знали проявлений потенцитовой интоксикации. Бывали случаи — чаще в лабораториях при разработке новых механитов или на фабриках при нарушениях правил вентиляции. Лиз знала, как проявляется интоксикация и чем она заканчивается. Лечения от неё не существует. Хотелось стонать — как все глупо получилось!

Океан стал затихать, пропуская новые звуки: чье-то дыхание, шорох одежды, металлический скрежет, странные постукивания. Лиз заставила себя снова открыть глаза, узнавая в ярком пятне инквизитора Маркуса, сидевшего возле кровати на стуле, а в пустом пятне — сестру Грега Андре, которая что-то увлеченно разбирала, сидя за небольшим госпитальным столом. Маркус подался вперед, явно собираясь что-то спросить, и Лиз малодушно закрыла глаза.

Сейчас был самый подходящий момент просить о смене веры.

«Адер Маркус… Я бы хотела принять единственную истинную веру, не отказывайте умирающей душе»… И в голосе добавить дрожи, чтобы понял, как страшно быть дореформисткой.

Сейчас был самый подходящий момент просить разрешения на брак с Грегом.

«Адер Маркус, не позвольте нашим душам расстаться навек, свяжите их таинством брака»… Когда умираешь, возможно невозможное…

Только это крайне несправедливо по отношению к Грегу — она умирает, зачем ему ненужный траур? Пожалуй, единственное, что стоит сделать, так это исправить завещание. Точнее составить новое. Грег не примет её земли и деньги. И Брок возмутится — откажется. Но если завещать им обоим, поровну, возможно, они примут её наследство. Не королю же отдавать её земли и деньги.

Кто-то взял её за руку обжигающе-горячими пальцами. Или это она настолько замерзла?

— Кхм… Лера Элизабет… — обманчиво-мягкий голос — инквизиторы не бывают мягкими или добрыми. Адер Маркус закашлялся. — Лера Элизабет, я отец Маркус…

Он еще специально выделил голосом слово «отец» — забавно, словно мысли её читал, где она его называла неподобающе.