Эван развел ладони в стороны:

— Как скажешь. Можешь приглядываться к местным парням — скоро объявим набор в констебли. Что-то еще?

Грег ткнул пальцем в сторону приближавшихся со стороны катакомб Брендона и Каеде:

— Как-то не быстровато ли они вернулись?

— Быстро, — согласился Эван.

Брендон подошел к ним, поздоровался и отчитался:

— Я знаю, тут все уверены, что я великий и ужасный, но… Добивать, чтобы потом поднять и вернуть с того света, увольте. Сайкс жив — его той зубочисткой, которой была вооружена Вик, не убить. Он упал в обморок от болевого шока, так что свалить его допрос на меня, вам не удалось. Его уже подлечили и отправили в ваше Управление по особо важным. А убитую женщину мне поднять не удалось. Она оказалась атеисткой. Представляете? На ней не было храмового треугольника, и душа её растворилась в мире без остатка. Первый раз с таким сталкиваюсь… Кстати, тут все в курсе, что уже пять часов дня? Служба закончена. Эван, тебя ждет раненая жена. Грег, тебя ждет…

— Ты? — предложил тот.

Брендон покаянно дернул ворот белого свитера и сказал:

— Да хоть бы и я. Бить будешь?

Журчал фонтан. От его сизой, покрытой мелкой рябью глади во все стороны разлетались солнечные зайчики. Пахло сыростью и неприятно чем-то металлическим. Звонко смеялись дети, прыгая в классы и гоняя мяч — сегодня занятия в близлежащих школах были отменены. Грег даже позавидовал окружающей его беззаботности — в его детстве, проведенном в пансионе Лерского корпуса, были только муштра и холод дортуаров. Да, это дало ему хороший старт в карьерном росте, только закончилось все принесением в жертву демону из Карфы. Грег хотя бы выжил, в отличие от лер-дебютанток, скормленных Тонтон-макуту. Им всего было по четырнадцать-шестнадцать лет — время дебюта в обществе. Грег сжал челюсти — его дети никогда не будут учиться в пансионах, даже самых лучших. Тепло дома и родительская любовь куда важнее якобы зарождающихся с детства политических связей. Он заставил себя расслабиться: куда-то не туда занесло его в мыслях — к еще невозможным детям. Лиз бы выжила — это главное сейчас. Усталость и страх за Лиз давали о себе знать — держать себя в руках было сложно. Он чувствовал себя сжатой до предела пружиной, ожидая очередного удара судьбы, и не факт, что сможет этот удар принять адекватно. Только срываться сейчас ему нельзя.

Брендон стоически ждал головомойки — они с Грегом отошли к фонтану, чтобы переговорить в одиночестве. За ними озабоченно наблюдали Эван и Алистер. Боятся, впрочем, сам виноват — про вспышки гнева у Блеков они знали не понаслышке. Бить Брендона он не собирался — у него самого было похожее начало романа с Лиззи, да и Брендон теперь вроде как брат по закону, пусть и карфианскому. Грег сильно устал для серьезного разговора. Родничок в сердце еле-еле журчал, заставляя бояться за Лиз, тут не до чтения нотаций, которых Брендон вроде и не заслужил — Грег слишком хорошо знал свою сестренку: если она что-то вбила в свою голову, она этого добьется.

— Я сейчас поеду в гостиницу… Подвезти? — наконец предложил он, озадачивая Брендона.

Тот отрицательно качнул головой:

— Нет, спасибо. У меня тут есть еще дела. Надо пройтись по спискам погорельцев для определения в храмовые приюты и отделить злостно уклоняющихся от работ козлищ от овец. Козлищ оставлю вам — после наставлений на путь истинный. Пусть их нерисса Идо воспитывает. Так… Мы… Все же поговорим? — он достал из кармана брюк колоратку и теперь мялся, не зная, надевать её или еще подождать? — Андре говорила, что ты с утра еще достанешь меня.

Грег криво усмехнулся, разглядывая прыжки девочек через скакалку:

— Извини, что разочаровал. А если серьезно — было некогда, Брен. — Он собрался с мыслями, продираясь через страхи и нарастающий гнев на самого себя и Каеде, так грубо вмешавшегося в их с Лиз судьбу: — Я хочу сказать одно: береги Андре и не подрезай ей крылья. Не ограничивай ей свободу, и она будет рядом с тобой. Попытаешься что-то запретить, навязать — потеряешь её. И не ревнуй — она легко загорается и влюбляется: в идею, в дело, в место, в человека. — Он подумал и добавил: — вокруг Андре всегда много идиотов, с помощью дуэлей пытающихся устранить соперников — не мешай им выбывать из гонки. Всех не осадишь и не заставишь быть умнее. Как-то так.

Брендон приподнял вверх брови:

— А как же вопрос: когда идете в храм?

— Мужайся. Если сможешь уговорить её с храмом — я буду поражен. Чуть не забыл: будешь в Олфинбурге — старательно гляди вокруг и не попадайся леру Блеку-старшему. У него свои планы на Андре — он все ждет, когда Оливер Фейн… — Он заметил, как подтянулся и напрягся Брендон. На всякий случай Грег уточнил: — Да-да-да, тот самый Фейн, ты правильно понял… Остепенится и женится.

— При чем тут Фейны? — замер Брендон. Он нахмурился и принялся вспоминать расстановку сил в Олфинбурге: — Фейны — фабриканты, военные магнаты. Оливер Фейн — лер во втором поколении. Андре — кера и…

Грег подсказал ему:

— …и незаконнорожденная Блек. Замуж за лера её не отдашь, а вот в метрессы Фейнам — запросто, тем более что Фейны уже интересовались Андре и её исследованиями. Их пароэфирники до сих пор взрываются… Так что будь осторожен в Олфинбурге. Кстати… Оливер Фейн сегодня как раз приезжает в Аквилиту — не бери в голову, я сам с ним поговорю. — Он заставил себя улыбнуться и сказал самое главное: — просто сделай Андре счастливой.

Пока Брендон хмурился и собирался с ответом, Грег хлопнул его по плечу:

— Держись, брат. Еще увидимся — я в гостиницу, а потом поеду встречать Фейна.

— Удачи… — пожелал Брендон, и Грег снова улыбнулся:

— И тебе!

Он торопливо направился к своему служебному паромобилю — до прибытия дневного экспресса Олфинбург-Аквилита было еще часа два, но они пролетят быстро, так что и не заметишь.

Вечернее движение в Аквилите было бурным, и Грег растерял все остатки терпения, пока добрался до гостиницы — злило все: и неправильное правостороннее движение, и слева расположенный руль у паромобиля, и тальмийские дебилы за рулем, пытавшиеся привычно ехать по встречке — в Тальме левостороннее движение. Он еле взял себя в руки, паркуясь в гостиничном гараже и договариваясь с механиком, чтобы к половине восьмого паромобиль стоял под парами — Грег обещал встретить Оливера на вокзале. Эван дал разрешение на посещение Фейном Аквилиты — в отличии от лер-мэра Сореля Хейг не был параноиком.

Грег, стараясь не шуметь, вошел в номер, повесил шинель на вешалку и сразу же заглянул в спальню в поисках Лиз. Родничок в сердце подсказывал, что она спала. Так и было — только устроилась Лиз не в кровати, а в каминном кресле, откинув голову на его широкую боковинку. Кто-то, не иначе Андре, заботливо укрыла Лиз пледом. Листы бумаги с прикрепленными к ним глянцевыми небольшими фиксограммами выпали из рук молодой женщины и рассыпались по полу. Только от вида беззащитной, бледной как призрак, но все же живой Лиззи, вся грозившая порвать его шаткий самоконтроль злость куда-то ушла. Лиз — его якорь трезвомыслия в этом безумном мире. Грег, скинув грязные, сырые сапоги и надев комнатные туфли, прошел в спальню. Он подобрал с пола все листы — Лиз выбирала прислугу в дом, — и положил их на столик у кресла. Сидя на корточках перед Лиз, он внимательно рассматривал её. Синие, тонкие веки, темные тени в глазницах, бледные, впалые щеки — болезнь еще жила в женщине, подтачивая её изнутри. С трудом погасив в себе глупое, несвоевременное желание прижаться щекой к её ладони, он заставил себя встать, раздеться, бросить на пол пропахшую пеплом и сыростью форму. Захватив с собой свежее белье, в одних кальсонах он направился в душ — скоро должны доставить в номер заказанный им ужин.

Он, быстро намылившись и смыв въевшийся запах гари, постоял чуть-чуть под прохладными струями воды. Они уносили прочь усталость, придавая мнимую бодрость. Во всяком случае рванул он потом из ставших холодными струй вполне энергично. Выглянув из ванной и проверив, что Лиз ещё спит, он надел белье и принялся спешно бриться — всего пара суток без бритья, а он уже как каторжанин выглядит. Родничок в сердце окреп и проснулся. Видимо, заметив грязную форму на полу, Лиз сонно сказала: