— Откуда ты узнал?

Он признался:

— У тебя очень живая мимика. Очень удивительно, как тебя преступники не считывают. Быть детективом с такой мимикой — это что-то невозможное.

Вик гордо выпрямилась:

— С ними я кремень. А ты мой друг — с тобой я иная.

Дрейк снова попросил её, забирая с нелиды орешек и пару конфет — вот же сластена:

— Спрашивай уже, не страдай, как я, грехом недоверия.

Вик лишь замотала головой:

— Не сто́ит. Неважно, на самом деле. Просто вернись.

Он улыбнулся и прикоснулся кончиком указательного пальца к её носу:

— Не волнуйся, белочка. Я еду на Вернийско-Ондурский фронт…

Вики натужно улыбнулась, обрывая его:

— Я же сказала: неважно.

Дрейк снова хрупнул конфетой:

— Со стороны Вернии, белочка. Со стороны Вернии. Она моя родина — я не могу её предать. — он подался вперед и по-отечески поцеловал её в лоб: — спасибо за все.

…После ухода Дрейка Вик еще долго стояла у нелиды. К демонам традиции… Она не уберет эту нелиду, пока не вернется Дрейк. Дрейк, Брендон, Марк. Пока они все не вернутся. И Каеде… Каеде тоже едет туда. Может, стоит и ему чуть-чуть поверить?

«Виктория, ты что-то не так поняла» — говорил Каеде в катакомбах. Стоит прогнать грех недоверия и просто признать, как данность, что тела убитых он нашел случайно и решил перепрятать, перехоронить, что-то сделать, чтобы помочь? Почему он не стал сообщать об убийстве — тот еще вопрос. Ответ: «Испугался», — к которому всегда прибегают преступники, тут не подходит. Каеде три века служил в охране короля. Там не умеют пугаться. Там во главе всегда твердый расчет. Вик отдавала себе отчет, что возможно никогда не узнает причин, заставившись Каеде так поступить, но надо поверить в него, надо научиться принимать его поступки, какими бы они не казались странными и страшными. Она поверила в Грега и не ошиблась. Поверит и тут своему… По стене скользнула тень волнующегося лисьего хвоста, как напоминание её ненужного происхождения. Поверит и своему лисьему чутью. Но не больше! Становиться лисой полностью она не намерена.

— Бешеные белочки, но зачем он так поступил все же?! — прошептала Вик. Любопытство Ренаров глодало её, мешая думать. Хорошо, что вернулись Эван и Брок с мешком новостей. И главная была вроде бы хорошая — Чандлер признал свою вину. Только Эвана очень смущал один момент: чего так испугался Чандлер, узнав о возможной экстрадиции в Тальму? Почему он выбрал смерть тут суду Тальмы.

Утро у Грега было слишком длинным, даже чересчур.

Он проснулся старательно поздно — после девяти часов. Лиз еще спала, крепко прижавшись к нему — она снова всю ночь мерзла, и Грег согревал её не только теплом своего тела, но и эфирными плетениями. Вот и сейчас он их обновил и по новой напитал эфиром — собственных сил у ослабевшей Лиззи было мало. Недостаточно, чтобы выздороветь. Лекарство. Ей нужно лекарство. Нер Аранда обещал, что оно будет готово сегодня. Всего-то и нужно — дождаться его телефонного звонка, а потом поехать и забрать лекарство откуда скажут. Скорее всего из Университета — именно там была расположена лаборатория Аранды. А, может, Брендон, вместе с Марком присматривающий за Арандой, привезет сюда. Или Брок — он тоже дорожит Лиз.

Грег очень осторожно выскользнул из кровати, чтобы не потревожить Лиззи — лежать и дальше без дела он не мог: не хватало терпения. Еще чуть-чуть, и, казалось, он взорвется от невыносимого ожидания. Он укрыл бледную, как тень, Лиззи дополнительным пледом с кресла, и пошел в уборную приводить себя в порядок. Обычные бытовые хлопоты: умывание, чистка одежды, заказ завтрака в номер, — не отвлекали от главного — ожидания. Часы тикали буквально в голове.

Десять часов утра.

Десять часов с четвертью.

Десять часов с половиной.

Десять часов с тремя четвертями.

Одиннадцать часов.

Двенадцать часов…

Ожидание убивало: его в переносном смысле, Лиз буквально.

Грег не находил себе места от беспокойства. Глупые, ненужные мысли, что с лекарством что-то не получилось, что с самим Арандой что-то стряслось, что инквизиция запретила применение этого лекарства, лезли в голову, мешая трезво оценивать ситуацию. Родничок в сердце слабо тек, и Грег боялся, что Лиз не хватит сил. Она храбрая девочка, но всему есть предел.

Он пытался себя хоть чем-то занять: перебирал записи, расписывал встречи и дела на предстоящую седьмицу, пил кофе… Он телефонировал на площадь Воротничков, выслушав от дежурного сержанта Кейджа новости о попытках утреннего бунта, о трех ночных драках со смертельным исходом в катакомбах и семи с легкими ранениями, о завершившейся эвакуации женщин и детей на другой берег Ривеноук, о продолжавшихся поисках четырех женщин из ночной смены механического завода нера Чандлера — их имена вчера назвал Отис. Судя по всему, эти женщины не были поражены фосфорным некрозом — выявить их в общей толпе погорельцев по скудным приметам не удавалось: тут у всех отсутствовали документы, и эти женщины явно не стали рисковать, назвавшись другими именами. А все фиксограммы сгорели на заводе, если вообще были изначально.

Под конец первого часа дня он, чувствуя, как нервы становятся натянутыми канатами, что вот-вот порвутся, не выдержал и телефонировал в инквизицию — трубку взял Марк, сообщивший, что Аранда уехал в Университет еще часа два назад. Грег скрипнул зубами и уточнил:

— Один? Без сопровождения Брендона?

— Один, — подтвердил Марк. — Брендон сейчас занят — по просьбе Эвана вызывает дух Отиса и еще одной умершей с завода…

Грег встрепенулся:

— Прости, что?

Марк тихо и крайне горько рассмеялся:

— И тебя тоже берегут, оказывается. Меня Брендон последнюю седьмицу старательно оберегает от хлопот, и я вечно ничего не знаю и не успеваю. Противное чувство, на самом деле.

— Странная забота, — признал Грег, с трудом подавив всплеск недовольства — он же вчера просил ставить его в известность о происшествиях. А тут не происшествие, тут смерть одного из главных подозреваемых. Грег заставил себя вернуться к главному сейчас — к Аранде и лекарству: — Марк, а не рановато Аранду отпускать одного?

— Аранда уже сегодня вернется к себе домой — присмотр ему больше не требуется. Как только лекарство будет готово — он тебе телефонирует. Не волнуйся и выпей успокаивающее, что я тебе давал — легче станет.

Грег неловко попрощался и положил трубку.

М-да… Выпить лекарство… Выпить лекарство… Грег постучал пальцами по столешнице. У него на выбор было два бутылька от Брендона и от Фейна. С «обломится» и «не обломится» эффектами. Совет Марка об успокаивающем сверлил мозг. С одной стороны, выпить лекарство — признать себя больным. С другой — безопасность Лиззи. Хотя у него давно не чесались кулаки — даже в мыслях не было кого-то ударить. Вспышки неконтролируемого гнева прошли. Он вновь поднял трубку телефона и попросил соединить с моргом — быть может, застанет там Брендона и Эвана. Заодно и проверит свою выдержку.

Дежурный сегодня Вернер сообщил, что комиссар Хейг, старший инспектор Мюрай и кер Кит уже покинули морг — ничьи души вызвать не удалось по причине атеизма. Грег поблагодарил судебного хирурга и положил трубку. Он достал из ящика стола бутылек темного стекла и завертел его в руках. Гнев испарился сам — остался лишь горький осадок: его берегут. Ему не сообщают о ходе расследования. Значит… Значит… Значит, всё под контролем. Наверное. Надо утешаться этим.

Он скривился и все же налил воду в стакан из графина, стоявшего на столе. В голове даже часы тикать перестали — Лиз подошла и легко обняла Грега по спины.

— Доброе утро? — почему-то уточнила она.

Он развернулся к ней и улыбнулся:

— Доброе утро! — Вот почему пропал гнев — Лиззи проснулась и помогла обуздать эмоции. Он поцеловал её в лоб и прошептал: — спасибо!

— За что? — не поняла она.

— За помощь с гневом.