Альк ошалело первым свалился с лиса и помчался к призраку, что-то вырезавшему из дерева старым, неудобным ножом. Более воспитанный Крис, с чего-то решивший, что он рыцарь Полин, помог ей спрыгнуть с лиса и, взяв девочку за руку, повел к дереву. Ноа спустилась последней. Она задумчиво почесала ногу у щиколотки и достала из ботинка свой нож, подошла к призрачному старику и молча его отдала — её нож лучше, чем ржавая никчемная железяка в руках мастера. Брок плохого не дарит.

Призрак склонил в жесте признательности свою седую голову и предложил свою поделку Ноа, но она отказалась, передавая резной свисток Полли. Той нужнее, она еще ребенок. Полли удивленно посмотрела на Ноа и ничего не сказала.

Ноа пошла прочь, к красноголовому мужчине. Почему-то она знала, что он ждет её. Мир странно изменился — деревья стали ниже, Полин и Альк сейчас еле доставали Ноа до груди, которая… Которая почему-то была. Да и одежды тоже изменились — стали черными, как тени, густыми и летящими по ветру.

Она подошла к напряженно замершему мужчине и улыбнулась:

— Привет, рыжий. Вот уж не думала, что так быстро увидимся.

Он наклонил голову вниз в жесте приветствия:

— И тебе добрый день, черный лоа. Рад тебя видеть.

Она обернулась на высокий вяз:

— А хорошо получилось?

Каеде согласился:

— Хорошо.

Пока помнила, Ноа уточнила:

— Лес Танцующих деревьев проверял?

Рыжий отрицательно качнул головой:

— Нет, не проверял, но там моя лиса следит, чтобы детям было нескучно. Там все хорошо. С той лисой не заскучаешь.

Ноа привычно принялась плести теневые паутинки и пускать их по ветру. Пусть не узнает, что они принесут — она вернулась всего на миг, зато паутинки нашепчут Каеде или Эвану, Броку или Виктории, а то и Грегу.

Шумел океан, напоминая о себе. Шелестел ветер в листве, обещая жару и новые жертвы — летом появлялись новые опасности, и новые попавшие в беду дети.

Ноа передернула плечами:

— Раз я тут… Давай создадим морского змея? Чтобы он поднимался из глубин и щекотал пятки… Нет, кусал за пятки тех детей, которые заплывают далеко от берега, а?

Каеде веско ответил:

— Нет.

Ноа задумчиво пробормотала:

— А в шторм он будет вытаскивать утопленников…

— Нет, — чуть громче повторил Каеде.

— Ты не понял! Этих… Уто-пле… УтоПАющих! — поправилась она.

Каеде кивнул:

— Я подумаю.

— А в реке будет эм… — Её глаза загорелись мрачным светом. — Чудовище из омута. Оно будет переломано винтами паровых катеров и будет отлавливать всех, кто подплывает к ним близко!

Каеде скосил на неё взгляд:

— Я подумаю.

Фантазия Ноа скакнула дальше:

— А еще… Кого-нибудь прогоняющего с деревьев, полных плодов. Или вишен.

Каеде не сдержал смешок, уточняя:

— Сильно болит живот?

Ноа совсем как ребенок шмыгнула носом:

— Ага.

— Прости, я не умею лечить. — Он лишь прижал её к себе и пробормотал в кудрявую, мягкую макушку: — Забудь все, ты снова только ребенок…

Она послушно уменьшилась в его руках и не оглядываясь помчалась к дереву, ожидая, когда умелые руки Мактира создадут очередную игрушку, и она обретет своего нового хозяина и друга. Глаза Ноа блестели в предвкушении, и Каеде решил, что времени до вечера много, можно тут и задержаться. Виктория поймет.

Он сел на выступающий из земли корень, чувствуя, как горечь и злость когда-то умерших тут людей исчезла, и теперь эти земли неопасны. У них теперь есть свой хранитель. Скоро тут будут новые дома и новые парки, улицы и звонкий смех детей.

Кто бы мог подумать, что из черного, злого людоеда-лоа с мешком полным детей, из желания Андре Риччи встретиться с братом, из помыслов принца Анри, старающегося защитить своих людей на фронте и чуть-чуть обаять Андре, из корысти Чандлера, не желавшего отпускать умелого рунного кузнеца, из наглости монахов-каутельянцев, создавших клятвы душой, из боли убитых Мактира, Форда и Уоллис, родится сильный, буйный, немного еще неукротимый лоа Защитник детей, с камнем в руке, с ножом в ботинке, с паутинками, летящими по свету и отслеживающими детскую боль, с еще дикими мыслями и идеями, но совершенно точно лоа защитник. Защитница.