Как Роару сейчас хотелось броситься вперёд, как хотелось затолкать эти страшные слова обратно в его глотку. Нет, его брат не мог быть мёртв. Но Милена всхлипнула, сжалась, склонила голову, прижимая руки к лицу. И Рэтар протянул Роару руку в останавливающем жесте, он вцепился в неё до побелевших костяшек.

Да, светок была права — смерть не самое ужасное, что может случится сегодня.

— Что вам надо? — спросила Милена сквозь слёзы, срываясь на невозможный для её сиплого сейчас голоса, крик.

Правитель хмыкнул, посмотрел на неё с нескрываемым животным интересом:

— Белые ведьмы умеют делать заговоры просто желая этого, — произнёс он. — Мне нужно от тебя исполнение моего желания.

— Она ещё не способна на это, — произнёс феран жёстко, но невероятно спокойно.

— Неужели? — хмыкнул великий. — Пора тепла всё-таки наступила в Изарии.

— Это могло произойти само собой, — заметил тан и Роар почувствовал его напряжение.

И феран и митар знали, что это не так, что тепло пришло в Изарию из-за Милены. А видя ухмылку на лице великого стало понятно, что он тоже знает это. При чём знает наверняка.

— Нет, Рэтар, друг мой. Я точно знаю, что тепло пришло благодаря именно силе белой ведьмы.

— Потому что холод был создан твоими стараниями, — заключил феран, а эла самодовольно ухмыльнулся. И по галерее прошла очередная волна возмущения. Митар понял, что его тан специально вытащил это признание из правителя.

— Я сделаю, что хотите, только отпустите нас, — вмешалась Милена.

— Не вздумай, — попытался остановить её Роар.

Впрочем это была такая зыбкая, ничтожная попытка протеста — из-за магических прав эла мог заставить её сделать, что угодно. Просто не делал этого, потому что, если с чёрными ведьмами можно было обращаться с силой, то с белыми нет. Сила могла сломать их. И великий знал об этом очень хорошо. Белая ведьма должна была сама захотеть сделать это.

Милена не обернулась на него, а Рэтар теперь уже двумя руками удерживал от того, чтобы Роар не кинулся вперёд и не нашёл смерть на острие копья стражника.

— Что вам надо? — повторилась она.

— Я хочу бессмертия, — произнёс великий эла и кажется всё вокруг замерло в мёртвой пронзительной тишине.

— Бессмертия? — переспросила Милена. В голосе не было безграничного удивления, как у всех вокруг, потому что её голос и все его оттенки Роар знал и различал прекрасно, сейчас это было презрение.

— Да, — подтвердил правитель.

— И вы отпустите нас?

— Да. Если ты исполнишь моё желание.

— Милена, — крикнул Роар, а Рэтар нахмурился, глядя в спину белой ведьмы. Они оба знали, что не уйдут живыми. И она не спасётся.

— Хорошо, — ответила она. — Но я не знаю как.

— Просто пожелай, — наставил её великий. — От души.

— От души я вам только чумы могу пожелать, — грубо отозвалась девушка. — И только того вы и заслуживаете. Но раз вам так надо. То желаю быть бессмертным.

И всё это в той же мёртвой тишине.

Эла встал, улыбнулся. Достал из-за пояса кинжал и аккуратно провёл лезвием по пальцу.

Кажется это был самый долгий и гнетущий момент за всю жизнь каждого здесь присутствующего человека. Мгновение, которое растянулось на бесконечность.

Эла хмурился, смотря на руку, потом его лицо просветлело, а у стоящих за его спиной советников вытянулись лица. Великий перевёл взгляд на Милену, потом на Горанов, потом осмотрел всех вокруг и показал свою руку, на которой не было раны.

— Вы только гляньте в это преисполненное чувством собственного величия лицо, — прогромыхал в тишине полный яда голос Хэлы. — Он стал бессмертным! Похлопайте же ему, вы мелкие людишки! Вы же видите рождение бога!

Мгновение было так же тихо, как и до того, как голос чёрной ведьмы заполнил всё пространство вокруг. А потом Хэла захлопала и рассмеялась. Этот совершенно неподражаемый, такой родной, но сейчас пугающий, жуткий смех, пробрал Роара до костей.

— Где она? — рыкнул великий.

— Это самое тупое желание из всех возможных! — отозвалась она, продолжая смеяться.

А правитель Кармии и всё это окружение стало смотреть по сторонам, в попытке понять, где же находится чёрная ведьма.

— Знаешь, дружок, — проговорила она, моментально прекращая смеяться и голос стал ледяным, — у меня в мире полно сказок, где всякие правители устраивают тусовки и приглашают туда вот таких милых маленьких феечек, чтобы желали им хорошее. Но обычно в этих сказках в самый ответственный момент появляется одна злющая колдунья, которую на тусовку не позвали и желает всякую жуть. И хорошенькие феечки всё исправляют, более-менее, но в твоём случае всё идёт не по плану с самого начала.

Она замолчала. Взоры присутствующих всё искали её и никак не могли найти. Роар и Рэтар тоже оглядывали галерею, как и Милена, лицо которой сейчас было полно невероятной благости и надежды.

— Первое — добрая феечка не может бесконечно творить добро, — пояснила Хэла, точнее её голос, всё ещё раздовавшийся отовсюду. — К тому же для того, чтобы она была славной и милой, надо было не людей на её глазах потрошить. Так что её хватит только на одно пожелание. В отличии от меня, у которой силёнок поболе, да и уж сама могу кого хочешь выпотрошить, если доведёте. И по сему, чтобы избежать чего лишнего, бессмертный, пока постоишь на этом месте и шага отсюда не ступишь.

Кажется все взгляды в мгновение обратились на великого. Он нахмурился, лицо его стало пренебрежительным, а потом он видимо попытался двинуть ногами, но не смог и от неожиданности сел обратно на своё кресло.

— Второе, — взгляд правителя обратился наверх, куда-то на зубцы над стеной, что была за спинами Горанов, — я бы покривила душой, если бы сказала, что ты меня на тусовку не приглашал.

И голос её стал таким же как и у всех них. Роар и Рэтар обернулись и тоже посмотрели на зубцы стены.

— Хэла, — воскликнула Милена.

— Правда очень грубое приглашение. А грубость я не люблю, — и на лице у неё расцвела совершенно нечеловеческая улыбка. — Но, могу сыграть и в эту игру.

Роар наверное никогда не видел такую Хэлу. Она была вроде обычной, привычной. Дерзкая, открытая, смелая, сильная, стояла между зубцов, сложив руки на груди. Но было и что-то ещё, вот как тогда там, в лесу, когда она, защищая Милену и всех их при переходе из Трита в Зарну, уничтожила наёмников всего лишь щелчком пальцев. И осознание того, насколько Хэла страшна и сильна сейчас пронзило Роара — все могут умереть, если она всего лишь щёлкнет пальцами?

И митар вспомнил о магах Хангыри, присутствующих здесь. Он глянул на первого мага, на окружающих его служителей башни. На лицах многих был страх, а на лице первого мага застыло, словно маска, выражение изумления.

— Где мой сын? — прохрипел великий, а чёрная ведьма пренебрежительно фыркнула.

— Этот? — повела вопросительно бровью Хэла, и кивнула головой куда-то вбок.

За её спиной показалась фигура, потом она прошла дальше и в соседнем проёме зубцов они увидели старшего сына великого эла.

— Айян, — вскинулась элина, до этого момента остававшаяся бесстрастной зрительницей происходящего.

— Отпусти его, ведьма, — угрожающе прошипел эла.

— Хм, — ответила Хэла. — Я его не держу.

— Айян, иди сюда, — приказал правитель, снова вставая.

— О-о, — чёрная ведьма подняла руку. — Аккуратнее с желаниями, вашество, — они ведь могут сбыться.

— Айян, ко мне, я сказал! — взвизгнул великий.

Хэла фыркнула:

— Иди, мальчик, папа зовёт, — сказала она, не отрывая взгляда от эла.

Элинин пришёл в движение, ступил на место между зубцами, потом сделал ещё один шаг и под полный непередаваемой боли и ужаса возглас упал вниз на каменный пол площади, разбившись насмерть.

Роар обернулся на Милену. Она стояла поражённая, не шевелясь, шевелила губами, пытаясь что-то произнести и не могла отвести взгляд от мертвого тела. Увернувшись от Рэтара, который замер, как и все вокруг, митар сделал шаг по направлению к ней, протянул руку и прижал к себе, вернувшись с ней обратно к тану. Девушка вцепилась в него, обняла, до боли в повреждённых рёбрах, да и то, что он сделал, причинило страдание, но оно было ничем в сравнении с возможностью прижать её к себе.