Тем временем Федотов подошел к капитану с довольной улыбкой на устах, всем видом показывая, что ему еще есть что сообщить.

– Командир, большая удача! – прошептал он вынужденному слегка наклониться к нему из-за разницы в росте Андрееву. – Среди пленников есть два родственника вождя племени гуири, и они с удовольствием идут на контакт. Хотя толмач и не все слова понимает.

– Так давай, работай!

Подпоручик снова умчался на «Викторию». Освобождение таких пленников действительно было для экспедиции большой удачей. Гуири были одним из самых больших народов юга Рунгазеи, и возможность выйти на прямой контакт с одним из его вождей дорогого стоили. Тем более что подарки подарками, а возвращение угнанных в рабство родственников – это отдельный весомый довод. Так сказать, солидный жест доброй воли, который, вкупе с обещаниями взаимовыгодного сотрудничества и военной помощи, должен послужить началом долгой дружбы.

– Господа островитяне, – Андреев жестом указал в сторону левого борта «Таридии», куда его матросы подогнали спущенную с «Виктории» шлюпку, – это все, что я могу для вас сделать.

Возражений не последовало, даже рыжий здоровяк молча направился к борту – все понимали, что побежденных могли повесить или просто вышвырнуть за борт, а то и поместить в трюм к недавним пленникам или высадить на сушу с ними же. В последнем случае им даже о быстрой смерти не пришлось бы мечтать, а так – вместительная весельная шлюпка, недельный запас пищи и воды, да плюс успокоившееся после недавнего шторма море. Отличные шансы остаться в живых. Либо сами доберутся до Престона – поселка, являющегося главным центром работорговли здешнего побережья, либо их подберут свои рыбаки или такие же перевозчики рабов. Правда, безопасной жизни в Престоне Иван Андреев им обещать не мог, но это уже совсем другая история.

– Выносливые, но не быстрые, упорные, но физически уступают выходцам из Старого Света. Один на один против нас не тянут. Приказам подчиняются неохотно, гордые и вспыльчивые, но, если командир подтверждает свой авторитет, преданней солдат не найти, – поведал нам комендант нового военного городка, расположенного неподалеку от Соболевска, капитан Михайлов и продолжил голосом страдальца: – Ваше сиятельство, не выходит из них хороших пехотинцев! Разведчики еще туда-сюда, прапорщик Кузьмин пару десятков отобрал себе на обучение. Может, диверсанты со временем из кого-то неплохие получатся, но линейная пехота – никак.

Я с Иванниковым, Лукьяновым, Шалимовым и десятком охраны, таскающимся везде за мной по личному приказу царевича Федора, так что я никак не мог избавиться от их присутствия, прибыл сюда как раз по просьбе коменданта, жалующегося на проблемы с новобранцами, набранными из туземных племен. И сейчас мы всей делегацией, дополненной еще несколькими офицерами из городка, наблюдали за происходящим на плацу обучением с крытой галереи, тянущейся вдоль всего второго этажа здания местного штаба. Прямо под нами идони, тотуи, редины и представители прочих племен северной Рунгазеи пытались постигать науку штыкового боя.

– Ей-богу, Михаил Васильевич, у нас уже руки опускаются, – Михайлов смущенно пригладил свои пышные усы и уныло добавил: – Напрасная трата времени. Полгода возимся – и все без толку, а сейчас-то новеньких наплыв пошел после вашего предновогоднего похода на хошонов.

– Ну хоть что-то же в военной службе им должно нравиться, – возразил я, – раз уж не разбегаются.

– Ну как же, жалованье они получают с большим удовольствием, – усмехнулся капитан.

– Это понятно, – подал голос Игнат, – но что-то же у них должно получаться лучше. У себя в степях да лесах они же как-то воюют?

– В самом деле, – поддержал я своего верного ординарца, – мне все уши прожужжали, какие проблемы они доставляли Соболевску еще лет двадцать назад.

– А! – комендант пренебрежительно махнул рукой. – После двадцатого или тридцатого поражения подряд они поняли тщетность своих потуг, а тут еще между собой у них очередная заварушка произошла, да хошоны их опять на север потеснили – в общем, решили они, что мирно жить с нами выгоднее. С тех пор проблем почти нет. Разве что так, недоразумения. А их войны – это нечто особенное. Типа: пошли тридцать воинов в набег на деревню соседнего племени, все мужчины которого ушли на охоту, отняли у женщин запасы еды да десяток бизонов угнали. Все, одержана великая победа!

– Да ладно!

– Я тоже не верил. До тех пор, пока не услышал, как парень из пострадавшего племени стал обвинять рассказчика во лжи. А знаете, в чем ложь оказалась? В том, что не десять, а всего восемь бизонов было угнано! Так что военные традиции у них еще те!

Все дружно посмеялись. Но смех смехом, а что-то нужно было придумывать с туземцами. Ведь это и солидный мобилизационный резерв, который может стать для нас большим подспорьем, и возможность ускоренной ассимиляции аборигенов в общество. Но тратить деньги на получение унылого пушечного мяса, не способного принести реальную пользу, мне не хотелось. Да и управляемость новобранцами пока оставляла желать лучшего, и никто не может поручиться, что они при первой возможности не драпанут с поля боя или не примутся притеснять мирное население.

Поначалу была идея рассовывать рекрутов-туземцев по существующим подразделениям, я так уже делал в Старом Свете, распределяя поступающих на службу тимландцев и силирийцев по боевым частям. Там, в окружении ветеранов, они быстрее вникали в суть процесса и безболезненно вливались в ряды нашего воинства. Но тут ситуация была другой: в Рунгазее слишком мало регулярных войск, и разбавление их таким количеством чуждых элементов неминуемо приведет к возникновению замкнутых групп внутри коллектива, попросту говоря – землячеств. А это тоже не есть хорошо.

– А как у них с умением держаться в седле? Они же разводят лошадей? Да и у тех же хошонов довольно многочисленная кавалерия.

– Не могу сказать за хошонов, ваше сиятельство, – капитан снова скорчил кислую мину, – но у северных народов табуны лошадей считаются общим достоянием. И использовать их в личных целях имеет право только верхушка племени. Вот они в основном и являются кавалерией. Простым воинам передвигаться на лошадях могут позволить разве что в походе, чтобы не отставали. Да и со стременем они не так давно познакомились, так что туземная кавалерия – это так, баловство. Разве что количеством могут взять, и только себе подобных.

– То есть худо-бедно в седле держатся, – задумчиво подытожил я, – да еще и статус всадника для большей части из них очень высокая честь.

– К чему это вы клоните? – с беспокойством спросил Михайлов.

– Боевой клич у них есть, вроде хошонского? – поинтересовался я, пристально вглядываясь в пытающихся освоить работу ружья со штыком новобранцев.

Что мы имеем? В большинстве своем невысокие, темноволосые, смуглокожие, почти все безбородые, но с непременными усами, многие с орлиным профилем. Да почему бы не посадить их на лошадей и этим самым сразу не возвысить в глазах соплеменников? Престиж воинской службы среди туземцев сразу подскочит до небес, и преданность их не будет вызывать никаких сомнений. Ну а как их использовать, я уже знаю.

– Как без этого, конечно же есть. Да только если вы их в кавалерию определить хотите, то куда? В кирасиры они ростом не вышли, драгунам опять же пехотные навыки важны. Уланам нужно уметь работать в строю, с чем у них большие проблемы. В гусары их определять, что ли? Да вы их представьте только в доломане и кивере!

– Отставить доломан и кивер! Форму для них сделаем особую, ни на кого не похожую. И тактика будет привычная для них, но мы обернем ее себе на пользу. Завтра же выделим лошадей и пришлем сюда Зайцева, пусть поработает.

– Зайку? – в замешательстве переспросил Михайлов.

– Ну этот-то точно в авторитете у туземцев будет! – усмехнулся Сашка Иванников.

– Да и присылайте! – немного подумав, согласился комендант городка. – По крайней мере, у меня голова меньше болеть будет.