В качестве приправы использовались сушеные лук, морковь, мясо или рыба – ничего лишнего и все натуральное, само собой, никакой химии. В общем, солдаты были довольны, да и среди гражданского населения «армейская лапша» с каждым днем становилась все более популярной.

После скромного походного ужина пришло время услышать историю появления здесь ста двадцати четырех рангорнцев, и вот тут меня ожидал сюрприз. Поскольку все известные мне бывшие фактории королевства Рангорн располагались к югу от Ратанских гор, я никак не мог взять в толк, какими извилистыми путями этот самый граф столько времени водил свой отряд и как оказался на нашей территории. Получалось ведь, что рангорнцы сумели не только избежать встречи с задиристыми туземцами по обе стороны гор, но и как-то проскользнули мимо форта островитян в Ратанском проходе, разделяющем Западные и Восточные Ратаны. В то, что он протащил все это хозяйство вместе с повозками прямиком через горы, я решительно не верил.

– Все гораздо проще и в то же время сложнее, – на мгновение изможденное лицо пятидесятилетнего дона Диего озарилось усталой улыбкой. – Друг мой, вы ошибочно считаете проход между двумя частями Ратанского хребта чем-то вроде узкого ущелья. На самом деле это долина шириной километров так двадцать пять – тридцать, так что никакие фрадштадтские форты перекрыть ее не в состоянии. Поэтому нам удалось относительно благополучно его миновать, причем дважды. Мы идем из фактории, которую сами и основали на восточном побережье материка севернее Ратанских гор после кораблекрушения. Волей-неволей нам пришлось строиться и выживать на незнакомом берегу. Долго ждали помощи от соотечественников, но она так и не пришла. Дважды посылали гонцов на запад, но, по всей видимости, все они сгинули где-то в хошонских землях. Тогда было принято решение пробираться к своим по суше. И только спустя два месяца тяжелого путешествия, на выходе из Ратанского прохода, мы узнали, что рангорнская колония перестала существовать. Нашему отчаянию не было предела, лучшим выходом тогда казалось пробираться к соседям-криольцам. С ними, знаете ли, нам проще найти общий язык. Но на нашу беду в южных предгорьях Ратан катланы с фрадштадтцами затеяли игру в догонялки, грозящую небольшому отряду бедами с любой из сторон. На носу была зима, в горах мы бы просто не выжили, так что пришлось снова менять планы и пытаться выйти к вашему поселению в Петровском. В результате наша измученная лишениями экспедиция каким-то чудом вышла к западному побережью, избежав столкновений с наводнившими юг Карайской равнины хошонами. Однако по иронии судьбы именно здесь, когда мы уже почувствовали себя в относительной безопасности, туземцы обнаружили наш лагерь.

Вот так путешествие! Вот так приключение! В том, что граф говорит правду, у меня не возникало ни малейших сомнений, и я, совершенно не кривя душой, высказал рангорнцу свое искреннее восхищение. Однако из его рассказа выходило, что эти мужественные люди побывали на восточном побережье Рунгазеи, следовательно, обладали просто-таки ценнейшей для меня информацией.

– Получается, дон Диего, – от волнения у меня даже слегка осип голос, – что вы на корабле обогнули Рунгазею с юга, прошли вдоль восточного побережья материка и после кораблекрушения основали поселение севернее Восточных Ратан?

– Если бы не кораблекрушение, мы бы просто вернулись в нашу колонию, но вышло именно так. Да я вам сейчас покажу!

С этими словами граф де Кардона достал из-за обшлага камзола вполне прилично прорисованную карту, где было изображено и все западное побережье Рунгазеи, начиная от Соболевска до южной оконечности материка, а оттуда и восточное побережье, которое было для меня настоящей терра инкогнита! Причем до самого Сьюдад-дель-Норте, как высокопарно рангорнцы назвали основанный ими поселок. А еще – территории криольской, фрадштадтской, бывшей рангорнской колоний и в довесок земли, по которым отряд дона Диего проходил во время своего эпического путешествия. Нужно ли говорить, что при виде такого сокровища у меня загорелись глаза и едва не потекли слюни от желания немедленно снять копию с этой карты!

– Насколько точна эта карта?

– Достаточно точна, чтобы пройти через материк с востока на запад и не заблудиться, – усмехнулся дон Диего. – Я сам ее рисовал. И я знал, что она вас заинтересует. Это подарок вам, князь. У меня есть еще.

– Спасибо, граф! Карты – это то, чего мне здесь остро не хватает, – искренне поблагодарил я собеседника. Такое сокровище полностью перекрывало все негативные моменты от преждевременного обнаружения нас хошонами! Воистину: твори добро, и оно к тебе вернется! – Я настоятельно рекомендую вам ближайшие дни провести в составе моей армии. А вот после того, как хошоны получат по заслугам, могу предоставить на ваше усмотрение несколько вариантов.

И я быстренько набросал ему три предложения относительно их будущего. Первое – основать свое поселение здесь, второе – стать первыми жителями нового города Петровска, который я собирался основать в той самой бухте, где мы пережидали шторм по пути из Ларгуша. Ну и третье – проследовать за нами в Соболевск, а там уже либо оставаться в городе, либо отправляться на родину.

Порешили на том, что рангорнцы возьмут пару дней на размышления, и на этом расстались, весьма довольные друг другом. У обоих было много дел. Дону Диего предстояло собирать своих соотечественников в дорогу, а мне нужно было заниматься подготовкой к новой встрече с разорившими наш поселок туземцами.

Разведка, разведка и еще раз разведка. Этого постулата я непреклонно придерживался с того самого злосчастного дела в Верейских горах, когда мы с царевичем Алешкой попали в засаду тимландцев. Алешка-то – царский сын, что с него взять? Пожурили «малыша», да и только. Отделался младший Соболев тогда одним лишь легким испугом, который по своему тогдашнему обыкновению стал усердно заливать вином. А вот мне пришлось и в холодной воде искупаться, чтобы избежать плена, и посидеть в дворцовом подземелье Ивангорода за решеткой, ожидая решения своей участи. С тех пор предпочитаю таких ошибок не допускать.

Потому конные и лыжные разведчики были мною разосланы по всем направлениям, а сторожевые дозоры прикрыли маленькую армию, расположившуюся у входа в облюбованную рангорнцами котловину, со всех сторон. Никто не должен подобраться к нам незамеченным, а вот мы должны знать о противнике если не все, то много. Намного больше, чем он о нас. Жаль, что хотя бы один воздушный шар не потащили с собой, но расчет был на быстроту и скрытность передвижения. Кто ж знал, что ситуация сложится именно так, как сложилась?

Поспать в эту ночь удалось не много – в преддверии боевых действий всегда возникает масса организационных моментов, требующих моего личного участия. Так что вечер оказался весьма насыщенным. Потом я не удержался от соблазна и долго изучал карту дона Диего, а ранним утром уже принимал первые донесения разведки. И настолько интересная из них начала складываться картинка, что я отложил выступление армии на день, чтобы прояснить несколько важных моментов. Во-первых, хошоны обнаружились гораздо ближе, чем я рассчитывал их найти, – всего лишь километрах в пятнадцати юго-западнее нашей нынешней дислокации. Во-вторых, они еще ночью выдвинулись к небольшому полю, с одной стороны ограниченному берегом океана, с другой – чередой длинных оврагов, и дальше не двигались ни на шаг, словно приглашая нас помериться силами именно в этом месте. В-третьих, их было много, но явно меньше, чем ожидалось.

Что это значит? Пока я этого не знал, но было очень похоже, что нас пытаются завлечь в какую-то ловушку. Потому что хошоны, терпеливо ожидающие, когда противник сам к ним придет, – это нонсенс.

Подозрения мои планомерно подтверждались в течение всего дня, когда проявляющие нетерпение туземцы все-таки снова остались на своих позициях, а плюсом к этому разведка обнаружила два вражеских отряда, до поры до времени спрятанных от наших глаз. Порядка трех тысяч всадников нашлись на востоке за грядой холмов, что грозило нам неожиданным ударом в тыл в том случае, если мы примем бой именно там, где нас ожидают основные силы туземцев. Еще до полутора тысяч пеших воинов скрывались в небольшом лесу за холмом, замыкающим предполагаемое поле битвы с юга. Оттуда по дну одного из оврагов они имели возможность, подобно чертикам из табакерки, выскакивать на левом фланге во время атаки нашей армии.