Довольно резкий ответ. Ему явно не понравилось, что его держат здесь за дилетанта.

Товарищ Сталин достаточно мягко окоротил язвительного потомка:

- Товарищ Рожков, у нас у всех здесь общее дело. Хоть Вы у нас, как гражданин другой страны, будете на контракте, мы друг другу всё же не чужие люди. Предки и потомок, помните об этом.

Не совсем понятно, о чём это Иосиф Виссарионович, явно какая-то договорённость у них имеется. Что за слова о «контракте»? И о другой стране? Ах да, там, в 2018, вроде как снова капитализм. Почему так спокойно говорит об этом руководитель страны? Чего мы ещё не знаем о будущем?

Потомок сопровождал свой рассказ демонстрацией на экране явно заранее подготовленных книг из обширной, по его словам, коллекции. Особенно потрясли нас несколько небольших журналов по боевым действиям западных приграничных округов летом 1941, наполненных иллюстрациями. Фотографии показывали множество брошенных, подбитых и захваченных врагом танков, бронемашин, орудий и автомобилей Красной Армии…

Потомок упомянул про 6 мехкопус Хацкилевича, который к 22 июня был одним из наиболее оснащенных в РККА.

- Сгорел в лобовых атаках, брошенный на подготовленную противотанковую оборону немецких пехотных дивизий. Растерял ударную силу под авиабомбардировками и на марше из-за проблем с недоведённостью отличной новой техники и слабой ремонтной базой.

Со слов Рожкова, к 22 июня мехкорпусов в РККА было в разной степени готовности свыше 30 и эффект от их применения был, но значительно меньший, чем можно было бы рассчитывать. Тут потомок неожиданно хлопнул себя по лбу!

- Чёрт, Кошкин! Конструктор Т-34! Он ещё жив!

- А что такое будет с ним? - уточнил тут же Сталин.

- Увидел фото брошенного Т-34 и вспомнил - конструктор этого танка где-то перед войной умер. Там испытания вроде как Т-34 были, пробег какой-то дальний. Он там простудился и сильно заболел. Надо книги смотреть, может, если ещё жив, удастся спасти его. Создатель лучшего танка второй мировой.

- Теперь припоминаю, товарищ Кошкин сильно кашлял на том показе техники. - медленно проговорил Сталин. - вы, товарищ Рожков поглядите, может, что-то найдёте в книгах?

Потомок уже листал какую-то книгу (про историю Т-34, судя по всему?) на своём устройстве. Страницы сменялись одна другой на экране, а пальцы потомка порхали по клавишам.

- Умрёт 26 сентября!

- Хорошо, вечером я выясню этот вопрос. - лишь кивнул ему Сталин.

Под конец только первого, уверен, разговора, ушедшего в частности - с упоминанием о множестве интересных и полезных фактов из «прошлой истории», таких как решение для полевых аэродромов - металлические решётки, «обкатка танками» в обучении для преодоления «танкобоязни», так называемые «разгрузки» для бойцов и наколенников для них же, потомок выдал очень интересное соображение:

- Как будет организована секретность, не мне решать. Но тайна «послезнания» и, возможно, даже его источник - я, рано или поздно выползет наружу. Чем более качественней получится внедрить знания, тем быстрее кто-то начнет задавать вопросы. По моему, это неизбежно. И это будут не только свои, но и враги.

- Мы уже обсудили с товарищем Берией эту будущую проблему и он доведёт до Вашего сведения некоторые из намеченных мер - ответил явно обеспокоенному (своей судьбой?) потомку Сталин. Встал и, походив вокруг стола, за которым сидели мы все, добавил в адрес того:

- Вы на сегодня свободны, товарищ Рожков, капитан, отвечающий за Ваше сопровождение и охрану, оповестит сейчас о предстоящих изменениях в Вашем распорядке дня и деятельности. Всего хорошего, товарищ Рожков, мы не прощаемся с Вами.

Когда дверь за вышедшим потомком закрылась, Сталин сделал ещё один круг вокруг стола и обращаясь явно к нам всем, произнёс, указывая на кипы фотоснимков страниц книг из будущего:

- Книги, отобранные для Вас, конечно, прочтёте. И потомка трясти будете. У него память много чего выдаёт полезного, имел возможность за эти дни убедиться. Но пока меня интересует вот что, товарищи - что мы будем делать со всем вот этим в первую очередь? И кого нужно ещё привлечь? Не думаете же Вы, товарищи, что мы впятером переиграем войну с лучшим результатом?

Вечер 1 сентября 1940 года, М.М.Поташник, начальник только что образованного 8-го («информационного») отдела ГУГБ НКВД.

Всем происходящим Матвей Моисеевич был крайне доволен, хотя и поволновался поначалу изрядно, прикидывая собственные неясные жизненные перспективы, да и иных прочих, узнавших о путешественнике во времени. Но после прояснения его места в начинавшемся большом деле, личный карьерный рост можно было сравнить с взлётом «свечой» уходящего в небо самолёта сталинского сокола. Подотчётность только самому наркому. Разве что ещё лично товарищ Сталин сочтёт необходимым пару ценных указаний дать.

Начатое дело предстояло быть крайне интересным. Грандиозным и захватывающим, сказал бы он, несмотря на некую неуместность таких терминов по отношению к службе в органах и крайне не похожим ни на что раньше. Как сказал потомок - «корректоры истории». Товарищ Рожков, в дальнейшем немного отыграл назад, назвав слова всего лишь громкой шуткой и сопроводив их не первый раз слышимым от него - «всё будет совсем не так просто», но тем не менее масштаб задуманного завораживал и, одновременно, холодил страхом - не справиться, завалить. С всеми соответствующими оргвыводами.

Переход с должности и.о. начальника НКВД области на должность начальника нового, «информационного» отдела ГУГБ НКВД, срочно образованного специально «под организацию дел вокруг путешественника во времени» - точная цитата самого Наркома, определённо, добавил ему седых волос. Именно разговор с ним, случившийся сразу за тем, как сам Хозяин увёз Рожкова на «ближнюю» дачу, прояснил Матвею Моисеевичу его личное ближайшее будущее.

От наркома, после прошедшего, крайне продолжительного, тяжёлого и заставившего медленно покрываться противным липким потом, общения со всесильным Берией, начавшегося от прямой и не завуалированной угрозы - «если не справишься, пожалеешь, что родился…», он вышел тогда на ватных ногах. А вечером, в номере ведомственной гостиницы, где пока временно проживал, зная, что иначе ночью не уснёт, перед тем, как отправиться на боковую, хлопнул залпом стакан «Особой Московской», налитой из взятой по пути в первом попавшемся гастрономе бутылки с зелёной этикеткой.

Но общение, несмотря на явную угрозу, было крайне многообещающим. Теперь всё зависит от него. Насколько он сможет организовать реальное и продуктивное функционирование нового, фактически обособленного от остальных, работающего напрямую на руководство, «информационного» отдела ГУГБ.

Секретность должна быть высочайшая, но условия «контракта», начиная от самого факта существования подобного договора не укладывались в голове. Как так!? Вместо того, чтобы просто заставить пришельца и его технику «пахать» в том ритме и так, как определит товарищ Сталин… он просто не понимал мотивов, по которым руководитель страны решился на подобный шаг.

Задавать ненужные и лишние вопросы он отучился ещё на низовых звеньях. А вот думать о них стал больше. Даже сейчас, когда подобное напрямую касалось мотивов первого лица в стране.

Именно благодаря потомку он сам оказался здесь и, похоже, именно с подачи того появился немыслимый документ. Кого же ещё? Но почему товарищ Сталин пошёл на такое? Он так и не смог предположить никак причин, могущих подвинуть Хозяина пойти на поводу у нагловатого потомка. Но, видимо, есть не представимые им обстоятельства, раз руководство пошло на такое. Но после самого появления путешественника во времени волей-неволей в голове копошатся самые затаённые страхи и мыслишки. Невиданные и невозможные ранее. Тот знает и время смерти Сталина и, возможно, многое о самых верхах страны. Кто не хочет обмануть свою смерть… или… возможно обратное - кому то будет суждено умереть раньше?