— Рэтар, — ведьма качнула головой и повела плечом.

Он уткнулся в её шею и втянул такой невообразимый запах тепла, который от неё исходил.

— Я думал, может дождаться костров, но, — мужчина протянул руку к вскрытому перед её приходом свёртку из Горша.

Этот оплот отвечал за добычу драгоценных камней в нескольких десятках горных выработок. Некоторые из добываемых камней можно было найти только в Изарии и потому они были редкими и дорогими. Добытые и обработанные камни делились на две части — одни в казну элата, а другие в казну Изарии.

Этот промысел был одним из самых спорных в хозяйственых отношениях Изарии и Кармии. Определённые камни были мерой при закупках, это были средства для расплаты и конечно много кто считал, что раз горные выработки находятся в ведении ферната Изарии, то необходимо ограничить их доступ к этим добычам, потому как Гораны богатеют бесконтрольно, пока остальным это недоступно. С этим разбирался ещё отец Рэтара и из-за этого было столько споров и проблем, что казалось конца и края этому не будет.

Потом двор Кармии начал чеканить монеты, но простые свободные люди всё равно предпочитали камни.

Рэтар же в итоге ограничил добычу, пустил в выработку людей эла, чтобы избежать разногласий. Вёлся чёткий учёт камней и они делились — одни в казну Кармии, другие Изарии.

Сегодня Горш прислал часть камней, которые предназначались для казны Изарии. А ещё в свёртке было то, что он так хотел подарить Хэле.

— Когда я уезжал на границу, я просто от тебя сбежал, знаешь? — он достал подарок. — И Роар меня уколол, сказал, чтобы я привёз тебе что-то.

— Рэтар, стой, ты хочешь мне что-то подарить? — Хэла мотнула головой, попыталась вывернуться из его объятий, но он предполагал эту её реакцию и потому не отпустил.

Взяв её руку и вложив в него изготовленный в Ринте кулон, с ирнитом внутри.

Хэла вздрогнула, когда холод металла коснулся её кожи, она застыла, не желая даже взглянуть, вторая её рука сжала его рубаху.

— Роар сказал “привези Хэле ирнит", потому что у тебя глаза цвета ирнита. Я подумал зачем тебе камень, что вообще можно делать с дорогим, но просто камнем? Но, когда я был в Горше, то мне попался на глаза этот ирнит и меня скрутила такая тоска по тебе, что захотелось вернуться домой. Но камень бесполезная вещь, кроме ценности, спрятать и забыть, или продать, — она наконец посмотрела на ладонь в которой лежал кулон, — И я попросил отправить его в Ринту. Это знаешь ли преступление, но у нас нет хороших мастеров, которые не только могут работать с металлом, но и с камнем. Сегодня я его получил и хотел сначала дождаться костров, но от моей выдержки не остаётся и капли, когда ты со мной.

Она всхлипнула, на руку ей стали капать слёзы и Рэтара вывернуло наизнанку.

— Хэла? — позвал он, напрягаясь, потому что этого не ожидал.

— Я не могу его принять, не могу, не надо… я… — ведьма сжала рубаху ферана до побелевших костяшек, зажмурилась.

Голос Хэлы дрожал, она была такой, как вчера, когда плакала по обиженной Найте и вот Рэтар снова был готов расшибиться, потому что не понимал, потому что не мог совладать, потому что… боги, да что происходит?

— Хэла, посмотри на меня, — голос пропал, руки стали предательски трястись.

Она упрямо замотала головой, пряча от него лицо.

— Хэла, — на этот раз он рыкнул и она подняла на него свои совсем светлые сейчас от слёз глаза, мокрые, полные такой горечью, что хоть вой. — Что? Родная моя, хорошая моя, что?

— Я не… не надо мне ничего дарить, Рэтар, — задохнулась она. — У меня всё-всё есть, мне не надо больше, пожалуйста. И это… это так красиво и так… дорого…

Ведьма хватанула воздух и слёзы полились из её глаз.

— Боги, Хэла, ты меня за грань отправишь раньше времени, ведьма моя несносная, — феран попытался прийти в себя. — Это ты красивая, это ты дорогая, а это просто камень, просто металл, просто вещь. Она имеет очень относительную ценность, а ты бесценная у меня, понимаешь? Это подарок, Хэла, он должен радовать, а ты слёзы льёшь, глупая?

— Я не умею их принимать, они меня смущают, стесняют, — и он чувствовал, как она стала маленькой в его руках, сжалась. — Я сама могу, понимаешь, я лучше сама подарю что-нибудь. А мне никто ничего не дарил никогда, но не надо. Ты мне сапоги подарил, мне этого уже больше чем достаточно… Рэтар, правда… я не привыкла. Я не могу принять. А драгоценности тем более, я с ними не умею.

— Не умеешь что? — и больно было и такая она была сейчас уязвимая и сводила с ума своими горячими слезами.

— Это слишком… у меня из драгоценного были только серьги гвоздиками, мне папа подарил на шестнадцатилетие, — всхлипнула Хэла. — И я бы не приняла, но я дура уши мамиными серёжками проколола, мне от неё влетело, поэтому серьги бабушка дала. А папа узнал и на день рождения привёл меня в ювелирный отдел и сказал “выбирай, птенчик”. А денег не было, я знала, что папа сам купит и потратится, поэтому я выбрала самые маленькие, с камушками самыми дешёвыми, как глаза у тебя цветом и больше ничего никогда… Потому что и тех было довольно. И сейчас…

Она говорила это быстро и он не понимал половины, а Хэла плакала, всё так же сжимая одной рукой его рубаху, а в другой держа кулон, заливая его слезами, а Рэтар просто обнимал её и внутри у него всё тоже плакало, потому что ну как так… эта простота его выворачивала, это горе, которое она даже не замечала.

Ему так отчаянно хотелось подарить ей весь мир, просто потому что он может это сделать, а она просто обязана понять, что она его достойна.

“Я люблю тебя, Хэла, боги как сильно я тебя люблю, моя несносная ведьма, родная моя…”

Это осознание было таким пронзительным, таким болезненным и таким полным отчаяния.

— Хэла, а давай просто выкинем его в окно? — почему-то решил сказать Рэтар. — Хочешь?

— Что? — она нахмурилась и наконец посмотрела ему в глаза.

— А зачем? Его сделали для тебя, не можешь, тогда и рваш с ним, — он протянул руку, чтобы забрать украшение.

— Стой, ты с ума сошёл? — она сжала пальцы в кулак, а Рэтар был счастлив, что подействовало, правда вида старался не подать.

— Это мой камень, Хэла, — проговорил он. — Его добывают в моей земле, и я хочу, чтобы он был твоим, потому что вот хочу, но ты не хочешь, тогда на что он мне?

— Перестань, он же дорогой, — возмутилась она так искренне, что ему захотелось рассмеяться. — Насколько дорогой? Он такой красивый, не смей выкидывать.

— Тогда возьми.

В комнату вошёл Брок. Он вернулся за охранной бумагой. Увидев плачущую Хэлу и склонившегося над ней ферана, он нахмурился.

— Хэла плачет, потому что я подарил ей кулон с ирнитом, — пояснил Рэтар, глянув на сына.

— Перестань, — ведьма ткнула его кулаком с зажатым в нём кулоном.

— Ого, — повёл головой юноша.

— Как думаешь, слишком плохо для нашей Хэлы? — спросил феран.

— Рэтар! — взвилась она.

— Думаю да, — кивнул Брок, перенимая его игру. — Какой-то ирнит, пфф.

— Да ещё в сплаве тонга и мигры, — покачал головой Рэтар.

— Ну, вы что, достопочтенный феран? — и парень якобы разочарованно помотал головой.

— Хватит! — попросила Хэла. — Перестаньте, вы оба!

— Я думаю, что ещё можно подарить нашей бесценной ведьме? — феран сделал вид, что задумался. — Нам нужно составить список, чтобы задаривать её подарками каждый день, и она в конце концов смирилась бы с этим, и просто начала говорить это своё “спасибо” и улыбаться, а не рыдать.

— Рэтар, — она посмотрела на него полными осуждения глазами.

— Есть, что подарить? — спросил феран, глядя на сына.

— Хм, — юноша задумался, потом снял с пояса перевязь с кинжалом. — Только, если ты дашь добро.

Рэтар кивнул.

— Нет! Стой, нет, это уже чересчур, и ведьме не нужен кинжал, мне даже нельзя кинжал, — Хэла так отчаянно боролась, что хоть было невыносимо больно за неё, это было так невозможно забавно.

— Она корешки руками ковыряет из мёрзлой земли, — пояснил свой выбор подарка юноша.