Мужчина нахмурился.

— Соберёшь и пусть воду черпают из колодца, — продолжила давать указания ведьма. — И на поля со стороны Изарии носят, пока весь колодец не опустеет, чтобы не переставали носить. Хоть в чём пусть таскают, даже малые дети не должны стоять на месте, ясно? Вычерпаете и тогда…

— Так как из колодца воду вычерпать, он же наполняется, — заворчал мужчина, видимо привычный так обращаться с женщинами.

— Ты меня слышал, нет? — повернулась к нему Хэла, отчего старейшина сразу же побледнел и кажется забыл как дышать, не то что спорить. — Сказала, что вычерпаешь, значит кончится там вода, понял? Я тебе не предлагаю воду в решете таскать! Вода кончится, когда последнюю каплю на последнее поле выльешь. Коли сделаешь так, то десять тиров о пожарах можешь не думать, хоть что будет, не сгорит ни земля и дом ни один.

Лицо мужчины просветлело.

— Поля со стороны Юрга можешь больше не трогать, я снижу тебе подать, — сказал Рэтар.

— Блага вам, достопочтенный феран, долгих тиров и здравия, процветания дому вашему и нам с вами радости большие, — стал кланяться старейшина.

Феран лишь кивнул.

— Напишу тебе бумагу для книтов в Хранте, отдашь им на обратной дороге.

— Достопочтенный феран, боги вас хранят! — мужчина словно перестал быть прямым, словно облегчение его расслабило, успокоило.

— Брок, — позвал Рэтар и когда он пришёл на зов попросил: — Отведи старейшину к Мите, пусть покормит его, пока я бумагу охранную напишу. Потом придёшь за ней.

— Отправь бедолагу через портал, достопочтенный феран, всё быстрее домой попадёт, а то уж больно он боится, что погорит у него там всё, пока он тут ходит туда сюда, — заметила Хэла, снова приступив к рисованию.

Старейшина потупил взор, потом хотел что-то сказать, но не стал.

— А вот это ты брось, — отозвалась ведьма на это. — Вот если не будет человек этот воду таскать, значит виноват, значит раскаяния в нём нет, а коли будет значит сожалеет… подожди, посмотри, а потом и делай, что хочешь.

— За поджог у нас смертный приговор, уважаемая ведьма, — горестно заметил мужчина.

— И что теперь всем головы рубить? — фыркнула Хэла, а Рэтар переглянулся с Броком. — Даже, если вина есть, да горя не случилось, а человек уже и сам сто раз пожалел, что сделал неладное? Правда твоя кому принесёт покой и радость? Землю любить одно, так и людей забывать не стоит.

Старейшина посмотрел на неё с каким-то нескрываемым горем, может даже злостью, словно она ударила по больному, но Хэла не удостоила его взглядом, она всё сказала, и конечно понял её только старейшина и больше никто. Да и может оно было не нужно.

Брок вывел мужчину и Рэтар протянул руку, чтобы попросить у Хэлы тлис, чтобы написать бумагу для книтов в ближайшем оплоте к селению Кэлтог.

— И всё? — спросил он, выписывая на бумаге указания для книтов в Хранте.

— И всё? — переспросила Хэла, посмотрела уже совершенно нормальным и привычным взглядом.

— Не будет сапог, земли, поплевать, кусок от платья оторвать, кровь кому пустить?

— Да, ну, тебя, — ведьма надулась и сложила руки на груди. — Если бы я знала как оно работает. А я не знаю. И заговоры на воде лёгкие. Вот. На земле тоже ничего. А если вместе то вот вообще фигня. С огнём сложнее, с воздухом совсем туго, и в темень лучше вообще не делать заговор. Я просто знаю.

Рэтар улыбнулся. А за дверью послышалась возня и в дверь заглянул Брок.

— Тут эти двое рвуться… может их прибить, Мирган спрашивает.

— Пусти, — вздохнул феран.

В дверях появились двое мужчин. Такие крепкие изарийцы, со знаками корты земледелия на одежде. Они зло переглядывались друг с другом и Брок встал между ними, явно готовый к обороне и защите ферана. Рэтар нахмурился, хотя хотелось смеяться, он и сам не понимал почему, но картина была весьма нелепой.

— Достопочтенный феран, — начал было один из молодцов, вобрав в лёгкие воздуха, но тут Хэла рассмеялась.

Все уставились на неё, а она смеялась и кажется вообще не могла успокоится, а может и не собиралась. Брок улыбнулся, а вот Рэтар нахмурился ещё сильнее. Что до двух мужиков, то они смотрели сначала с непониманием, а потом с обидой.

— Серьёзно? — выдавила из себя ведьма и повернулась к ним лицом. — Нет, правда? Вы вот с этим… божечки мои, помереть со смеху можно. Сейчас отдышусь…

Хэла попыталась успокоится, но ей всё равно было смешно. Потом она встала и пересела на стол. Голос её был всё ещё весел, но когда она начала говорить Рэтар заметил, что в нём отчётливо слышалась злость.

— Вы с этим пришли, чтоб вам, к ферану? — спросила ведьма. — У вас совести хватило и времени в дороге не было достаточно, чтобы уже нажраться цнели и решить вопрос ваш глупый самостоятельно? Или вам налить может? Так это мы быстро. А потом пинка вам обоим под зад так, чтобы прям до дома мотивации хватило, благо там вот у командиров сапоги чешутся.

Один из них попытался что-то сказать.

— Ты мне зубы не заговаривай, — Хэла заставила мужчину подавиться словами. — А то я сейчас смеяться перестану, шутить устану и, за то что вы время своего ферана тратить пытаетесь на разбирательство склок своих домашних, наговорю вам чего похлеще!

Потом она снова рассмеялась.

— Ща, момент, решу вам всё. Ты, значит, — ведьма ткнула пальцем в одного, — телыгу продал, потому что тебе его, — ткнула в другого, — жена, или как там у вас, супруга? Да. Его супруга, когда ты ей задницу наминал это сделать сказала? Так? Ай-яй! А тебе, его жена почти в той же ситуации, сказала телыгу у этого купить? Красота, чёрт! И тут телыга с приплодом оказалась и, твою налево, родила. Животноводы хреновы, ей богу! И теперь что? Доплаты охота? А тебе, чего?

Они оба стояли вытаращив глаза и были безумно напуганы, а Хэла говорила со смехом и злостью — Рэтар никак не мог понять, как у неё вообще так получалось.

— Короче, — ведьма махнула рукой. — Через, когда там телыга новая будет уже в состоянии без мамки жить, отдашь ему её, а пока так — молока будешь ему давать. А вот хватит, я сказала и нечего мне тут вопросы дурацкие задавать, — проговорила она, хотя понятно, что никто не мог и слова сказать. — Напустить бы хворь на вас, что припёрлись. Будто у ферана без вас голова не болит! Кыш отсюда, убогие!

Брок вывел обоих ошалевших мужиков под локти.

— И бабами поменяйтесь вообще. А лучше уже сами по себе живите друг с другом. Тьфу ты! — прокричала она им вслед и снова рассмеялась. — Нет, ты понимаешь? Вот я вообще не понимаю. И жаль, что я тебе хорошей обещала быть, а то ну прям грех не поизводить вот таких тугоумных, а? Телыгу пришли к ферану делить…

Она так и сидела на столе и смеялась своим до безумия заразительным смехом, таким звонким, ярким, открытым и доводящем до края, до самой грани.

Рэтар встал, протянул к ней руку и, мягко схватив за ворот платья, потянул на себя. Хэла легла в его руку и он накрыл её рот своим. Глаза её полыхнули — сначала удивлением, потом страстью. Перетащив её на свою сторону стола и прижав к себе, он всё не мог остановится и целовал, целовал…

Здесь никто не целовался долго, и это было не так, как делала она, но Хэла — от её поцелуев он терял своё хвалёное самообладание, холодная кровь вскипала, его пробирало до костей. Она кусала губы, её язык проникал в его рот и начинало тянуть и рваться. Он сходил по ней с ума.

Её ноги обхватили его, спина выгнулась дугой.

— Рэтар, — выдохнула Хэла, когда он на мгновение прервал эту доводящую до бездны муку.

— Ммм? — он заглянул в её глаза. Его личная бездна.

— Прости, я не хотела, — выдохнула ведьма.

Феран мотнул головой и снова стал целовать, рука легла на её спину и хотелось сделать Хэлу частью себя, чтобы никуда больше не делась от него.

— Могут зайти, — прошептала она, хотя дрожала и Рэтар знал что ей хотелось ещё.

— И рваш с ними, они там всё никак не могут разобраться, что я с тобой за закрытыми дверями делаю, может наконец понимание придёт и выдумывать всякое перестанут, — прошептал феран, целуя её под ухом.