Как только Мартин оказывается в руках полиции, я подхожу к Джиа и заключаю ее в медвежьи объятия, Маршалл оказывается между нами.

По моему переполненному адреналином телу пробегают мурашки. Я целую ее в макушку, борясь со слезами, от которых мутнеет зрение.

— Ты уверена, что он не причинил тебе вреда?

Она отвечает:

— Возможно, он ушиб мне руку, потому что слишком крепко держал. В остальном я в порядке. Как ты меня нашел?

— Райдер позвонил и сказал, что преследователем был Мартин. Я ушел с занятий, чтобы проверить тебя. Потом я увидел Маршалла, привязанного к дереву в одиночестве. Именно он привел меня к тебе.

Она хнычет.

— Я была так напугана. Он угрожал застрелить Маршалла, если я не пойду с ним.

— Ему повезло, что я не стер его лицо в порошок.

— Не могу поверить, что это он мне звонил.

Еще одна волна ярости накатывает на меня. Я крепко сжимаю зубы, стараясь не дать своим чувствам выплеснуться наружу.

— Мне очень жаль, солнышко.

Один из офицеров подходит и спрашивает, не нужна ли нам медицинская помощь. Мы оба отказываемся, а затем в течение следующих двадцати минут даем показания. Теперь и Джиа знает о том, что произошло прошлой ночью. Мартина не видно, он в наручниках и заперт в одном из полицейских автомобилей. Полицейский говорит, что нам нужно будет зайти в участок позже, а пока у них есть все необходимое, чтобы посадить Мартина за решетку.

— Вы же не собираетесь выпускать его под залог? — спрашиваю я.

— Это не в моей компетенции. Обвинения достаточно серьезные. Вероятность того, что его выпустят под залог, невелика.

Мне не нравится этот ответ, но это лучшее, что я могу получить сейчас.

— Вас подвезти до вашей квартиры? — спрашивает полицейский.

— Я могу это сделать, офицер, — внезапно из толпы появляется Райдер.

— Ваш друг? — спрашивает полицейский.

— Да, — отвечаю я, не сводя глаз с бывшего Джиа.

Райдер первым отводит взгляд, когда фокусируется на ней. Облегчение смягчает его черты.

— Пойдем, детка, — я отвожу ее от полицейского, притягивая к себе и обнимая за плечи, желая сделать хоть что-то еще.

Даже если Мартин проведет остаток своей жизни, гния в тюрьме, не будет достаточно суровое наказания за то, через что он заставил пройти Джиа.

— Ты в порядке? — мягким тоном спросил Райдер.

— Пока нет, но скоро буду. Спасибо.

Он пристально смотрит на нее в течение нескольких секунд.

— Мне жаль.

— За что? Разве ты не предупредил Ноа о Мартине?

— Я чуть не опоздал, — он смотрит на меня. — Когда ты написал заявление в полицию кампуса о порезанных шинах, я понял, что ошибался в том, кто, по моему мнению, стоит за этими звонками.

— Как ты узнал о вчерашнем инциденте?

Он поднимает подбородок.

— Я — Вестбрук.

Высокомерный ответ, соответствующий высокомерному человеку, но сегодня я ему уступлю. Не только потому, что он спас жизнь Джиа, но и потому, что, в отличие от других случаев, когда я встречал его, я не думаю, что он верит в то, что говорит.

По дороге домой Джиа молчит, и мне приходится прикусить язык, чтобы не спрашивать ее каждую минуту, все ли с ней в порядке. Я знаю, что нет. И я не знаю. Райдер тоже молчит, но продолжает наблюдать за ней через зеркало заднего вида. Впервые я не возражаю против того, что он все еще влюблен в мою девочку.

Он паркуется на обочине перед ее квартирой и выходит из своего внедорожника. Он не просит подняться наверх, но обнимает ее на прощание.

— Все будет хорошо, Джиа и не волнуйся. Мартин не выйдет под залог. Даю тебе слово.

Она только кивает, отступая назад. Я смотрю Райдеру в глаза, и происходит молчаливый обмен мнениями. Он мне не нравится, и я уверен, что я ему не нравлюсь, но мы понимаем друг друга. Черт, я даже немного уважаю его, несмотря на то, что не знаю, что именно заставило его предать команду.

— Позаботься о ней, Кингсли.

— Не волнуйся. Я позабочусь, — я обнимаю ее за плечи и направляю к зданию. Через несколько секунд гул мощного двигателя сообщает мне, что Райдер уехал.

Джиа молчит на протяжении всей поездки в лифте. Как только мы вошли в квартиру, она протягивает мне Маршалла и говорит:

— Я пойду приму душ.

— Хорошо, детка, — я смотрю, как она направляется в спальню, но прежде чем она исчезает внутри, я спрашиваю. — Нужна компания?

Она на мгновение замирает, затем оглядывается через плечо.

— Да.

Я кладу Маршалла обратно в его клетку, затем раздеваюсь и иду за ней в ванную. Она уже в душе, не двигается, пока на нее льется вода. Ее голова откинута назад, а глаза закрыты. У меня сердце кровью обливается за нее, за ту боль и травму, которую она сейчас несет.

Когда я присоединяюсь к ней, она поворачивается и смотрит на меня, ничего не говоря, но ее глаза уже говорят мне так много, что мне не нужны слова.

Я тянусь к ее лицу и нежно обнимаю.

— Я так чертовски сильно люблю тебя, Джиа. Если бы сегодня случилось что-нибудь похуже, не думаю, что я бы выжил. Ты — весь мой мир.

— Ты тоже мое все, Ноа, — она подходит ближе, обхватывает меня за талию и прижимается лицом к моей груди.

— Все будет хорошо, солнышко. Не сегодня и не завтра, но однажды все это станет туманным воспоминанием.

Она откидывается назад, подняв подбородок.

— Заставь меня забыть сейчас, Ноа.

Я нежно целую ее. Любить ее — единственный известный мне способ выполнить ее просьбу. Ее мягкие губы приникают к моим, и наши языки тут же сменяют друг друга в идеальном танце. Наше пламя превращается в костер, яркий и очищающий. Я позволяю ему распространиться по моим венам, испепеляя боль и страх.

Она стонет мне в губы, а затем проводит пальцами по моему прессу, пока не добирается до его твердой эрекции. Она обхватывает рукой мой ствол, заставляя мое желание гореть в десять раз сильнее. Я хватаю ее за задницу и поднимаю с кафельного пола. Мне нужно быть внутри нее. Сделав шаг вперед, я прижимаю ее спиной к стене, желая быть как можно ближе к ней. Она направляет мой член к своей киске, и я одним толчком вхожу в нее, погружаясь до упора. Она громко задыхается, затем берет мое лицо в свои руки и целует меня еще крепче. Я подстраиваю темп своих толчков под жестокость ее языка. Я не думал, что возьму ее таким диким способом, но, похоже, это то, что нужно нам обоим.

— Сильнее, Ноа. Быстрее, — умоляет она.

— Я не хочу причинять тебе боль, детка.

— Ты не причинишь.

Все скользкое — пол, ее тело, и все же я сильнее впиваюсь пальцами в ее кожу и увеличиваю темп, теряя последние остатки контроля.

— Этого ты хочешь, детка? Это достаточно жестко для тебя?

— Я хочу больше.

Я впиваюсь в нее, обезумев от ее мольбы.

— Ты так хорошо принимаешь меня, солнышко. Ты создана для меня.

— Да, — шипит она.

— Боже… Я так близко, детка. Я хочу, чтобы ты кончила вместе со мной.

Следующий звук, вырвавшийся из ее сладкого ротика, выводит меня из равновесия. Она кончает на меня, ее киска сжимает мой член, она дрожит в моих руках. Я врываюсь в нее, входя и выходя быстрее, чем раньше.

Через мгновение я замедляюсь, и ее тело расслабляется в моих руках. Она прячет лицо в изгибе моей шеи и снова начинает дрожать. Теперь по-другому. Я крепче прижимаю ее к себе и говорю:

— Я держу тебя, детка. Я держу тебя.

ДЖИА

Я никогда не плакала так много за один раз, как в объятиях Ноа. Он прижимал меня к себе столько, сколько мне было нужно. Сейчас я сижу в своей кровати, одетая в его майку и леггинсы, а он расчесывает мои волосы. Мои глаза все еще опухшие, и я чувствую себя в раздрае. Мое тело вот-вот отключится, но я не могу заснуть, пока не расскажу ему о ребенке.

— Вот так. Все колтуны исчезли, — говорит он.

— Спасибо, — я поворачиваюсь и целую его в щеку.

— Не за что. Ты голодна? Я могу приготовить тебе что-нибудь поесть.