— У меня есть кофе и блинчики. Ты можешь остаться, Мартин.

Он встает:

— Нет, я лучше пойду. Я не хочу мешать.

Я чувствую себя ужасно, что он думает, что ему здесь не рады из-за Ноа:

— Ты не мешаешь.

— Нет. Мы можем пообщаться позже, когда ты не будешь занята. В эту пятницу на большом праздновании двадцать один?

Мой желудок проваливается сквозь землю. Черт. Я никогда не говорила Мартину, что буду в Бостоне. Мне и в голову не пришло пригласить его, раз уж он так ненавидит парней. А потом он вывел меня из себя этим сообщением.

— Джиа придет на нашу выездную игру в пятницу, — сообщает Ноа.

Мартин сужает взгляд:

— Вот как? Ты предпочитаешь работать, а не праздновать свой день рождения?

Ноа подходит и обнимает меня сбоку:

— Кто сказал, что она не празднует свой день рождения? Но ты обязательно должен прийти.

Его брови взлетают к небу:

— На хоккейный матч? Пас.

— После мы идем в клуб. Ты должен пойти с нами, пожалуйста, — добавляю я, чувствуя себя виноватой, что не пригласила его.

— Это что, приглашение из жалости?

Черт. Это точно.

— Нет, вовсе нет. До вчерашнего дня все было на волоске, — вру я.

Мартин на мгновение напрягает челюсть, бросает мимолетный взгляд на Ноа, потом снова на меня:

— Я буду там.

— Отлично! — говорю я высоким тоном, который звучит фальшиво для моих собственных ушей.

— Спасибо, что выслушала меня. Я позвоню тебе позже, — он поворачивается к двери и уходит, не попрощавшись с Ноа.

— Ему не понравилось, что я здесь, да? — спрашивает Ноа.

— Не принимай это на свой счет. Ты же знаешь, Мартин не любит хоккеистов.

— Нет, его проблема не в том, что он не любит хоккеистов. Я думаю, что ты ему просто слишком нравишься.

— Я ему не нравлюсь, — я поворачиваюсь к кофейнику, чтобы Ноа не видел моего лица.

Я начинаю подозревать, что Мартин действительно неравнодушен ко мне, но если я признаюсь в этом Ноа и продолжу общаться с Мартином, это может создать напряжение, которое мне не нужно.

— Если ты так говоришь. Я бы не стал его винить, если бы нравилась.

Я оглядываюсь через плечо:

— Ты не ревнуешь?

Он одаривает меня волчьей улыбкой:

— Неа. Только не к этому проныре.

Значит, только Райдер. Я держу эту мысль при себе.

— Ты не против, чтобы он пришел на мой день рождения?

— Я — нет, а ты? Извини, если я перегнул палку.

Я качаю головой:

— Нет. Я рада, что ты это сделал. Его кузен в коме, а Мартин, как ты мог видеть, в плохом состоянии.

— Это ужасно. Я бы тоже был в ужасе, если бы такое случилось с кем-то из моей семьи.

— Да, эта история напомнила мне о несчастном случае с Джейми, — я отворачиваюсь, у меня туманные глаза, и я не хочу, чтобы Ноа это видел.

— Где сейчас Джейми?

— В Чикаго. Теперь, когда он не может играть в хоккей, он учится на физиотерапевта.

— Правда? Это потрясающе.

Я улыбаюсь, моя грудь вздымается от гордости:

— Да, мой брат самый лучший. Хочешь кофе?

— Конечно. Налей мне, — он смотрит на стопку блинов. — Они пахнут божественно.

— Ты, наверное, захочешь разогреть их в микроволновке. По-моему, они уже остыли.

Он берет один и откусывает, закрывая при этом глаза. Из глубины его горла вырывается стон, вызывающий у меня прилив либидо. Как он может превратить завтрак в нечто сексуальное?

Он открывает глаза и встречается взглядом с моим:

— Это просто охренительно. Но не так хорошо, как твоя киска.

К моему лицу приливает тепло.

— Очень жаль. Сейчас ты получишь только блинчики.

Он хмурится.

— Это грустно.

— Продолжай ныть, и я заберу блины.

Он подтаскивает стопку блинов поближе к себе и защитно обхватывает их рукой:

— Нет, они мои.

— Вот твой кофе, — я ставлю перед ним чашку. — И ты не съешь их все, — я беру два блинчика из стопки, потому что уверена, что он может съесть их все в мгновение ока.

— Тебе повезло, что ты мне нравишься, — ворчит он.

— Тоже самое, — я откусываю от своего блинчика, любуясь тем, как простое слово заставляет его глаза радостно блестеть.

— Как у тебя сегодня с расписанием?

— Через двадцать минут у меня двухчасовое занятие. Потом я снимаю видео для бренда одежды, которую ты носишь. Я слишком долго откладывала это на потом, — я смотрю на щенков. — Но мне не хочется оставлять их одних.

— Я возьму их. У меня сегодня утром хоккей. Уверен, если я хорошо попрошу, кто-нибудь на арене присмотрит за ними, пока я тренируюсь.

— Хорошо. Я планировала заскочить на арену до обеда. Но перед этим мне, наверное, стоит зайти в зоомагазин. У нас закончилась смесь.

— Отлично. Как насчет после обеда?

Я вспоминаю, что сегодня я представляю свое задание по французскому языку, и напрягаюсь на месте:

— Черт. У меня презентация по французскому, я так к этому не готова.

Выражение лица Ноа смягчается:

— У тебя все будет хорошо. С твоей работой почти не было проблем. Хочешь потренироваться сейчас?

Я бросаю взгляд на часы в микроволновке:

— Мне нужно выйти через пять минут, иначе я не найду парковку. Но я могла бы потренироваться во время обеда?

— Звучит неплохо.

— А как же щенки?

Ноа пожимает плечами, не обращая внимания:

— Если ты купишь клетку, я буду брать их с собой на дневные занятия.

— Как ты думаешь, твои преподаватели разрешат?

— Я буду сидеть сзади. Никто не заметит.

Я прикусила нижнюю губу:

— Если ты уверен.

Его взгляд падает на мой рот, и когда он отвечает, то немного хрипловато:

— Я уверен.

Один лишь его пылающий взгляд и хрипловатый ответ заставляют мое сердце бешено колотиться. Если бы не наши плотные графики, вряд ли мы покинули бы спальню.

Харпер права. Ноа — находка. Я просто должна убедить в этом свою неуверенность.

НОА

Я улыбаюсь от уха до уха, когда вхожу на арену. У меня была самая потрясающая ночь и утро с девушкой моей мечты, и если бы я умел танцевать, я бы танцевал под песню Фарелла Уильямса "Happy". Первый, с кем я сталкиваюсь, — это Си Джей, и, судя по его угрюмому выражению лица, утро у него не задалось. Он также ругается с торговым автоматом и ругается под нос.

— Доброе утро, — говорю я бодрым голосом.

Он переводит на меня свой раздраженный взгляд:

— Почему ты со мной разговариваешь?

— Из вежливости. Что с тобой?

Он снова повернулся лицом к аппарату:

— Этот кусок дерьмового хлама съел мой завтрак.

Неудивительно, что он в плохом настроении. Я откладываю коробку и достаю из сумки батончик:

— Это тебе, если хочешь.

Он смотрит на обертку в моей руке пару секунд:

— Конечно.

Я бросаю ему, но Алекс перехватывает мой бросок.

— О, батончик. Спасибо.

— Это мой, придурок, — жалуется Си Джей.

— Правда? С каких это пор ты берешь батончики у Ноа?

Си Джей выхватывает батончик из рук Алекса:

— С тех пор, как он предложил. Не начинай. У меня был дерьмовый вечер и еще более дерьмовое утро.

Он живет со своим придурком-братом, так что я ему верю.

— Что случилось? — спрашивает Алекс.

— Я не хочу об этом говорить, — он разрывает зубами обертку и откусывает большой кусок батончика.

— А что в коробке? — Логан останавливается рядом со мной.

Алекс качает головой:

— Ты делаешь это неправильно, брат. Это то, что в коробке!

Си Джей смотрит на него с насмешкой:

— Если ты пытаешься говорить, как Брэд Питт в фильме "Семь", то у тебя это ужасно получается.

— Пошел ты, сопляк.

Черт возьми. Еще нет и восьми, а эти тупицы уже ссорятся. Си Джею действительно нужно научиться страдать молча.

— Возвращаясь к вопросу Логана. Это то, что мы с Джиа нашли прошлой ночью, — отвечаю я.

Логан кривит лицо: