Я благодарна за щенков. Они помогают отвлечься. Мне нужно привести свои мысли в порядок и принять решение. Прыгнуть ли мне с головой в новые отношения с Ноа или покончить с этим фарсом навсегда?

Он паркуется на том же месте, что и раньше, но все изменилось, как будто прошли месяцы, а не несколько часов. Когда мы вернулись с вечеринки, я была возбуждена и была уверена, что хочу, чтобы он меня трахнул. Теперь же все намного больше.

Как и прежде, Ноа берет коробку, а я иду рядом с ним, не смея издать ни звука. Однако мое сердце шумит, и, кажется, оно учащается каждый раз, когда я чувствую на себе пристальный взгляд Ноа. В первых двух случаях я делаю вид, что не замечаю его взгляда. В третий раз, когда мы ждем лифта в вестибюле, у меня сдают нервы.

— Устал? — спрашиваю я.

Он улыбается, потом качает головой:

— Нет, а ты?

Я тяжело сглатываю, прежде чем ответить:

— Нет.

Мы обмениваемся всего несколькими словами, но тишина, которая повисла между нами, громкая и пронзительная. Я пытаюсь удержать равновесие на канате и терплю неудачу. Падения не избежать. Разобьюсь ли я о твердую землю или обрету крылья и полечу?

— Хорошо. Думаю, эти ребята не дадут нам спать всю ночь.

Он не ошибается насчет щенков, но его сексуальный голос говорит мне, что другие вещи не дадут нам уснуть всю ночь.

— Точно.

К тому моменту, когда мы наконец-то стоим перед дверью моей квартиры, я уже стала горячей лужицей. Моя рука дрожит, когда я вставляю ключ, и я надеюсь, что коробка закрывает Ноа обзор. Уже больше десяти, но внутри все тихо, и дверь в спальню Харпер открыта. Она еще не вернулась. У меня такое чувство, что вечеринка затянется допоздна.

— У тебя есть еще один контейнер для щенков? — спрашивает он.

— Есть, но он пластиковый, и я не уверена, что он им подойдет.

— Я думаю, нам нужна корзина. Я ненавижу вид этой коробки, — он нахмурился, глядя на нее.

— А что, если мы переложим их в другую коробку?

Он кивает:

— Да, думаю, это сработает.

Я иду в свою комнату и достаю из шкафа большую коробку, высыпая ее содержимое на пол. Мне нужно найти другое место, чтобы положить товар, но я могу сделать это позже. Я беру со стола ножницы, а когда возвращаюсь в гостиную, все семь щенков уже сгрудились на ковре в гостиной. Ноа поднимает голову и делает виноватое лицо.

— Что случилось?

— Маленькие щенки, маленькие мочевые пузыри. Они устроили беспорядок на одеялах.

Маленькая улыбка дергается в уголках моего рта:

— Ты выглядишь в такой панике, что я подумала, что случилось что-то похуже, например, потерялся щенок по дороге сюда.

Он расширяет глаза, его лицо искажается от чего-то, что я могу описать только как ужас:

— Даже не шути об этом.

Смех поднимается у меня в горле:

— Ладно, не буду. Но ты их пересчитал, чтобы убедиться?

Он прищуривается:

— Теперь ты просто злая.

Я сажусь напротив него, держа щенков между нами:

— Я просто дразнюсь. Теперь, когда я знаю, что тебя так легко вывести из себя, будь готов.

— В эту игру могут играть двое, солнышко. Посмотрим, кто будет дразниться сильнее.

Это настоящий флирт, и трепет в моем животе говорит об этом. Но я не могу остановиться. Я не хочу останавливаться. Как бы я ни нервничала, кажется, я уже все решила.

— Это вызов, Ноа Кингсли?

Его лицо расплывается в широчайшей ухмылке:

— Еще бы.

— Ты в деле.

Один из щенков решает отойти от группы, и неудивительно, что именно его оставляет себе Ной.

— Твой сын убегает.

Он берет его на руки и прижимает к груди:

— Наш сын.

Я фыркнула:

— Наш?

— А что, не так? — он прищуривает глаз.

Я смотрю на него пару секунд, просто чтобы посеять в нем сомнения. Я не шутила, когда объявила раунд дразнилок открытым.

— Я не уверена, что хочу быть вместе с тобой родителем. Может быть, я заведу себе щенка.

У него отвисла челюсть.

— Оууу. Правда?

Я прикрываю рот рукой, пытаясь скрыть свое веселье.

— Ты испытываешь меня на прочность. Не так ли?

Нет смысла сдерживать смех. Все равно у меня ужасный покер-фейс.

— Ты — дьявол, женщина.

— Ты просто слишком упрощаешь мне задачу. Но в любом случае, конечно, я буду воспитывать собаку вместе с тобой. Но только если ты будешь выполнять свою часть работы.

— Конечно. Я не позволю тебе делать все одной, но это означает, что мне придется проводить здесь несколько ночей, понимаешь, чтобы помочь, пока они маленькие, — его голос немного дрожит. Он боится, что я отступлю?

— Я не против.

Я не получаю улыбки, я получаю тлеющий взгляд, от которого плавятся кости и хочется сорвать с себя одежду.

— Как ты думаешь, во сколько Харпер вернется домой?

— Держу пари, что поздно.

Мы молчим несколько секунд, затем Ноа бросает взгляд на новую картонную коробку, которую я принесла:

— Давай уложим этих щенков в их новую кровать.

НОА

Стоя вместе в гостиной, мы смотрим, как наши щенки спят в своей новой кровати. Испачканные одеяла убраны в корзину для белья, руки вымыты, но мысли в моей голове не могут быть грязнее. Я слишком хорошо чувствую Джиа и то, как мое тело втягивается в ее магнитное поле.

— Может, отнести их в мою комнату? — шепчет она.

— Нет, — мой голос звучит как рычание.

Она поворачивается ко мне со своим электризующим взглядом, и я в мгновение ока оказываюсь охваченным пламенем. Затем это происходит. Невидимый шнур, сдерживающий нас, обрывается, и мы сталкиваемся. Я беру ее лицо в свои руки и сливаюсь с ее ртом всеми возможными способами — губами, языком, зубами. Я не хочу, чтобы она сбежала раньше, чем я смогу утолить свой голод по ней.

Она упирается ладонями в мой живот, затем опускает их вниз и забирается под рубашку. Ее руки немного холодные, но даже они не могут погасить огонь, бушующий во мне. Она проводит пальцем вверх и вниз по моему прессу, оставляя за собой след из мурашек. Мне хочется, чтобы она опустилась ниже, потому что там я уже умираю. Мой член твердый, как камень, упирается в брюки. Если сегодня я не найду разрядку, то это будет очень несчастный вечер.

Но она читает мои мысли и исполняет мое желание. Ее пальцы быстро расстегивают пуговицу и молнию, затем она просовывает руку в отверстие. Я стону, отпускаю ее лицо и хватаю за задницу.

Она освобождает мой член, обхватывает его пальцами и гортанный звук выходит из глубины моего горла. Немного отстранившись, она шепчет мне в губы:

— Спальня.

Подгоняемый новым желанием, я подхватываю ее и перекидываю через плечо, крепко обхватывая руками ее ноги.

— Ноа! Что ты делаешь? — она напрягается, пытаясь удержаться, чтобы не нырнуть вниз головой. Как будто я когда-нибудь ее уроню.

— Укладываю тебя в постель, — я добираюсь до ее комнаты в три длинных шага, и чудом мои брюки не сползают с ног.

— Ты сошел с ума, — говорит она сквозь смех.

— По тебе.

Я опускаю ее на пол, а не бросаю на матрас, как пещерный человек, — хотя это было бы чертовски горячо. В следующий раз. Как бы я ни жаждал Джиа, я решил не торопиться. Провалить дело — не вариант. Я должен выполнить свои обещания. Я сказал ей, что погублю ее для других мужчин, и я намерен это доказать.

Я снова целую ее, глубоко и крепко, прижимая к своей груди. Она прижимается ко мне, обхватывая руками мою поясницу.

Затем она сжимает мою задницу и говорит:

— Я умирала от желания сделать это.

— Ты можешь сжимать меня в любое время, солнышко.

Она толкает меня назад, создавая между нами расстояние. Я начинаю хмуриться, но она опускается на колени и, не сводя глаз с моего лица, стягивает с меня джинсы и трусы до середины бедра. Моя бушующая эрекция всплывает, ударяясь о живот.

Я глубоко вдыхаю, стараясь, чтобы сердце не вырывалось из груди:

— Что ты делаешь, детка?