Он, должно быть, еще полусонный, потому что ничего не говорит о том, что я пялюсь на его член.

— Ничего, если я воспользуюсь твоим душем? — спрашивает он, зевая. — Я не могу нормально проснуться, если не приму душ утром.

— Да, конечно, — промямлила я. — Но только быстро. И если хочешь, в ящике лежит новая зубная щетка.

— Спасибо.

Пока он в ванной, я переодеваюсь, выбирая самую простую одежду: джинсы, ботинки, футболку и свитер. Мои кудрявые волосы спутались, но я ничего не могу с этим поделать, пока они не высохли, поэтому я просто делаю беспорядочный пучок на макушке.

Через несколько минут Ноа выходит из ванной с полотенцем, обернутым вокруг бедер. Его волосы мокрые, и капельки воды прилипли к его широкой груди. Мне требуется все мое самообладание, чтобы не броситься к нему в объятия. Я до сих пор помню те непристойные слова, которые он прошептал мне на ухо прошлым вечером, и теперь жалею, что у меня не было возможности испытать все то, что он планирует сделать со мной.

— Что такое, солнышко? — он ухмыляется, а в его глазах пляшут озорные искорки. Он как будто читает мои мысли.

— Ничего. Я оставлю тебя одного, чтобы ты мог переодеться.

— Или ты можешь остаться и посмотреть, — его ухмылка превращается в полноценную улыбку.

Я тяжело сглатываю:

— Лучше не надо.

Я выбегаю из спальни быстрее поезда. Если я останусь, велика вероятность, что я наброшусь на него. А я действительно не могу позволить себе опоздать на занятия.

Харпер на кухне ест сэндвич, ожидая, пока сварится кофе.

— Доброе утро, — говорю я.

— Привет. Ты хорошо спала этой ночью?

— Я спала как младенец, — я беру кружку из шкафчика.

— Правда? Я думала, что ты еще немного поспишь, — она ухмыляется.

Я тоже.

— Ноа отключился, как только упал на кровать.

— Мы уработали бедного парня до последней капли энергии, — она хихикает. — И он даже не получил вознаграждения. Тягостная жизнь (прим. ред. — фраза звучит "It's the Hard Knock Life", как и название песни).

Не желая продолжать разговор о Ноа, я хватаюсь за это упоминание, как за спасательный круг:

— Не могу поверить, что мы не пели эту песню во время работы.

— Да, мы упустили свой шанс. О, кофе готов.

Я наполняю свою и ее чашки, и мы молча пьем наш "быстрый сок". Я пью свой с молоком, а Харпер предпочитает черный.

— Должна сказать, что с ним ты сорвала джек-пот, — она нарушает молчание. — Он очарователен и так увлечен тобой. Не упусти его.

В моей груди разливается теплое и пушистое чувство. Мне так хочется верить, что ее наблюдения верны, но пока я уверена только в том, что Ноа хочет меня трахнуть. Не поймите меня неправильно, это чувство взаимно, этот парень — просто ходячий влажный сон. Но если я ослаблю бдительность рядом с ним, то останусь с разбитым сердцем, он молод и популярен. Парни его возраста обычно не стремятся к серьезным отношениям. Это может быть просто погоня за призом. Как только он получит то, что хочет, он потеряет свою привлекательность.

Ноа выходит из моей спальни с видом чертовой рок-звезды. Я пытаюсь скрыть свою реакцию, но я никогда не умела скрывать свои эмоции. Мама всегда говорила, что мое лицо — это открытая книга.

— Доброе утро, — говорит он своим сексуальным голосом. Он даже не пытается.

— Доброе утро. Ты хорошо спал? — спрашивает Харпер.

— Да, слишком хорошо, — он бросает на меня многозначительный взгляд, от которого у меня внутри все мутится. — О, а мне тут хватит кофе?

— Да, хватит, — говорю я.

— У тебя есть картонный стаканчик? Мне нужно зайти в общежитие, прежде чем идти на занятия.

— Думаю, у меня есть термос, который ты можешь одолжить, — я заглядываю в шкаф и достаю термос Воинов, которым никогда не пользуюсь. — Какой тебе кофе?

— Подойдёт просто черный.

Я наполняю чашку до краев, прекрасно понимая, что Харпер наблюдает за всем этим. Она собирается что-то сказать по этому поводу, как только Ноа уйдет.

— Вот, пожалуйста.

— Спасибо, — он ставит термос на стойку и смотрит через плечо на Харпер. — А теперь извини, но мне нужно как следует попрощаться со своей девушкой.

Он притягивает меня к себе и накрывает мои губы своим собственническим поцелуем. Он обжигающий, требовательный, от которого у меня перехватывает дыхание.

Когда он откидывается назад, у меня немного кружится голова. Улыбаясь, как дьявол, он берет свой кофе и идет назад, пока не доходит до входной двери:

— Я заеду за тобой в пять тридцать.

Мой одурманенный похотью мозг не может обработать его слова:

— Эмм?

— Ты уже забыла, почему мы легли спать в три часа ночи? — смеется Ноа.

— Ах да.

— Тебе лучше заехать за ней в пять. Будут пробки, — говорит Харпер.

— Точно. Тогда я буду здесь в пять.

— Да, конечно, я буду готова.

Он поворачивается к Харпер:

— Вообще-то, что мне надеть?

— Коктейльный дресс-код.

— Идеально, — он снова смотрит на меня, держа руку на дверной ручке. Его глаза полны похоти… и обещаний. — Увидимся позже, солнышко.

Все еще не оправившись от его прощального поцелуя, я могу только кивнуть.

У меня большие проблемы.

НОА

Никогда в жизни я не принимал душ и не собирался так быстро после тренировки. Я пропустил обычную болтовню и выбежал оттуда быстрее, чем Флэш. Я предусмотрительно захватил с собой одежду для свидания, что вызвало любопытные взгляды моих товарищей по команде. Обычно мы не одеваемся в брюки и пиджак, если нет необходимости. Мне удалось уйти до того, как кто-то из них успел меня допросить, и только потому, что близнецы и Си Джей были в душе, когда я одевался.

Я знал, что не успею, когда договорился заехать за Джиа в пять. Я отправил ей смс, чтобы сообщить, что опаздываю, и когда я подъехал в десять минут шестого, она уже ждала меня у своего дома.

Я не знаю, что у нее под черным пальто, но на ней туфли на каблуках, которые только подчеркивают ее великолепные ноги.

Я паркуюсь у обочины и выхожу из машины, чтобы открыть ей дверь. Прежде чем она садится, я обхватываю ее миниатюрную талию и притягиваю к себе, чтобы поцеловать. Мне это никогда не надоест — она самое лучшее, что я когда-либо пробовал. Мне все равно, что рядом никого нет. В моем сознании я покончил с фальшивыми отношениями, и я думаю, что она тоже. Мое сердце бьется так быстро, что вот-вот вырвется из груди.

— Ты приятно пахнешь, — пробормотал я ей в губы, умирая от желания поцеловать ее глубоко и сильно.

Она откидывается назад и смотрит мне в глаза:

— Спасибо, ты тоже, — её голос тягучий и бездыханный. Мне нравится, что я оказываю на нее такое воздействие. — Может, поедем? Мы уже опаздываем.

— Да, — я отхожу в сторону, чтобы пропустить ее в грузовик.

Как только я сел за руль и выехал за пределы кампуса, она спросила:

— Тебе не терпится познакомиться с Гордоном Монтаной?

— Вчера вечером я был в восторге от этой идеи, но сегодня я уже не так уверен.

— Почему?

— Знаешь, говорят, что лучше никогда не встречаться со своими кумирами — что, если он окажется придурком? Я больше никогда не смогу наслаждаться его фильмами.

— Это правда. Может быть, мы сможем его избегать, я уверена, что это будет веселое мероприятие, не смотря ни на что.

— Я бы везде хорошо провел время, если бы ты была рядом со мной, — я улыбаюсь ей.

— Итак, ты опять начинаешь, — отвечает она, но тон у нее легкий.

— Я никогда не заканчивал, — я снова смотрю на нее, чтобы прочитать ее лицо.

— Это правда.

Никаких насупленных бровей или сжатой челюсти. Я все еще в милости, но на всякий случай решаю сменить тему:

— Как ты думаешь, парень, который кинул Харпер, будет там?

Теперь выражение ее лица меняется. Она поджимает губы, прежде чем ответить:

— Я уверена, что будет.