— Спасибо, блядь.

Я скатываю презерватив по длине, затем присоединяюсь к ней в постели. Джиа поднимает колени, широко раскрывая для меня свои ноги.

— Ты так и будешь держать меня связанной?

Я подношу свой нос к ее шее и член к ее входу.

— Да.

Она обхватывает меня руками за плечи и скрещивает лодыжки за моей задницей. От этого сдвига мой член немного проникает в ее скользкое тепло.

— Черт возьми. Ты чувствуешься так хорошо.

— Мне нужен ты весь, Ноа.

— Не нужно повторять дважды, солнышко, — я погружаюсь в нее до упора, а потом не двигаюсь пару секунд. Мне нужно сосредоточиться, чтобы не кончить слишком рано.

— Ты в порядке? — спрашивает она.

— Да, детка. Я в порядке, так в порядке.

Я выхожу почти до конца и снова сильно вбиваюсь в нее. Она откидывает голову назад и вскрикивает.

— Посмотри на меня, красавица, — я беру ее лицо руками.

Мы встречаемся взглядами и молчим какое-то время. Я хочу запомнить каждую деталь ее лица, пока буду трахать ее. Но когда я нахожусь в серьезной опасности сказать ей о своих истинных чувствах к ней, я целую ее, а затем отдаюсь желанию, окутывающему нас.

ДЖИА

Пока Ной вбивается в меня, я пытаюсь освободить свои запястья от импровизированной веревки, которую он сделал из моего платья. То, что он сделал, может повредить материал, хотя, возможно, это был его злой способ убедиться, что я никогда больше не надену это платье, это был слишком горячий жест, чтобы я могла жаловаться. Но сейчас мне до смерти хочется разжать запястья, чтобы прикоснуться к нему везде.

Ноа слишком сосредоточен на том, чтобы трахать меня до беспамятства, чтобы замечать, что я делаю. Честно говоря, трудно сосредоточиться на задаче, когда он делает мне так хорошо. Его член растягивает меня самым приятным образом, и он попадает в нужное место.

Наконец, ткань ослабевает, и, потянув еще раз, я полностью развязываю узел. Только тогда Ноа замечает, чем я занимаюсь.

Он откидывается назад и смотрит на меня строгим взглядом:

— Эй, кто сказал, что ты можешь развязать руки?

— Я сняла, чтобы сделать это, — я провожу своими длинными ногтями по его спине, слегка царапая ее.

Он целует уголок моего рта и шепчет:

— Ты коварный котенок.

— Я знаю. Ты не единственный развратник в этой комнате, детка.

Он отшатывается назад, глаза у него круглые, как блюдца, и на секунду перестает трахать меня.

— Ты назвала меня деткой.

Я вздергиваю бровь.

— Да, и что?

Медленно его губы растягиваются в улыбку, от которой плавятся трусики.

— Мне нравится.

— Хорошо.

Он подкладывает руку под мою правую ногу и поднимает ее над своим плечом, приподнимая при этом мои бедра над матрасом. Когда он снова входит в меня, я вскрикиваю, мне нравится этот новый угол.

— Вот так, детка. Покажи мне, как тебе нравится, когда мой большой член заполняет тебя, растягивая до предела.

Теперь он стоит на коленях на матрасе, нависая надо мной и отдаляясь от моих рук. Но он уже превращает мой мозг в пушистые облака, поэтому я закрываю глаза и прижимаю сомкнутый кулак ко лбу, а другой рукой сжимаю простыню.

— Трахни меня сильнее.

— Как пожелаешь, — он впивается пальцами в мои бедра и начинает двигаться с бешеной скоростью. Изголовье кровати ударяется о стену, издавая ужасный звук.

Не прошло и минуты, как раздается громкий стук в стену. Соседи жалуются. Ноа на секунду замирает, но я говорю ему:

— Не обращай на них внимания.

— Хорошо, потому что я не хочу тормозить.

Я знаю, что мы ведем себя не очень по-соседски, но я уже не в состоянии быть хорошей. Я вот-вот увижу звезды, и ничто не сможет удержать меня от них.

Ноа застонал:

— Мне нравится, как твоя киска обсасывает мой член, солнышко. Скажи мне, что ты уже близко.

Я собираюсь ответить, что да, я близка, но слишком поздно. Оргазм обрушивается на меня, как цунами, увлекая под воду, в водоворот бездумного блаженства. Я кувыркаюсь, теряя всякое чувство направления, пока не разбиваюсь на части, уплывая в бескрайний океан.

Он становится еще тверже, пока его член не начинает пульсировать внутри меня, и с его губ не слетают бессвязные слова. С последним толчком он опускает мою ногу и прижимается губами к моим.

Наконец-то я снова могу прикоснуться к нему, я зажимаю его лицо между ладонями и позволяю себе утонуть в нем. Мое сердце бьется со скоростью света, и не из-за секса. Оно бьется от эйфории, и мне хочется вцепиться в это чувство и никогда его не отпускать.

Он переворачивается на бок, увлекая меня за собой. Он уже не внутри меня, но мы как будто не можем отпустить друг друга. В конце концов, Ноа отстраняется.

— Я должен избавиться от презерватива.

— Точно.

Он отбрасывает ноги в сторону и спрыгивает с кровати.

— Сейчас вернусь.

— Ладно, — я смотрю в потолок, затем закрываю глаза.

Каждое нервное окончание в моем теле живет и покалывает. Мой клитор все еще пульсирует от сотрясения, вызванного очередным уничтожающим оргазмом. Я никогда не сомневалась, что Ноа будет хорош в постели, но он превзошел все мои ожидания. Я вся мокрая от пота, и мне обязательно нужно принять душ, но сейчас во мне нет ни единой твердой косточки.

Я слышу, как включается и выключается кран, прежде чем Ноа возвращается в комнату и ложится в кровать рядом со мной. Он прикасается к моему лицу.

— Как ты себя чувствуешь, солнышко?

— Замечательно. Спасибо.

— Нет, спасибо тебе, — он целует меня в щеку, отчего у меня в животе порхают бабочки.

Я поворачиваюсь к нему лицом.

— Где ты научился всем своим трюкам?

Он гримасничает.

— Я не уверен, что на это можно отвечать.

Я смеюсь.

— Расслабься, я не пытаюсь доставить тебе неприятности, и клянусь, я не из тех девушек, которые склонны к ретроактивной ревности.

Его брови изгибаются.

— Правда? Значит, ты совсем не ревнуешь?

— Этого я не говорила…

— Ты действительно ревновала меня к моей бывшей няне до того, как узнала, кто она такая. Признайся.

Я покачала головой:

— Никогда.

Он проводит пальцами по моим ключицам, опуская взгляд:

— Тогда я признаюсь. Я ревновал сегодня вечером.

— К Райдеру? Ноа…

— Я знаю, что я всего лишь твой ненастоящий парень, но я ничего не мог с этим поделать, — он снова поднимает свои глаза на мои. — Ты надела платье, которое он купил, и он, наверное, представлял, как раздевает тебя.

— Он раздевал меня много раз. Он мой бывший.

Его лицо опускается:

— Если это твой способ заставить меня чувствовать себя лучше, то ты плохо справляешься, солнышко.

Я провожу пальцем между его бровей, пытаясь стереть образовавшуюся там складку.

— Тебе не о чем беспокоиться. Я с тобой.

— Но это не по-настоящему.

Я прикусила нижнюю губу:

— Почему ты так сильно хочешь, чтобы это было реальным?

— Как ты можешь этого не знать? Я без ума от тебя, солнышко. С тех пор, как впервые тебя увидел.

— В "Наследии"?

Он перевернулся на спину и уставился в потолок:

— Нет, это случилось не тогда.

Я опираюсь на локоть, чтобы заглянуть ему в лицо:

— Где же ты меня тогда увидел?

— На полуфинале Ледяной Четверки, — он смотрит мне в глаза. — Я увидел тебя в толпе. Потом, когда я шел в раздевалку Воинов, я застал вашу ссору с Райдером.

Мой желудок опускается:

— Ты был там?

— Ага.

— И ты был свидетелем всего этого?

Он кивает, в его глазах светится раскаяние.

— Мне очень жаль. Я знаю, что не должен был шпионить, но я не знал, что делать, и… ты сердишься?

Я злюсь? Нет. Это не та эмоция, которая бурлит в моей груди.

— Мне стыдно.

Я сажусь, поворачиваясь к нему спиной.

— Почему? Тебе нечего стыдиться. Единственный, кто должен так себя чувствовать, это хренов Райдер.