У меня отвисает челюсть:

— Серьезно?

— Ага, — кивая, отвечает девушка.

Я обнимаю ее и целую в уголок рта.

— Я должен поблагодарить ее позже.

Резкий писк возвещает о прибытии лифта. Не успели двери захлопнуться за нами, как я прижимаю ее к стене, прижимаясь к ней всем телом, и сжимаю ее руки над головой.

— Ты хоть представляешь, как сильно я хочу тебя сейчас?

— Представляю. Ты им давишь на мой живот.

— Ты дерзкая девчонка, — ухмылка появляется на моём лице.

— А ты — непослушный мальчик.

Я провожу свободной рукой по всей длине ее тела, не торопясь, когда мои пальцы касаются нижней части ее груди. Она выгибает спину, прижимаясь своими великолепными сиськами к моей груди.

— Ты еще не видела, каким я могу быть непослушным, солнышко.

— Я не могу дождаться.

Мы доходим до ее этажа, который находится на самом верху. Я отстраняюсь от нее, переплетаю наши руки, и мы бок о бок идем к комнате. Я останавливаюсь на месте, когда замечаю, что на этом этаже всего две двери — обе двустворчатые.

— Мы не ошиблись? — спрашиваю я.

Джиа прищуривается на номер, написанный на связке ключей-карточек:

— Номер 1401.

Она сканирует карту, и свет загорается зеленым. Мы в нужном месте, она толкает дверь и медленно входит.

Я следую за ней и замираю:

— Ни хрена себе! Это место просто огромное.

— Не могу поверить, что она достала нам президентский люкс.

— Он в десять раз больше моей крошечной комнаты в общежитии.

— Наверное, больше, — она смеется.

— Скажи? И посмотри на эту изящную мебель.

Я смотрю на L-образный кожаный диван, который выглядит чертовски привлекательно. Он черный, что, наверное, очень удачно для гостиничного номера. Справа от нас еще одна двойная дверь, ведущая в спальню. Со своего места я вижу двуспальную кровать.

Мы оба подходим к панорамным окнам, из которых открывается прекрасный вид на город. Я прижимаюсь лбом к стеклу и смотрю вниз.

— Что ты делаешь? — спрашивает она.

— Проверяю, нет ли у меня еще головокружения, — когда приходит ощущение, что я падаю с неба, я делаю шаг назад. — Да. Все еще есть.

— Я никогда раньше не пробовала так делать.

Она копирует мою позу, но держится дольше, чем я. Через мгновение она отступает назад.

— Неа, я в порядке.

В моей голове появляется идея:

— Может быть, есть способ вылечить мое состояние? — я становлюсь позади нее. — Пока не оборачивайся.

— Хорошо.

Я провожу рукой по ее обнаженной спине — комбинезон у нее с открытой спиной — и наблюдаю, как по ее коже бегут мурашки.

— Где молния на этой штуке, котенок?

— С правой стороны.

Я нахожу ее и медленно тяну вниз, и это упражнение в самоограничении, чтобы не дернуть быстро и не сорвать ткань с ее тела.

— Мне нравится твой наряд, но еще больше он мне понравится в куче у твоих ног.

Она освобождается от обуви, и я помогаю ей выйти из него. Теперь она стоит в черном кружевном белье, которое настолько хлипкое, что я могу разорвать его на две части, просто сильно потянув. Мой член, кажется, увеличивается от одного только вида этого белья.

— Хочешь знать, почему я надела его сегодня вместо платья? — спросила она, уже задыхаясь.

— Почему?

— Из него должно было быть трудно выбраться. Если бы на мне было платье, я бы нашла темный угол в том клубе и трахнула бы тебя.

Я стону, теряя контроль над собой. Я хватаю ее за бедра, впиваясь пальцами в ее кожу.

— Ты коварная лиса. Знаешь, сколько раз я думал о том, чтобы сделать это с тобой? И поверь мне, твой сексуальный комбинезон меня бы не остановил.

Она тянется к моему затылку и, наклонившись ко мне, захватывает в кулак мои волосы:

— Что же тебя остановило?

— Я не хотел похищать тебя с твоей же вечеринки, — я целую ее в шею. — Теперь нам нужно кое-что наверстать.

Я поворачиваю ее и прижимаю к окну, а затем не спеша осыпаю ее поцелуями по пути на юг.

— Ноа… — она прижимает ладони к стеклу и слегка раздвигает ноги.

Стоя на коленях, я смотрю вверх:

— Да, солнышко?

Она молчит, просто смотрит на меня пару секунд. Я хочу знать, о чем она думает, но ее киска прямо перед моим лицом, и она зовет меня. Не разрывая зрительного контакта, я отодвигаю в сторону кружевную ткань ее трусиков и длинными движениями лижу ее клитор.

Она хнычет, проводя пальцами по моим волосам:

— Почему ты так хорошо владеешь языком?

— Потому что я ем тебя, детка. Ты делаешь мне хорошо.

Я не торопясь играю с ее клитором, обращая внимание на ее реакцию. Что заставляет ее стонать громче или сильнее дергать меня за волосы.

— О, это так приятно. Я уже близко, детка, — прохрипела она.

Я знаю, что она близка, и это мой сигнал к началу второй фазы. Я вскакиваю на ноги и поднимаю ее с пола, прижимая ее спиной к стеклу.

Ее глаза расширяются:

— Что ты делаешь?

— Делаю так, чтобы ты закончила как следует.

Держа ее одной рукой, я опускаю молнию и освобождаю свою эрекцию, затем трусь членом о ее влажную киску.

— О Боже, — выдыхает она.

— Мне нравится, как ты становишься мокрой для меня, солнышко, — я проникаю в ее жар и дрожу. — Черт, ты такая тугая.

— Подожди. Мы что-то забыли?

Я останавливаюсь, а потом вспоминаю. Черт.

— Мне так жаль, — Я начинаю вырываться, но она ловит меня ногами.

— У меня чистые анализы, и я принимаю таблетки.

— То же самое, — я целую ее, но останавливаюсь, когда она хихикает, прижимаясь к моим губам. — Что?

— Ты тоже принимаешь таблетки?

— Заткнись, — я целую ее крепче, одновременно подаваясь бедрами вперед и полностью погружаясь в нее.

Теперь она не смеется. Без презерватива трах с ней кажется еще более потрясающим, а значит, гораздо сложнее не кончить слишком рано.

Я не возражаю против того, чтобы Джиа кончила почти мгновенно. Я уже подвел ее к краю, ей нужен был лишь небольшой толчок.

Она сжимает мой член на пике оргазма, и я не могу удержаться, чтобы не последовать за ней.

— Блядь, — промурлыкал я, теряясь в ощущениях. — В тебе так хорошо, детка.

— Никогда не прекращай трахать меня, — она хватает меня за лицо и надвигается своим ртом на мой.

Я продолжаю двигаться, позволяя ей высасывать из меня все, и замедляюсь только тогда, когда она отстраняется и смотрит мне в глаза.

— Отнеси меня в постель.

ДЖИА

Вы ненавидите, когда вы чертовски устали, но все равно просыпаетесь, потому что ваш мочевой пузырь ноет, как сука? Я открываю один глаз и пытаюсь посмотреть время. В спальне царит полная темнота благодаря затемненным шторам. Сейчас десять минут восьмого. Не так уж и рано при обычных обстоятельствах, но мы с Ноа заснули около пяти.

Он в отключке, спит на животе и с подушкой на голове. Простыня прикрывает его от пояса, и даже в темноте я вижу очертания его широкой спины. При дневном свете будут видны царапины, которые я там оставила. Ночью я немного увлеклась.

Я встаю с кровати и на цыпочках иду в ванную, затем тихонько закрываю дверь. Я планировала не включать свет, но здесь нет окна, поэтому здесь абсолютно темно. Я вздрагиваю, когда яркий свет освещает комнату. Затем меня начинает тошнить. Я падаю на колени и облокачиваюсь на сиденье унитаза, выплевывая все, что пила и ела прошлой ночью.

— Черт бы побрал всю эту текилу, — бормочу я про себя, когда перестаю отплевываться.

Выплевывание кишок помогает справиться с тошнотой. Но мне все равно нужно в туалет. На нетвердых ногах, с полузакрытыми глазами я принимаюсь за дело. Голова уже начинает болеть. Во время мытья рук я замечаю набор из двух зубных щеток и тюбик зубной пасты. Я не задумываясь чищу зубы, хотя планирую снова лечь спать. Кому нужно рвотное дыхание? Жаль, что я не взяла с собой сумку с одеждой, а оставила ее в комнате девочек. Теперь мне придется надевать вчерашнюю одежду, когда я буду выходить из номера. Ладно, об этом можно будет побеспокоиться позже.