— Не могу поверить, что он не пошел за тобой. Ноа — как восьмой щенок в помете.

— Он не щенок.

— Он смотрит на тебя влюбленными щенячьими глазами.

Я закрываю дверь в свой кабинет, жалея, что рассказала Блэр о телефонном звонке. Меня тошнит, а руки липкие.

— Господи, да ты белая, как привидение. Хочешь, я сначала прослушаю сообщение?

— Нет. Я должна знать, с чем имею дело.

— С мерзким куском дерьма.

Я нажимаю код доступа к голосовой почте, а затем включаю громкую связь. Мы с Блэр прижимаемся друг к другу спинами к двери, поскольку окна кабинета выходят в коридор, и я не хочу, чтобы кто-нибудь случайно уловил наши выражения лиц. Я знаю, что по моему будет видно все.

Сначала раздается жуткое, тяжелое дыхание, затем роботизированный голос. "А твой новый парень знает, какая ты шлюха, Джиа Манчини? Держу пари, этот маленький идиот не в курсе, что ты занимаешься сексом втроем с близнецами Камински за его спиной или что тебе нравится сосать член помощника тренера ЛаРу, пока тренер Бедфорд наблюдает за этим".

Мое сердце грохочет, но, по крайней мере, мне не хочется плакать, когда сообщение заканчивается.

— Что за херня это была? — спрашивает Ноа возле двери.

Я поворачиваюсь, прижимая телефон к груди. При одном взгляде на ужасающее выражение лица Ноа мне хочется плакать. Я сглатываю комок в горле и пытаюсь ответить ему, но язык меня подводит.

— Джиа? — он входит в кабинет и закрывает дверь. — Что происходит? Тебя кто-то домогается?

— Ей поступают анонимные звонки, и они оставляют такие милые голосовые сообщения, — отвечает Блэр, когда я не могу ответить.

Его ужас перерастает в ярость:

— Как долго это продолжается?

— Недолго. Было всего два звонка.

— Почему ты мне не сказала?

— Ладно, думаю, мне стоит оставить вас наедине, — говорит Блэр, прежде чем выйти из кабинета.

Слезы катятся по моим щекам:

— Мне было стыдно.

Ноа сокращает расстояние между нами и крепко прижимает меня к своей груди:

— Это безумие. Кто бы не оставлял тебе эти сообщения, это ему должно быть стыдно, а не тебе.

— Я знаю, но я не могу ничего поделать с тем, что чувствую.

— А раньше что-нибудь подобное случалось?

Я напряглась в его объятиях, и он, очевидно, это заметил. Он уже слышал последнее неприятное сообщение, так что нет смысла скрывать, что было раньше:

— Не до такой степени. Никто никогда не оставлял мне анонимных телефонных сообщений.

— Должен же быть способ узнать, кто тебе звонит.

Я глубоко вдыхаю его мыльный запах, мои пальцы сжимают его рубашку:

— Сомневаюсь. Мне не следовало слушать сообщение.

— Почему ты это сделала?

Я откинулась назад и посмотрела ему в глаза:

— Может быть, потому что я жажду наказания.

Он вытирает влагу с моих щек:

— Пожалуйста, детка, сделай мне одолжение и не слушай больше эти сообщения. А если ты сменишь номер?

— Это будет очень хлопотно, и я уверена, что тот, кто мне звонит, сможет узнать мой новый номер. Лучшее, что я могу сделать, — это не обращать внимания.

Взгляд Ноа стал жестким:

— В следующий раз, когда они позвонят тебе, если я буду рядом, я отвечу.

— И что ты сделаешь?

— Выскажу им все, что думаю.

— Я думаю, это должна сделать я. Я могла бы сделать это сегодня. Я видела, что телефон звонил, и предпочла его проигнорировать. Я такая трусиха.

— Ты не трусиха. Никогда больше не говори этого.

Я делаю вдох, чтобы возразить, но Ноа останавливает мой спор своим ртом. Он побуждает меня приоткрыть губы, а затем его язык танцует с моим мягко и неторопливо, заставляя меня таять в нем. Тяжесть в моей груди ослабевает, и хотя она не покидает меня полностью, становится гораздо лучше, чем было раньше.

Он отстраняется и смотрит на меня с жаром во взгляде:

— Сколько времени у нас есть до того момента, когда тебе нужно быть готовой к уроку французского?

— Пару часов.

— Много времени для других французских вещей, помимо литературы.

— Например, поцелуи? — я улыбаюсь.

— Помимо всего прочего.

НОА

Я абсолютно точно использую секс, чтобы заставить Джиа забыть о том поганом сообщении, и я не чувствую ни капли сожаления, когда она крутит бедрами, усиливая трение о свой клитор, пока я поклоняюсь ему языком. Мне нравится в ней все, но есть ее киску — одно из моих любимых занятий. Ее пальцы в моих волосах, она тянет их, и когда ее бедра выгибаются, а тело бьется в конвульсиях, она резко дергает их, выкрикивая мое имя.

Я втягиваю ее клитор в рот, глотая все ее соки, и быстрее трахаю ее пальцами. Она вся слиплась от моей слюны и собственного возбуждения, поэтому они легко и быстро входят и выходят. Когда она начинает расслабляться, прижимаясь к матрасу, я откидываюсь назад и переворачиваю ее.

— Ноа, — пискнула она.

— Подними для меня свою красивую задницу, солнышко.

Она встает коленями на матрас, раздвигая ноги пошире. Ее киска блестит, готовая к большему. Я беру с тумбочки упаковку от презерватива, быстро разрываю и наматываю резинку на эрекцию. В следующую секунду я вхожу в рай, закрыв на мгновение глаза, чтобы привыкнуть к ее тесноте. Она так идеально сжимает меня, что это просто безумие.

Взяв ее за бедра, я начинаю медленно двигаться, то вынимая почти полностью, то резко вбивая до упора. Она вскрикивает, кусая простыню, чтобы заглушить звук.

— Вот так, детка. Покричи для меня.

— Я стараюсь не кричать.

— Почему? Тебя беспокоят соседи? Пусть они слышат, как хорошо я забочусь о своей девочке.

— Ты здесь не живешь, это мне приходится сталкиваться с ними в коридоре!

— О, они будут часто видеть меня, детка, — она стонет, прижимаясь ко мне все теснее. — Черт, ты так хорошо меня берешь.

Я хватаю ее за волосы и оттягиваю назад, наклоняясь вперед, чтобы встретить ее на полпути.

— Поговори со мной, солнышко. Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я с тобой сделал, — шепчу я ей на ухо.

— Я хочу, чтобы ты трахал меня быстрее и жестче, и я хочу, чтобы ты…

— Чтобы я что?

— Я хочу, чтобы ты обхватил мою шею рукой и сжал.

Черт побери, если эти слова не являются двойным выстрелом желания прямо в мой член. Я делаю, как она просит, и сжимаю ее горло на пару секунд, после чего отпускаю. Она возбуждается еще больше, и я тоже. Я готов кончить, я на краю пропасти, но я держусь, ожидая, когда она сделает это вместе со мной.

Ее тело содрогается, посылая волны по моему стволу. Я отпускаю ее шею, обхватываю ее грудь и прижимаюсь к ее спине. Мой собственный оргазм чертовски силен, и я не могу удержаться, чтобы не выкрикивать ее имя снова и снова, пока она не выжмет из меня все до последней капли.

Я вздрагиваю на последнем толчке, прежде чем выдохнуть и пошатнуться. Черт. Это было очень сильно. Джиа рухнула на матрас, спрятав от меня лицо. Я избавляюсь от презерватива, прежде чем присоединиться к ней и лечь рядом. Ее дикие волосы разметались повсюду и закрывают большую часть лица. Я раздвигаю ее локоны, чтобы заглянуть ей в глаза.

— Вот ты где, — говорю я.

— Привет, — она лениво улыбается.

— Должен сказать, что это лучшее свидание за ланчем, которое у меня когда-либо было.

— То же самое.

— Я рад, что твои занятия отменили.

— Я тоже, — она закрывает глаза и вздыхает. — Если бы только мой урок французского языка постигла та же участь.

— Ты нервничаешь? Тебе не нужно нервничать. У тебя хорошо получается, лучше, чем у меня.

Я не добавляю, что она всегда была лучше меня. Чувство вины за то, что я солгал ей, возвращается, но она и так волнуется перед презентацией, и признание сейчас ничего не даст, только заставит ее нервничать еще больше. В конце концов, я должен рассказать ей правду. Может быть, лет через пятьдесят, когда мы станем парой пенсионеров, отдыхающих на юге Франции.