Максим улыбнулся, словно его это веселило. Виолетта напряжённо молчала. Она видела всё это перед глазами, пропускала через себя весь этот ужас. Пусть это не оправдывает поступки Максима, но страшно подумать о том, через что пришлось пройти маленькому мальчику. А он продолжал делиться детскими травмами, повергая девушку в ещё большее оцепенение.

— Если с раннего детства дрессировать ребёнка, из него можно слепить всё, что душе угодно! — тихо говорил нарзенец. — Даже, если я где-то болтал лишнее, ты не понимала в силу своего возраста. А твои родители были слишком озабочены вторым ребёнком, чтобы заметить. За всякое лишнее слово или действие меня жестоко наказывали. Карл занимался со мной часами, прогоняя сценарий на следующий день, и делал больно, если я ошибался. Я боялся даже сделать лишний шаг. Меня били, если я выглядел слишком забитым. Никогда не трогали лицо. Я всегда должен был оставаться весёлым, добрым, понимающим и не забывать о главной миссии. Карл повторял это как мантру. Суть этой миссии мне рассказали, когда я стал значительно старше. У меня даже в мыслях не было бунтовать, Виолетта. Я всегда делал то, что хотели от меня родители. Мама обещала забрать от отца, как только выполню свою часть плана. И я очень ждал этого момента.

В восстановившейся на мгновение тишине Виолетта услышала, как он тихо плачет. И не заметила, как собственные щёки защипало от беззвучных слёз. Девушка не могла поверить, что ничего не заподозрила. Ни разу. Лишь в последние годы она начала понимать, что с Максимом что-то не так. Осознала, что его отец очень жестокий. Осознала, что Альберт Алистер поднимает на сына руку. Понимала, что это ненормально. Что так не должно быть. И списывала все странности в поведении лучшего друга на отца. А ведь он всегда был такой добрый, всегда поддерживал, поднимал настроение. Никогда не любил жаловаться и избегал темы об отце. Выходит, потому что ему запретили об этом говорить.

— Я так долго ненавидел тебя! — тяжело всхлипывая, заявил Максим. Небрежно провёл по лицу дрожащей ладонью, смахивая слёзы. — Ненавидел, потому что из-за тебя моя жизнь протекала как в аду. Ненавидел, потому что меня заставляли быть твоим другом. Я до такой степени свыкся со своей ролью, что сам поверил во всё это. И ненавидел себя за то, что думал о тебе плохо. Потому что только ты была всегда добра ко мне. По-настоящему. Это происходило не потому, что тебя заставили, а потому что сама хотела со мной общаться. И не хотел делать тебе больно. Но не мог поступить иначе. Мать ждала от меня полной отдачи. Я должен был закончить свою миссию, Ви!

Он не смог продолжить, потому что его душили слёзы. Виолетта захотела обнять Максима. Впервые за последние три года. Впервые с того момента, когда они перестали быть друзьями. Но не позволила себе.

— Я рад, что правда раскрылась! — разбито признался Алистер. — Пусть ты теперь меня ненавидишь, но зато мне не нужно больше притворяться. Моя совесть теперь чиста.

Виолетта глубоко вдохнула и напряжённо выдохнула. Теперь она, кажется поняла. С одной стороны, глупо ненавидеть человека, из которого сознательно лепили желаемую личность собственные родители. Они обезличили сына, лишили его права выбора и детства, которое он заслуживал. Максим вырос в жестокой среде, не зная ничего другого. Он просто до смерти боялся своих родителей, но при этом любил мать. И любит до сих пор. Потому что не чувствовал настоящей материнской любви. И думает, что это было нормально. Картина полностью восстановилась, и Виолетте действительно стало легче. Она полностью убедилась в этом, когда услышала, как Максим и сейчас говорит о Тамаре. Любит её несмотря ни на что. Но старается исправить прошлые ошибки. Заслужить право на жизнь. С другой стороны, он убил Марту, хотя мог этого не делать. И этого Виолетта никак не могла простить.

— Твоя совесть никогда не будет чиста! — резко высказалась девушка. — Пусть у тебя не было выбора, но ты совершил столько ужасных деяний собственными руками. Хотя мог намного раньше всё прекратить. И тебе не хватит жизни, чтобы искупить грехи!

С этими словами она гордо ушла, оставив напарника терзать себя разворошенным прошлым. Но Виолетта запретила себе его жалеть.

***

Однообразные дни тянулись туго, пока ничего не происходило. Виолетту ожидали одни тренировки, дежурство на кухне и бесконечное ожидание. Она успела повысить навыки рукопашного боя и научиться стрельбе из арбалета. Так продолжалось до тех пор, пока её однажды не вызвали в командный корпус. Виолетта шла с надеждой на то, что её ссылка подходит к концу. Возможно, у отряда назревает какое-то задание, и ей вновь разрешат вернуться в команду. Но всё оказалось куда прозаичнее. В главном зале её ожидало знакомое лицо.

Это был один из таких моментов, когда человек от радости мог забыть обо всём на свете, включая место, где находится. Виолетта кинулась в объятья Томаса, которого не видела уже целую вечность — с тех пор, как оказалась в этом штабе. Это был по-настоящему детский восторг, заслоняющий другие эмоции. Томас вроде бы был не против и ответил такой же теплотой. Денис в стороне тактично кашлянул, а вот пронзительные глаза Амалинды метали молнии.

— Прошу прощения! — смутилась Виолетта, когда, наконец, отстранилась от бывшего Верховного наставника шаонцев. — Давно Вы здесь?

— Не очень! — несколько растерянно ответил Томас. Он ещё сильнее похудел с момента их последней встречи, на лице образовалось больше морщин. А потускневшие сероватые глаза оживились ярким блеском при виде девушки. — Мы как раз решаем тут рабочие вопросы… по поводу отряда 327.

«Ах да, он займёт моё место!».

Виолетта так долго злилась из-за этого, но теперь злость куда-то полностью исчезла. Невозможно таить злобу на человека, который успел стать ей родным. Один только мягкий взгляд создавал ощущение домашнего уюта. Она могла ему верить и знала, что, даже если её не вернут в отряд, Томас справится с этой работой во много раз лучше.

— А какое я имею отношение к этому? — задала вопрос девушка.

Она не понимала почему они так мешкают, зачем эти долгие паузы между фразами и к чему неловкие взгляды. Но осознание пришло довольно быстро. Даже не пришло, а свалилось на голову.

За спиной послышался сдавленный кашель. Виолетта обернулась и едва не упала на пол. Она увидела человека, которого никогда не ожидала увидеть вновь. И больше всего удивилась, как могла не заметить его сразу.

— Это… кхм… — Томас запнулся, догадавшись по лицу Виолетты, что она уже прекрасно знает ответ. Она ведь так и не рассказала ему об этой встрече. Видимо, Эдуард тоже не рассказал.

— Рад тебя видеть, дочка! — сдержанно произнёс мужчина или источник всех её бед.

Отец разительно отличался от того жалкого отшельника с Трёх Островов, каким она видела его два года назад. На нём была вполне приличная одежда, подчёркивающая не утерянную физическую форму, сформировавшуюся за годы работы на шахтах. Трезвый и вполне уверенный в себе. Когда только успел вылезти из своей грязной дыры и превратиться в нормального нарзенца?

— Что ты здесь делаешь? — сухо спросила Виолетта, когда состояние шока начало сходить на нет.

Эдуард Марлин запнулся, растеряв всю свою уверенность. На его лице явно читалось чувство вины. Видимо, они оба оказались не готовы к этой встрече. И уж, тем более, не на глазах у посторонних людей.

— Видишь ли, владыки Трёх Островов решили вмешаться в ход войны и выступить на нашей стороне! — принял на себя инициативу Томас. — Эдуард решил вернуться на континент вместе с их войском. Прибыл прямиком в Академию. Поначалу я даже не поверил своим глазам. Хотел сообщить тебе, но Эдуард хотел сделать тебе сюрприз. Но, похоже, ты не особо удивлена.

— Просто не ожидала… — почти беззвучно пробормотала Виолетта.

— Как оказалось, он прожил на островах много лет. Его знания могут пригодиться. Да и кто ещё способен убедить нашего Влада вернуться у нам?

— Он заявил, что обладает ценной информацией! — добавил Денис, будто решил оправдаться зачем вообще допустил его прибытие в штаб.