За жаром последовал холод. Кости обдал мороз, кожа захрустела и треснула. Сердце замерло.

Ничего. Сейчас восстановится. Всегда восстанавливалось.

Оно не застучало вновь. Желудок свернулся в клубок и впал сам в себя. Печень сжалась и раскололась надвое. Что-то не так. Ее тело не оживает. Слова ●●●●●● не были фарсом?

Сотни игл впились в разум. Добрались до воспоминаний, до чувства собственного «я», и замерли. Что-то новое. Подобного матриарх никогда не испытывала. Что дальше? Она потеряет сознание? Так командир обезвредил остальных?

Ожидания не оправдались. Кончики игл стремительно расширились. Разум треснул, раскололся на множество кусочков.

«Подожди. Это не...» — не успела додумать она.

Воспоминания потекли наружу, во внешний мир. Хрупкие образы распадались от жесткого касания с действительностью. В настоящем мире не было место искаженным отголоскам прошлого.

Работа в конюшне, переворот и «убийство» предшественницы, первая встреча с ●●●●●●, первый поцелуй, долгие прогулки по саду. Воспоминания проносились перед глазами бушующей рекой. Вода пенилась и разбивалась о холодные камни. Матриарх теряла себя.

Как звали ее соседей? Сколько она проработала в конюшне? Как выглядели остальные солдаты?

Память обрастала белыми пятнами. Вскоре вся ее личность стала одним белым пятном. Мысли задыхались в зародыше. Она раскрыла рот, но забыла, как говорить. Забыла, как звучат буквы. Забыла, как... Как...

Тронный зал поглотила тьма. Мозг забыл, как обрабатывать свет на сетчатке глаза.

Матриарх умерла окончательно.

☽☽☽

Во тьме забвения вспыхнул огонек. Старая формула, которую она создала давным-давно. Заклинание обратилось к запечатанной в душе личности.

«Чары должны были появиться позже, — негодовала она. — Старейшие пропустили это? Перезаписи не будет? Ладно. Нет смысла ждать».

Театрал обратилась к одной из формул в душе. К мосту, что связывал ее с телом на Сцене. Канат натянулся и вырвал душу из пустого мира.

Она проснулась в пещере. На стенах на равном расстоянии росли шары размером с голову. Они источали слабый зеленоватый свет.

Окружающий мир дрожал. Когда-то она удивлялась постоянному землетрясению, но с годами привыкла. Это место населяли гиганты. Существа невероятных размеров и форм.

Сеть пещер, где она находилась, вырыл огромный червь. А на поверхности без продыху ходили высокие фигуры. Дрожь от их шагов передавалась глубоко под землю.

Театрал обратилась к внутренней мане и замерла.

«Нужно привыкать к новому способу».

Она закрыла глаза. Покрутилась и проговорила:

— Обернусь в нужное место. Ищу встречи в месте для чаепитий.

Покрутилась еще раз. Еще. И еще.

Число поворотов указывало номер столика. Слова выражали намерение и включали заученное заклинание.

Мана в душе заструилась сама собой. Заполнила пять ячеек внутри и сжалась. От головы к пяткам ударила молния.

Лицо обдал горячий ветер. Она открыла глаза.

Взору предстал завораживающий вид. Театрал стояла на плоской вершине горы. Крутой склон под ногами тонул в сером тумане. За полотном двигались огромные черные тени. Они корчились и яростно били невидимую землю. Их крики не доносились до театрала. Воздушный и пространственный барьеры отсекали вершину горы от остального мира.

Она села за столик из камня. Толстая ножка росла из земли. Стулья — то же.

— Удивлен, что Старейшие не вырезали твое убийство, — раздался знакомый голос. За второй стул сел другой театрал. Его тело облепляла плотная черная одежда. На лице виднелась маска из последнего представления. — До чар оставалось несколько лет.

— ●●●●●●, ты умер? — изобразила она удивление. Намерения ●●●●●● театрал распознала сразу. За долгое время научилась предсказывать его ходы. — Вау. Неожиданно.

— Убийство из глубочайшей любви, — пропустил он фальшь мимо ушей. — Подумал, это хороший сюжетный поворот. Отправить любимую в забытье и не позволить толпе растерзать ее тело. Неужели не тронута? Что может быть трагичнее двойного самоубийства влюбленных?

— Я умерла весьма насильственно, — возразила театрал. — Первые разы было любопытно. Какой это уже... сто пятый? Чем ты задобрил Старейших?

В любом обществе существовала иерархия. Даже в обществе всемогущих существ. Театралы свободно меняли окружение, искажали собственные тела и разумы. Когда у каждого равные возможности, на сцену выходит опыт. Долгожители руководили молодыми. Старейшие задавали правила каждого представления и выдавали участниками роли.

Ей досталась личина работницы конюшни. Она покорно запечатала настоящую себя и позволила роли взять управление.

Представления проходили в коконах в старом мире. В Закулисье — как приказали его звать Старейшие. Иногда они вмешивались в ход сюжета и переписывали его. Явные нарушения уничтожались силами вестников. Неудачные ответвления «никогда не начинались», а злоумышленникам «запрещали определенные действия».

У одной знакомой любовь к бранным словам просачивалась в каждую роль, и Старейшие ограничили ее. Она продолжала ругаться, но окружающие не слышали. Подобное открыло новое ответвление сюжета. Роль знакомой быстро находила эту странность и расследовала ее.

— Пообещал чувственную драму, — отшутился ●●●●●●. — Всегда работает. Старейшие падки на такие сюжеты.

Театрал осмотрелась. Остальные столы пустовали. Они вышли из представления первыми.

— Ну и? — спросила она.

— Что?

— Что ты хотел мне сказать? Не убил же ты меня просто так?

— Тебе говорили, что ты слишком проницательна?

— Да.

— А еще ужасная зануда, — вздохнул он. — Перед этим представлением ты обмолвилась об одной мысли. Сказала, что обдумаешь ее, пока играешь. И? Я весь внимание.

— Ты вытащил меня только ради этого?

— Да брось. Ты предложила препарировать одного из этих чудовищ, — махнул ●●●●●● в сторону крутого спуска. — Создала на их основе наши новые тела. Весьма удобные, кстати.

— Благодарю.

— Затем предложила перенести представления в этот мир, чтобы Старейшие тоже могли участвовать.

— Весьма разумно. Дома... в Закулисье не безопасно. Коконы не остановят вестников, только замедлят.

— В общем, что я хочу сказать, — откашлялся он. — Если ты говоришь о какой-то задумке, значит, это что-то важное. Мы знакомы очень давно. Я видел тебя такой нервной лишь единожды. Когда мы бежали из Закулисья.

Она отвела глаза. Взгляд зацепился за стену гор вдалеке. Они заслоняли половину небосвода и, казалось, нависали над всем миром.

«Я словно маленький камешек посреди пустыни».

— Если не хочешь говорить, я пойму.

— Мы обречены, — спокойно произнесла она. — Или у нас или у этого мира нет будущего.

— Не совсем понимаю тебя.

— Я назвала это Дилеммой бесконечных желаний. Если бессмертное существо будет загадывать желания, то оно рано или поздно уничтожит себя. Или собственный мир. Это лишь вопрос времени.

— Думаешь, мы уничтожим это место? — усмехнувшись, спросил ●●●●●●.

— Мы уже это сделали. Наш дом превратился в месиво из облаков. Мы сделали его таким.

— В твоих словах есть смысл, — скрестил он руки на груди. — И какой выход? Как решить дилемму?

— Никак. Поэтому я и сказала. Мы обречены. Рано или поздно кто-то «загадает» наше полное уничтожение. Смерть очередного мира лишь оттянет неизбежное. Мы не можем кочевать вечно.

Воцарилась тишина. Театрал раздумывала над дилеммой во время представления. Мысли метались между двумя исходами. Она отчаянно искала выход. Третью возможность. Спасение для всех. Тщетно. У задачи не было ответа. Бесконечные желания вели к неминуемой гибели в любом исходе.

— Один из Старейших хочет «сброситься». Ты спросила, как я задобрил их, — перевел ●●●●●● разговор в другое русло. — Они задабривают меня. Обучают обращению с вестниками.

— А ты хочешь этого?

— Я все время играл. Попробую придумать сюжет и проработать героев. Хочу прийти к чему-то новому.