На последнем Джеймс с силой сжал зубы и болезненно улыбнулся. Выставил вперед здоровое плечо. Влетел в Алекса.

Они повалились на землю. Проскисиолог занес кулак и... Алекс ударил кулаком в подбородок. Зубы затрещали. Джеймс пошатнулся. Второй кулак полетел в ухо, но промахнулся. Проскисиолог отпрыгнул и откатился в сторону. Встал на колени.

Алекс поднялся на ноги и навел пистолет на Джеймса.

— Еще нет, — прохрипел тот. — Я еще не...

— Сдавайся, Джеймс, — перебил его Алекс. — Война закончена. Ты проиграл. Прими поражение с гордостью и дай мне упокоить тебя как человека.

— Как человека? — спросил проскисиолог. Изо рта вырвался истошный кашель. Вместе со слюной на землю вылетели алые комья. — До чего милосердно.

Алекс навел в сторону Джеймса пистолет. Рука дрожала от напряжения. До Сэмюэля доносились тяжелые вздохи.

— ... мало патронов, — услышал парень. — Нужно наверняка.

Алекс зашагал в сторону Джеймса. Сэмюэль присмотрелся. Вокруг дыр от пуль на одежде росли темно-красные пятна. Проскисиолог подогнул правую руку к животу.

«Это конец?» — подумал парень.

Все завершилось меньше, чем за полчаса. Придя сюда, он ожидал сражения против опытного практика. Лишенного основных сил, но все же практика. Его спасли ценой всего.

Сэмюэль задумался о побеге. Амелия предложила разрушить дверь заклинанием. Может, сработать. Ему не нужно ждать конца противостояния. Ни победа Джеймса, ни победа Алекса и Фреи не сулили ничего хорошего.

Он развернулся к двери. Привстал, чтобы ползти и...

Тело вдавили в землю невидимые ладони. Сэмюэль ощутил их прикосновение обожженной спиной. Пальцы холодные, как сосульки, сомкнулись на руках и сдавили их. Сжали крепко. Кости болезненно захрустели.

Удар высвободил весь воздух в легких. С губ сорвался стон отчаяния и разочарования.

Фрея действиями говорила:

«Ты отсюда не уйдешь».

Чулять! Будь проклята эта старуха!

Он поворочался на земле. Попробовал повернуться влево и вправо. Бесполезно. Она не отпускала его. Козука!

— Скажи спасибо, что тебя не изгонят в Закулисье, — встал Алекс над Джеймсом. Ствол был направлен в голову проскисиолога. — Ни один человек не заслуживает участи отголоска.

— Благодарю, — улыбнулся Джеймс.

Выхватил из плаща ритуальный кинжал и мазнул им по голой ладони Алекса.

Мужчина в круглых очках зашипел и отшатнулся. Выронил пистолет. Оружие упало рядом с проскисиологом.

Джеймс поднялся. Тело водило из стороны в сторону. Он с трудом держался на ногах. Покачиваясь, поднял пистолет. На Алекса не наставил. Вместо этого внимательно наблюдал за врагом.

Тот корчился на земле. Бешено сворачивался и разгибался.

Воздух сотряс истошный крик. Сэмюэль хотел заткнуть уши. Тщетно. Левую руку прижимала к земле невидимая хватка. Шея поворачивалась с трудом.

Крик постепенно стихал и стихал. В звуке чувствовалась неприятная неестественность. Ни один человек не способен так кричать. Алекс замолчал на секунду, чтобы в следующую разразится новым резким криком. Он стих вновь и снова неожиданно начался.

Парень присмотрелся. Тело Алекса Крилова трясло. Мужчина червем извивался на земле. Джеймс молча наблюдал за страданиями врага.

Седые волосы почернели, бородка впилась и исчезла под кожей, морщины разгладились. Он стремительно молодел. В крике послышались высокие нотки.

Десять секунд. Столько потребовалось Алексу Крилову, чтобы вернуться в подростковые годы. Мужчина... мальчик запутался в одежде не по размеру. Руки и ноги без конца стучали по земле, поднимали клубы пыли. В движениях появилась энергичность. Крик не прекращался ни на секунду. Обратное взросление сопровождалось невыносимой агонией.

«Это сила вестника?» — подумал Сэмюэль.

В Странствиях в ночи описывалась угроза посланников богов. Сборник историй их жертв укрепил опасность вестников в его разуме. Но одно дело читать о далеких событиях, и другое — наблюдать мучения вживую. Невероятно. Мерзко. Болезненно.

Он не знал Алекса Крилова. При первой встрече тот объявил о казне Сэмюэля. Мужчина сотрудничал с Фреей, что ухудшало общее впечатление. Но все равно. Все равно смотреть на его страдания было невыносимо. Ни одно живое существо не должно проходить через такое. Хуже любой пытки. Хуже самого страшного кошмара. В этот миг парень по-настоящему осознал ужас практиков перед обреченным и вестниками. Он зажмурился.

«О боги, прошу, хватит!» — взмолился парень.

Вопль боли угас неожиданно. Сэмюэль приоткрыл глаза. Под смятой одеждой разлилась мутная лужа.

Джеймс какое-то время смотрел на мокрый плащ, штаны и рубашку. Проскисиолог покачивался. Со рта по груди и животу стекала струйка крови.

Он поднял взгляд в потолок. Прикрыл веки и глубоко вздохнул.

— О боги... — донесся шепот Джеймса.

Проскисиолог повернулся на Сэмюэля.

— Мне жаль, мистер Нургов, — шатаясь, зашагал к нему. — Почтенную изгнали. Хорошо. Вас оставлять в живых нет нужды.

— Погодите! — воскликнул парень и закашлялся. — Я не опасен! Я даже не знаю как призывать вестников!

— Ошибаетесь. Мне не нужны риски.

Джеймс навел дрожащую руку с пистолетом на Сэмюэля. Опустил палец на спусковой крючок. Прицелился.

Парень зажмурился.

Выстрела не последовало. Тяжесть слезла со спины, незримые холодные руки отпустили его.

«Я умер?» — первое, о чем он подумал.

Сэмюэль услышал хруст земли вдалеке, тяжелое дыхание Джеймса и еще кого-то.

Открыл глаза. Проскисиолог стоял в нескольких метрах от него. Что-то не так. Он не смог сказать сразу. Что-то изменилось. Предметы в боковом зрении не светились розовым, и земля под ногами зазвучала как обычно. Обычный хруст. Никакого мокрого чавканья. Взгляд сотен глаз не пронзал его фигуру.

Фрея больше не управляла владением вокруг завода. Она стояла в пяти метрах за спиной удивленного Джеймса.

Проскисиолог замер. В широко раскрытых глазах промелькнули страх и удивление. Из рук исчезли ритуальный кинжал и пистолет. Оба предмета держала старуха. Клинок с вестником в левой и оружие в правой.

Джеймс проследил за взглядом парня и обернулся.

— Что... — начал он. Кашель прервал вопрос. Проскисиолог сплюнул комья крови на землю. — Что случилось? Как?

Фрея выглядела уставшей. Вместо высокомерия в ее взгляде читалась обреченность. Тихое принятие неизбежного. Так выглядели смертники за день до казни.

— Хрономантия, — проскрипел старый голос. Она натужно улыбнулась. — Крайняя мера. Надеялась никогда не воспользоваться ей.

— Вы остановили время? — спросил Джеймс. — На всей территории завода?

— Только время всего живого внутри, — поправила Фрея. — Иначе я бы не смогла двигаться и отобрать у тебя это.

Старуха выставила руку с ритуальным кинжалом.

— Вы... — закашлялся проскисиолог. Вместе с комьями вырвался фонтан крови и слюны. — Вы превратили себя в часовую бомбу?

Она кивнула.

— Может, день. Может, годы. А может, ближайший час. Отдача запрет меня во временной петле. В вечной тюрьме без возможности сбежать. А вместе со мной и вестника.

— Как глупо. Это нельзя отозвать. И нельзя запечатать. Оно...

— Отвергает любое воздействие. Поворачивает его вспять, — закончила за него Фрея. — Любое направленное воздействие. Если оно будет касаться меня в миг отдачи, ловушка захлопнется для нас двоих. Никто больше не воспользуется этим вестником.

— Откуда такая уверенность? Отдача затронет только вас, а вестник просто отменит ее для себя.

— Время и пространство неразрывны. Отдача от хрономантии слабо искажает пространство вокруг цели. Во временную петлю попаду не только я, но и пространство вокруг меня.

— А вы весьма много знаете, — удивился Джеймс.

Фрея высокомерно фыркнула.

— Поэтому ты и проиграл. Нет оружия сильнее, чем знания.

Просисиолог не ответил.

— Последние слова? — спросила она. — Нарушу правило и убью тебя как человека.

— Даже несмотря на мучительную смерть господина Крилова?