Имя посланника не указывалось. Джеймс подозревал, что у семейства Рузовых есть целые тома с именами вестников. Проскисиолог вел переговоры с одним представителем. Он ходил вокруг да около и, казалось, пропускал просьбы мимо ушей. Ничего. Когда-нибудь Джеймс найдет к нему ключ. Это лишь вопрос времени.

Мысли прервал кашель. Из легких поднимался мокрый хрип. Проскисиолог подхватил платок на тумбочке возле кресла и сплюнул мокроту.

Джеймс медленно зашагал в сторону входа в подвал.

Мужчина жил в небольшом поместье на краю южного района. Старый дом достался ему от отца — практика в первом поколении.

Бабушка увлеклась грезами еще в молодости, но дальше прогулок по коконам не заходила. Отец развил праздное увлечение и сильнее углубился в проскисиологию. Джеймс продолжил его дело.

Скрип половиц раздавался посреди окружающей тишины. В жилище не было никого, кроме Джеймса, уже полгода. Даже слуги захаживали сюда раз в неделю на уборку и заносили продукты.

Какая жалость. Раньше он не мог сомкнуть глаз из-за постоянных детских криков и нравоучений жены. Теперь валится с ног от тишины. На все были причины.

Он боялся потерять самое дорогое. Фрея, подлая карга, наверняка нацелилась бы на его семью. Джеймс не сомневался.

Проскисиолог спустился в подвал. Темное крохотное помещение обставляли шкафы с банками. Он взял одну и поднялся обратно. Свет высек плавающие за стеклом маринованные огурцы. Его ужин.

Практики обустраивали в подвалах рабочие места. Продумывали механизмы сокрытия и защиты. Долгая история сковывала их умы традициями.

Джеймс поступал иначе. У него не было рабочего места. Он занимался проскисиологией везде. В лавке, в доме, в дороге. Где угодно. Направление позволяла многое. Все, что ему было нужно: место и время для сна.

Мужчина связывался с феями, собирал сведения, просыпался и записывал все шифром в небольшую книжечку, которую везде таскал с собой. За долгие годы у него скопилось несколько ящиков с записями.

Джеймс опустошил банку за считаные минуты. Не самый здоровый ужин, но сойдет. Его не волновала полезность. Главное, не умереть от истощения.

Проскисиолог оставил пустую банку на кухне и вернулся в гостиную. Сел в кресло-качалку, накрылся пледом. Тяжелый разговор ожидал впереди.

Он уснул быстро. Дыхательные упражнения, отработанные за много лет, и разум легко погружался в чуждый мир. Или родной? Джеймса всегда увлекал этот вопрос. Силы прилива утягивали обитателей Закулисья обратно. Фей, безликих, даже отголосков. Значило ли это, что люди тоже принадлежали миру грез? Что они каждый день засыпали не из-за нужды организма, а из-за зова родных краев? Феи не знали ответа, единственная знакомая Почтенная отмахивалась и называла вопрос глупым.

Джеймс осознал себя сразу. Не прошло и пары секунд, в кокон вошли феи. Пятеро. Меньше, чем обычно.

«Козука. Проклятый старикашка», — мысленно ругнулся он. Алекс Крилов целенаправленно истреблял разведчиков проскисиолога. За один день погибло больше половины.

Не важно. Мужчина глубоко вздохнул и вернул разуму холодность.

При работе с феями вспыльчивость и неустойчивость играли против практика. Жители Закулисья были хитры от природы. Жестокая среда вынуждала их подстраиваться.

Он оглядел их. Своих ближайших союзников, свои инструменты. Самой глупой ошибкой в проскисиологии считалась утрата понимания кто такие феи. Не редко практики сближались с ними и становились жертвами собственных слуг.

Дисциплина строилась на договорах и ловушках для души. Глупо обманывать древнюю фею, поэтому Джеймс выискивал молодых. Совсем неопытных. Отличить не составляло труда. Древних выдавали высокомерие и уверенность. Феи были хорошими актерами, но яркие черты все равно просачивались сквозь самые толстые маски.

Но одна фея пугала его. Она не играла невинность, не занижала собственный возраст и не делала ничего подозрительного. Это и ужасало Джеймса. Совершенное безразличие. Фея проявляла чувства, улыбалась, отшучивалась и подначивала. Инстинкты проскисиолога били тревогу. За маской не скрывалось ничего. Вся ее личность, все цели, все слова, все чувства, вообще все было фальшью.

Пальцы отбивали быстрый ритм на столе. В просторном помещении царил полумрак, темные шторы на стенах обманывали глаза, делали пространство больше, чем оно было. Яркие платья фей сильно выделялись. Желтый, красный, белый. Ни одного темного.

Он заставлял их носить такие наряды с умыслом. За светлыми пятнами на черном полотне легче следить. И взгляд запросто прыгал на красивых женщин.

Проскисиолог был знаком с ближайшими слугами годами и никогда не терял бдительность. Они учились, следили за ним и подстраивались под его привычки. Козуковы дети. Феи только и думали об обмане. Предвосхищали миг, когда перевернут игру в свою пользу. Этого никогда не случится. Даже после его смерти.

— Мистер Нейлов найден мертвым, — отчиталась одна из фей. Она носила розовое вечернее платье. — Зарезан женой. Прямо в кровати.

— Вдова Валова отравила молодого любовника, — произнесла вторая. В желтом. — Офицеры отвели ее в участок.

— Господин Шеров... — запнулась третья. Девушка в бирюзовом поежилась. — Его расчленили и съели. Из кожи сшили чехлы для подушек.

Джеймс поморщился. Жестоко. Слишком жестоко. Как раз в духе старой карги. Фрея любила мучить жертв перед убийством. Доводить ничего не понимающих людей до безумия, годами отворачивать от них самых близких и разрушать жизнь собственными руками.

Он мало понимал в синдесиологии. Знания Джеймса ограничивались природой связей. Удивительно. Все, что он знал, говорило о долгой подготовке. Нельзя сломать человека по щелчку пальцев. Только не в синдесиологии.

Фрея готовилась заранее? Доводила людей до белого каления годами и останавливалась в шаге от края? Проскисиолог и не подозревал. Все союзники казались здравомыслящими во время долгих бесед и личных встреч.

Ничего. У него еще есть шанс на победу в войне. Еще не все потеряно. Выжившие союзники отвернулись от Джеймса, ряды разведчиков поредели, запас денег от щедрых дарителей постепенно иссякал.

Проскисиолог желал сместить Алекса Крилова с поста главы практиков южного района. Старикашка сидел на этом месте уже давно. Джеймсу нужны связи в дворянстве, связи среди офицеров. Мужчине нужны были власть и деньги. Что-то, что он оставит после себя.

Он заведовал лавкой домашних животных всю жизнь. Дело начал его отец. Джеймс унаследовал все готовое. От себя он привнес одно нововведение. Бордель фей.

Грезы были непаханным полем. Особо хитрые грезящие сбегали в коконы любовников по ночам. Самые извращенные устраивали во снах настоящие оргии. Светлые умы и надежды страны на блистательное будущее, золотая молодежь. Днем они обсуждали внешнюю политику и экономику, а ночью стонали под ударами плети и сплетались в бесформенную массу голых тел. Во времена обучения в гимназии Джеймс часто участвовал в таких оргиях. После одной ему и пришла эта мысль.

Феи свободно меняли внешний вид и хорошо вживались в роли. Взамен тела на Сцене молодые обитатели грез соглашались развлекать клиентов. Пол, возраст, голос, цвет волос и одежда. Все по вкусу извращенных умов. За скромную ежемесячную плату покупатели получали во владение одну фею для удовлетворения мирских желаний. Все выигрывали от сделки.

Ночные бабочки Джеймса собирали секреты клиентов. Невзначай брошенная фраза, легкий намек, мольба и пустые обещания. Сколь грязными не были их отношения, люди рано или поздно влюблялись в фей. Так проскисиолог и собирал союзников. Медленно и методично.

Ради того, чтобы потерять все в один день...

— Жаль, что все это наглая ложь. Все — от начала и до конца — вранье.

Он подозревал это с мига, когда увидел Почтенную рядом с этим парнем.

На лице мистера Нургова промелькнула растерянность, Амелия не показала ни капли волнения.

Отношения феи и обреченного вызывали вопросы. Легкая нервозность последнего объяснялась незавидным положением и чуждым окружением. Другое место, другие люди. Вокруг одни враги.