Прекрасные глаза Леди были напуганными, полными удивления и слез.

— Ма-ма, ты же говорила…

Недоговорив, она, зажимая рану, осела у ног тяжело дышавшего Эвана.

Позади него раздались медленные хлопки.

Эван обернулся. Он выглядел нерадостным, не злым.

Человеком, сделавшим очень неприятную работу. Уставшим.

Девон аплодировала. Асса аплодировать не мог, но радостно махал ему хвостом.

— Молодец парень!

Эван смотрел на них.

— Это сон? Да, долгий и болезненный. Мое прошлое. И вы… Мне пора просыпаться?

Девон отрицательно покачала головой, сложив руки перед собой и сцепив пальцы в замок.

— Еще нет. Остались еще два важных урока, которые ты должен усвоить.

— Какие ур…

Эван не успел закончить вопрос, как острие тонкого лезвия пронзило его грудь.

Его сердце.

«Первый урок: никогда не оборачивайся даже к поверженному врагу спиной. Если не уверен, на все сто, что он, она или оно мертво.»

Прекрасная Леди вопила, вцепившись в него и Эван, ударил ее наотмашь, разбивая лицо как хрупкую вазу. Ее тело упало. Ноги Эвана подкосились, он упал. Из горла хлынула кровь. Перед его глазами все поплыло.

Тьма потоком ворвалась в залу из всех дверей, она клубилась как дым и лилась как вода, занимая все свободное пространство. Подступала со всех сторон. Она поглотила Девон и лишь вспышка ее синих глаз последний раз мелькнула в струящейся тьме. Ее образ осыпался как песок под натиском волны.

Он столько раз оказывался на краю гибели. Неужели его час пришел? Но это ведь сон. Он же победил? Нужно проснуться! Срочно проснуться. Проснуться! Пока не…

Он отчаянно цеплялся за жизнь, но его сердце уже остановилось.

Поздно, его разум угас, а губы покинул последний надрывный вздох.

…

Эван Ван Астра — умер.

Его поглотила тьма, оставив лишь очертания, но скоро исчезли и они. Эхо звука исчезло поглощенное как в толще вод. Исчезли запахи и вкусы. Привкус стали и крови во рту. Все сгинуло. Как и ощущения. Ушла боль. Исчезло тепло. Эмоции ушли. Пропали мысли. Эхо ужаса.

Его существование было окончено.

Абсолютная пустота.

Небытие.

Тьма.

И так длилось целую вечность.

…

..

.

Тьму небытия разбила пульсация. В ней загорелась яркая звезда. Вибрируя как сердце. Рядом загорелась вторая безмолвная, как тень первой. Голос. Бестелесный. Пронзил пустоту.

Его было можно назвать мужским, а эхом вторил ему женский.

…

«Второй урок: Смерть.»

«Это не конец. Это начало.»

.

«Смерть — подобна сну. А смерть во сне…»

..

«Пробуждение»

…

«Пора проснуться дитя. Тебе хватит сил сделать это. На этот раз по-настоящему.»

«Отпусти ее всю. Всю накопленную боль.»

«Иначе она тебя разрушит.»

…

..

.

Вначале не было ничего, но потом словно яркие вспышки. Удивление. Страх. Боль. Эмоции и чувства они возвращались одно за одним. Горе, холод, радость…

Пока они не захлестнули его.

Все разом.

Эван проснулся.

Он тяжело дышал, а внутри у него была самая настоящая буря из чувств.

— ХА-А!?

Боль, страдания, обида, счастье, любопытство, горе, ненависть, благодарность…

И все они говорили об одном.

Он был жив.

— Я живой? Правда, живой?! Я ЖИВОЙ!

В голосе Эвана был триумф, восторг и эйфория. Он рассмеялся, но вскоре смех сменился всхлипами и уродливыми рыданиями.

От которых подросток схватился за голову.

— Истерика? — Прозвучал эхом затихающий голос.

— Да, наконец-то. — Ответил ему спокойный голос Девон.

«— Это момент уязвимости идеален, чтобы дать мальчику вектор?» — Девон отрицательно покачала головой сама себе. — «Нет. В этот раз без повторения старых ошибок.»

Эвану сполз на пол, размазывая сопли и слезы по лицу. Оплакивая всю накопленную, боль и обиду. Вновь смеялся и плакал. Эван больше не боялся, что если расплачется, то из глаз потекут ручьи крови и он умрет от кровопотери, как было еще недавно. Какая глупость.

Какое наслаждение испытывать боль.

Испытывать весь спектр эмоции и чувств.

Быть живым!

Прошло достаточно времени, прежде чем эмоции утихли, и он смог успокоится.

Приподнявшись, он встретился взглядом с синими глазами Девон, та сидела на стуле и смотрела на него, подперев локтем щеку.

Эван ощутил неловкость. Он никогда не устраивал сцен в чьем-либо присутствии после смерти матери, а теперь… Его уши покраснели, язык не слушался.

Девон протянула ему флягу с водой, который он благодарно принял и осушил почти залпом.

— Нам нужно многое обсудить.

Эван согласно кивнул, во рту все еще была вода.

Обсудить и правда предстояло многое.

— Почему все это произошло? Почему я? Я хочу знать ответы!

Девон хмыкнула.

— Тогда сперва задай правильные вопросы.

Эван задумался.

Но этим планам не суждено, было исполниться, едва Эван открыл рот, чтобы задать первый вопрос, как их прервал громкий урчащий звук.

«Бур-мру-у!»

Эван замер с флягой в руках и начал медленно краснеть как созревающая помидорка, от нежно-розового до цвета созревшего томата.

Девон фыркнула от смеха и направилась к сумкам с припасами.

— Перерыв на ночной перекус. Разговор подождёт.

«Как новость о том, что пока ты спал, гончие уже добрались до постоялого двора.»

Эван не мог понять, почему он так голоден. Он съел почти все их запасы и кое-что из того, что удалось отыскать в доме. И выпил бы всю воду, если бы Девон категорически не запретила брать ее из колодца. В конце концов, ему пришлось прерваться и проветрится до небольшой деревянной постройки за домом.

Эмоции хоть утихли, но все еще вспыхивали яркими искрами. Раны болели, но это была терпимая даже приятная боль живого существа.

Собрав немного свежевыпавшего снега и, умыв в нем лицо Эван, возвращаясь в мрачный уют ведьминого дома, что освещало пламя печи и несколько огарков свечей, был готов ко всему.

Особенно к предстоящему разговору.

Он почти ожидал, что Девон не будет его ждать, а займет себя чтением немыслимо, где добытых книги и записок. Впрочем, в этот раз она нашла в себе немного другое занятие. Она вышивала, что-то на ярко-синей ткани белой ниткой. Появление любого цвета в черно-белом мире не мог не привлечь его внимание.

— Хм, а как?

— Однажды мне сказали, что мне стоит обучиться искусству ожидания. Мол это страшно нервирует, когда кто-то сидит без движения или преследует человека, пиля его взглядом… С тех пор я накопила много полезных умений.

Она откусила нитку.

— И теперь могу себя занять, пока вы занимаетесь своими людскими делами. — Девон затянула нитку и ткнула иголкой в сторону Эвана. — Но не уборкой. Она под вечным запретом.

— Почему?

Девон не ответила, но как-то нехорошо усмехнулась.

«— Ох. Чувствую это одна из тех вещей, о которых лучше не знать.»

Полюбовавшись своей работой, она протянула ткань Эвану.

Это оказался синий шарф с вышитым на нем узором созвездий.

Эван не сразу понял, зачем он ему, было не так холодно, но, коснувшись своей шеи, синяки под бинтами ответили тупой болью.

Девон истолковала его реакцию по-своему.

— Что за взгляд боишься?

Эван тряхнул головой, на его губах появилась мягкая улыбка.

Он взял шарф и обернул им шею.

— За это время столько произошло, что, кажется, еще немного и я разучусь бояться и удивляться. — Он принял шарф и обернул им шею. — Особенно тебя и твоих странностей.

Эван поправил шарф. За ними скрылись бинты, синяки и шрам, который на прощание оставила ему Прекрасная Леди. Раны все еще ныли, но, когда горло оказалось в теплее. Он испытал странное облегчение.