«За все нужно платить.»

Из-под кровати донеслось ворчание.

— А тебе все мало? Впрочем, мне это знакомо.

Еще одно ворчание.

— До того, как рассвета я хочу еще кое-куда наведаться, приглядишь тут за всем?

Тихий свист.

— Славно, — Девон взяла тарелку с пудингом, который ей вручила этим вечером весьма польщенная своими чаевыми госпожа Дея, но учитывая количество приправ и специй.

Смешок.

Эван даже пробовать его не станет. Поэтому она с чистой совестью поставила тарелку на пол у кровати.

— На десерт. Приятного аппетита!

Уже поднимаясь, она подняла оброненный Эваном черный кинжал и положила его на стол.

«Тебе он еще пригодится.»

Открылась дверь «чулана» и Девон скрылась в зияющей темноте внутри.

Дверь за ней затворилась, а через несколько секунд со скрипом открылась вновь. Тьма исчезла было лишь слабо освещенное и совершенно пустое убранство примитивной ванной комнаты.

Тем временем из-под кровати появилась огромная когтистая лапа, аккуратно подцепила тарелку и утащила ее к себе в тень.

Спустя пару минут оттуда раздалось довольное.

— АМММ! Ням! Ном. Нямк!

Конец — 3 Акта.

Отряд гончих во главе с Хаундом уже почти достиг Священной рощи Олании, когда начали происходить первые странности: совы летали днем, дикие звери выходили из леса и словно в трансе смотрели в направлении их пути, запряженные лошади без всадников паслись на пастбищах.

Они достигли первого перекрестка и стоило им переступить его границу, как накрыло волной статических разрядов. Кони заржали, отказываясь сделать и шаг. Баргесы заскулили, и этот звук напоминал скрежет мела по школьной доске.

Гончие редко испытывают сильные эмоции, но даже они не могли сдержать удивленных вскриков.

— Во имя Иных!

— Это еще что за?!

— Капитан!

Хаунд застыл, неподвижно смотря на небо.

Огромная воронка в небе искажала свет и пространство. Облака наслаивались друг на друга, но избегали пространство над рощей, образуя собой окружность чистого неба. И то, что день был очень пасмурным, а облака закрывали все небо, только сильнее подчеркивало неестественность происходящего, как и освещение, словно пропущенное сквозь цветное стекло, которое изменилось, стоило им пересечь невидимую границу аномалии.

— Мы выбрали правильный путь. Вперед!

Священная роща Олании была осквернена.

Следы были повсюду, и они говорили опытному следопыту, только об одном, здесь была засада, что-то пошло не так, и она обернулась бойней. И нарушившие запрет поплатились за это самым ужасающим образом.

— Прошло, не более трех суток. — Хаунд коснулся пятна крови на камне и принюхался. — Они выбрали неудачное место и время.

Он поднял голову и его взор зацепился за левитирующие капельки «черной ртути» в воздухе, их было немного, и они сгустились там, где был предположительно эпицентр произошедшего. Хаунд велел своим людям держаться от них подальше.

Среди травы он заметил камень. Статуэтку маленькой пташки. Хаунд повертел ее в руках. Слишком реалистичная для скульптуры третьей эпохи. Повинуясь странному порыву, он сунул ее в карман.

— Или, напротив, слишком удачное… — Покачал головой Гриф.

Из-за зарослей показался Борзай, без привычной самоуверенности он беспокойно озирался по сторонам. Угрозы не было, но даже воздух казался здесь неправильным.

— Нашел?

— Рощу покинули двое. Взрослый и подросток верхом на якди. Тут за углом они устроили привал.

— Эван. А вторые следы сопровождающий или похититель?

— Сложно сказать, но следов борьбы нет. Мальчишка последовал за вторым человеком добровольно. Однако учитывая странности…

Хаунд согласно кивнул.

— А дюжина человек, что устроила эту… богомерзкую свару. Они-то куда все подевались? — Спросил обеспокоенный Гриф.

Борзай скрестил руки на груди.

— На Изнанку провалились! Есть следы, есть кровь… Запах смерти все еще витает в воздухе, невзирая на «это»… Но у нас нет ни одного тела и ни одного свидетеля!

Шелест листьев и треск ветки на самой грани слышимости.

Гончие покосились вглубь рощи.

Хаунд плавным движением выхватил из-за пояса кортик и подбросив его в воздухе, молниеносным жестом метнул его вглубь листвы.

Вопль боли был им ответом.

— Один свидетель у нас все же есть. Привести!

— Есть!

Нож вонзился по самую рукоять пригвождая руку одетого в обноски юноши к дереву в миллиметре от любопытного глаза.

— Борзай, с твоим носом точно все в порядке?

— Тц! Он засел с подветренной стороны и что-то перебивает его запах.

— Хаунд, кровь…

— Уже была пролита, а плата уплачена. Это место осквернено на годы вперед. Осталось лишь разобраться кто или что выползло с той стороны.

— Но разве это не место пробуждения Бедствия?

— Нет. Иначе разводить здесь привал было бы сущим безумием.

— Да и нам такой легкой прогулки не светило бы.

— Резонно.

— Капитан, ты думаешь, замешана тварь с Изнанки?

— Это объясняет, куда пропали две дюжины человек.

Борзай поморщился:

— Уж лучше бы бедствие… От обитателей той стороны никогда не знаешь, чего стоит ожидать. Страшно представить, что нечто способное сотворить такое, теперь шатается где-то по округе.

— Не шатается. По крайней мере в материальном виде. Или ты думаешь… Нет, невозможно! Никто из них не способен так быстро заключить темный пакт и занять тело как сосуд.

— Хм. Надеюсь, что так…

Тем временем юношу оторвали от дерева. Тот, кто с криком попытался сбежать, но его окружили, схватили и спустя пару мгновений бросили к ногам их капитана и его лейтенантов. Юноша сжался в комок и прижимая раненую руку к груди несвязно бормотал, что-то себе под нос.

— Хм. — Гриф поддел ногой лохмотья дрожащего юноши. Под ними были доспехи псоглавца явно тому не по размеру. — А вот и наша пропавшая амуниция, а эти лохмотья…

Борзай зажал нос и отошел на шаг:

— Черт! Они обработаны горелистом и соком ромболиста.

— Тогда держись подальше, если не хочешь усыпить свой нос и утопать в чихе и соплях целую неделю.

Борзай, фыркнул:

— О, что добрый доктор Гриф беспокоится о моем здоровье?

— О нервах окружающих. С тобой и так непросто, а так ты станешь просто невыносим. Проще сразу тебя придушить.

— Я сверну тебе твою шею раньше, чем ты даже попытаешься.

— Вы двое хватит. Нет нужды с ним церемонится.

Сержант Харьер схватил парня с грязными соломенными волосами за шкирку и, сорвав с него лохмотья, отшвырнул их подальше в сторону, а затем встряхнув поставил их очевидца на ноги. Тот все еще бормотал нечто нечленораздельное, прижимая к груди раненую руку.

— Эй ты! Кто ты? Что здесь произошло?! Отвечай!

— Постой, он …

Сержант еще раз вздернул того за шкирку и посмотрел ему в лицо.

Там не было ничего примечательного, но вот глаза.

При виде его глаз тот отшатнулся.

— Во имя Иных!

Будь у того зрелища более везучий свидетель… он бы рассказал гончим, как все было на самом деле. Но Яволь не был везучим и, увидев то, что его слабый и суеверный разум постичь не в силах, рассудок покинул его.

Зрачок юноши растекся по его глазу, так как это делают чернильные пятна на солнце, плавно перетекая из одного состояния в другое.

Зрелище было не из приятных. Особенно для псоглавцев.

— Его разума коснулась голодная Тьма. — Со вздохом заключил Хаунд. — И он имел глупость впустить ее.

— Как это возможно капитан? О Великом бедствии Тьмы не слышали с тех пор, как…

— Ямерв. Ямерв. Ямерв.

Бессвязные бормотания стали громче, отчетливее. Одно слово снова и снова.

Словно он хотел, чтобы его услышали.

Гриф удивленно переспросил.