А с течением времени гнетущее чувство незавершенности.

Ради защиты мира — Орден был вынужден, изменится.

Именно тогда он получил право на пополнения своих рядов особым образом.

Теперь щенков Ордена Псоглавцев можно было разделить на две категории «породистые» и «дворняги».

Первые воспитывались по древним заветам Ордена, становились офицерами и элитой ордена. Их гордо именовали Пастушьими, и именно они направляли Орден и собственных собратьев. Их обучение происходило в Лазурной башне на северо-востоке. А вот крепость Клыков, наравне с двумя другими, крепостью Костей и крепостью Когтей, занимались тем, что взращивали, и дрессировали «дворняг», и оттого снискали довольно дурную славу.

В миру их и вовсе прозвали «Три ужасные крепости».

Каждый год туда прибывали новобранцы: сироты, бездомные, бродяги, лишние рты, те кого отдавали в уплату долга.

В большинстве своем это были люди, но встречались и исключения.

Переступая порог крепости, они лишались всего: имущества, прошлого, семьи и даже имени. Взамен стандартная униформа, простая еда, жесткая постель в общей казарме, кличка вместо имени, суровое обучение, которое иначе как дрессировка и не назовешь.

Сущий кошмар?

Не для всех. Для многих Орден давал больше, чем забирал.

Их кормили каждый день, у них была крыша над головой, теплая постель и хорошая одежда. За столь малое, как прошлое и собственное имя, они получали предназначение и надежду на будущее. Каждое подразделение нуждалось в рекрутах и давало возможность вступить в их ряды. Они могли стать кем угодно: поводырями, сторожами, бойцовыми, единицы удостаивались чести стать гончей или совершить невозможное, проявить себя и занять место среди пастушьих невзирая на статус и происхождение.

Такие становились самыми преданными слугами Ордена.

Но были и другие…

Впрочем, сперва всем щенкам трех ужасных крепостей предстояло пройти первое и самое сложное испытание … выжить.

Во многом успех в этом непростом предприятии зависел от умения сбиться в стаю.

Именно такая стая, уже удостоившаяся чести получить новое имя, но еще не прошедшая обряд инициации, стала свидетелем прибытия капитана гончих в крепость.

Искупая собственные грехи в глазах офицеров, они наводили порядок в одном из внутренних дворов. Хотя, говоря по чести, большую часть времени они уделяли шутливому фехтованию на метлах и подтруниванию друг над другом. Благо в такую рань никто их не контролировал. Но все равно стоило держать ухо востро и быть начеку.

Наводить порядок не худшее наказание. Особенно в этих стенах.

Первым свидетелем появления старого сержанта и его спутника стал долговязый и смуглый Дог. Он немедленно шикнул на друзей. Те молниеносно вернулись к видимости работы, но поняв, что это не по их души вздохнули с облегчением.

— Эй, а не старина ли это Такс?

Вся пятёрка задрала вверх головы, смотря на высокую галерею, соединяющую западное крыло, где располагались конюшни, с центральной частью крепости. Место было примечательное, с него старшие офицеры и сам командор любил наблюдать за тренирующимся молодняком. Не узнать тучную фигуру вечно орущего на них сержанта было попросту невозможно.

— Точнехонько! — Кивнул рыжий Корги, сплюнув на землю.

— Он самый. — Подтвердил кучерявый Ривер, сбивая того с ног точным ударом метлы. — А, за кем он так несется, поджав хвост и спотыкаясь на каждом шагу?

— Я не успел разглядеть. — посетовал Шпиц.

— Неужели прибыл кто-то важный… Дог, ты успел разглядеть детали, цвет маски?

— Цвет?

— Да, сглупил. У тебя все всегда сводится к серому и еще более серому и зеленому.

— Закрой пасть, Корги!

Раздались смешки.

— Тут и Дог справится. Темно-серый плащ, красная изнанка, серебряная маска. — Неожиданно сказал пятый мальчишка, ниже и толще прочих с безобразным лицом.

Атмосфера сразу упала на несколько градусов.

— Твою- ж. — Выдохнул Корги, роняя и ловя метлу.

— Гончая. Один из капитанов, а значит, серая стая уже в крепости.

— Так и знал, что пернатых чудовищ отправили за ними!

Вот уже несколько дней прошло с того момента, как черные птицы покинули «Гнилой зуб» самую высокую башню крепости. Словно армия сплетников не способных хранить секреты, они кружили над зубьями башен, оглушая округу ужасным гвалтом. Будили спящих и пугали суеверных, прежде чем разлететься на все четыре стороны. Еще долго не могли успокоить баргесов, которые заливались в истеричном лае, беспокоя заступивших на пост дозорных.

С той ночи каждый в крепости знал: произошло нечто скверное.

Ведь гончих призвали на охоту.

— Не думал, что они так скоро прибудут.

— Видимо, оказались поблизости.

— Интересно, — протянул Корги, — кому так не повезло?

— Кто-то сбегал Мопс? — Обеспокоенно обратился Ривер к стоящему рядом толстяку.

На, что тот отрицательно замотал головой и складки на его лице заходили ходуном как холодец.

— После того случая три месяца назад идиоты вроде кончились.

Орден Псоглавцев давал своим рекрутам будущее, но отнимал их прошлое. Не всегда это был равноценный обмен. Не все щенки смирялись со своей участью, не все находили в ней надежду и утешение. Особенно те, кто помнил свои старые имена и имел за душой нечто большее, чем простое желание выжить. И оказавшись в этом месте, которое ломает и переделывает не только тело, разум, но и душу. Страстно стремились сбежать еще до дня инициации, когда пути назад уже не будет.

И то ли в насмешку, то ли в издевку, один из законов Ордена гласил:

«Сможешь покинуть крепость, до обряда инициации? Ты свободен».

Кому-то это давало надежду. Однако подвох был в том, что каждая из трех ужасных крепостей располагалась не в самом удачном, с точки зрения «плана побега», местности.

Крепость Когтей на скалистых северо-западных островах.

Крепость Костей в выжженной южной пустоши.

Однако самой коварной из них была крепость Клыков. Располагаясь, на возвышенности с ее стен была видна вся Аконитовая долина, которая обладала совершенно непредсказуемым и коварным характером. Погода была непредсказуема. Твари — обитающие в лесах жуткими и смертоносными, что уж говорить про практически непроходимые леса и неприступные горы по ее границам.

Но храбрецы или наиболее отчаянные были всегда.

Они бежали.

Их не останавливали.

Более того, им давали два дня форы.

На третий день по их следу отправляли баргесов и гончих. Чаще молодых, чем опытных, но случались и исключения. И вся крепость наблюдала за охотой. Чей итог был закономерным и трагическим. Беглецов возвращали. Не всегда целиком.

Впрочем, за всю историю Ордена, раз в пару десятков лет, одному двоим все-таки удавалось сбежать. Орден держал слово. Они были свободны.

Но был ли это счастливый финал? Вряд ли.

Пока такой человек был жив, на плечо каждой гончей ложилось несмываемое пятно позора. И покуда они таили на беглеца злобу, то его жизнь не была ни легкой, не слишком длинной. Омраченная страхом, паранойей и вечным бегством… Ее конец был более чем ужасен.

Стоило ли оно того?

— Эй, а вы узнали его, который из капитанов это был?

Более глазастые мальчишки задумались, восстанавливая мельком увиденный образ в памяти.

— Закрыта только нижняя часть лица. Первый из капитанов?

— Да, ладно, Хаунд?! — Удивлённо воскликнул Корги. — Он еще жив?

О Хаунде среди обитателей крепости тоже ходило немало легенд и слухов и рассказывали их преимущественно шёпотом. Особенно после тех событий, когда капитан впал в немилость у Совета.

Любого другого на его месте давно бы казнили, но Хаунд был эффективен.