Девон постучала костяшками пальцев по подбородку явно что-то обдумывая.

Потенциальную возможность…

«Вопросительная трель свистков.»

— Хм? — Девон на его вопрос издала досадный вздох. — Боюсь "доброго двуногого", скоро постигнет та же печальная судьба, что и твоего прежнего хозяина.

Ответом ей был возмущенный свист!

— О, я бы могла его предупредить, и он бы мне поверил. Такие, как я редко лгут… Это и не нужно. Люди, как правило, обманывают себя сами…

«Недовольное бурчание.»

— Ты прав, я отвлеклась. Он слаб. Даже если мы сейчас сбежим, долго он не протянет. Я плохо знаю местность, что уж говорить про… — Девон изящным жестом дирижера указала вверх.

Ответом ей был шум отголосков шторма, что были слышны даже в погребе.

— Нет, сейчас сбежать мы не сможем. Вдобавок «Его Светлость», «Хороший знакомый» и… Смешок. Ах, да «Прекрасная Леди». О ней тоже не стоит забывать. Враги, которые уже ждут встречи с нами. Ему стоит перед этим, как минимум выспятся, ты так не считаешь?

«Неуверенное ворчание и настойчивый свист.»

— Ввязаться в драку? Мне? Только если хочешь, чтобы к утру меня собрали в совок и выкинули в ведро. Слишком мало времени я пробыла в этом мире. Слишком слаба.

Лесовичок отказывался верить ее словам и ответил ей чередой щелчков и свистов. Чей смысл можно передать так:

«Добрый двуногий, что накормил меня едой, не заслуживает такой же участи, что и мой прежний хозяин! Такое могущественное и опасное существо не может говорить такие слова! Ну хоть что-то она ведь может сделать?!»

— Он накормил тебя? Не удивительно ведь он молодой господин, твоего прежнего хозяина.

— ?!

— Ты не знал? Эван ван Астра. Добрый двуногий, что накормил тебя едой. Молодой хозяин — герба с грифоном. Сын владыки этих земель, что делает его господином, твоего бывшего хозяина, а следовательно, и твоим.

Какое-то время, лесовичок, пытался осознать ее слова, шестеренки мыслей щелкали в его голове, а осознав… Маленькое существо взорвалось возмущением и гневом. Из его ушей едва пар не шел. Он яростно подпрыгивал у Девон на ладони, как мячик, разразившийся гневной тирадой свистов, щелчков и ворчания.

— Как я сказала мне это не под силу, но что насчет тебя, хочешь проучить этих негодяев?

Лесовичок замер все еще гневно пыхтя. А затем оглядел себя и так скептически на нее посмотрел всем своим видом говоря: «Разве ты не видишь какой я?» и «Что я могу?!».

— А если бы ты мог, чтобы ты сделал?

«Уверенный свист, щебет и шуршащий злобный смех.»

— О да. Я могу это устроить. Правда будет «немного больно». Ты готов пойти на это ради него?

Лесовичок буравил ее своими глазами бусинками, а затем уверенно кивнул.

— Отлично! — Глаза Девон вспыхнули синим в кромешной темноте. — А что насчет вас не желаете присоединиться к веселью?

Лесовичок удивленно вздрогнул и обернулся.

Из-за банок, корзин и лоханей с провизией выступили домовые. Многие из них были побитыми, другие выглядели неказистыми, но во всех них горела единый огонек решимости.

Они обитали здесь очень, очень давно, еще со времен прежней хозяйки, ее матери, и матери ее матери, а, возможно, еще дольше.

Несколько лет назад это место изменилось, и им эти изменения не пришлись по вкусу. Как и те люди, что были сейчас наверху.

Но что они могли предпринять, кроме мелких пакостей?

Однако теперь, все изменилось, у них был могущественный покровитель и союзник!

Домовые пищали и стучали лапками в предвкушении.

Лесовичок обернулся, смотря на Девон с почтением и решимостью.

В ее руке возникла маленькая сфера со сгустком клубящейся тьмы.

— Скажи, А-а!

Лесовичок покорно распахнул пасть, блеснул ряд острых треугольных зубов.

— Амм!

«Глоть.»

Глаза лесовичка округлились. Затрещали чешуйки. Из его пасти повалили искрящийся дым. Заваливаясь набок, он сделал несколько неуверенных шагов, упал с раскрытой ладони и кубарем укатился в самую дальнюю часть погреба, где хранилось дорогое вино.

Грохот ведер, мелкой посуды и тишина.

Так длилось мгновение. Два. Три…

Скрежет, шипение и треск. Так трещит молодой лес под натиском времени.

Девон захихикала, а затем рассмеялась, как залихватский фокусник, обведя руками погреб. Под ее ногами вспыхнул и погас огромный рисунок закрытого глаза.

Вспыхнули и погасли синие искры, осветив женщину, склонившуюся в шутовском поклоне, ее лицо похожее на зловещую маску, сияющие синие глаза, а также нечто огромное и бесформенное за ее спиной.

Искры погасли и лишь синие глаза женщины все также светились в кромешной тьме, да белесые глаза домовых, притаившихся на полках.

Синие глаза закрылись.

Тьма расправила свои щупальца, и все погрузилось в кромешный мрак.

Лишь смех и голос неестественный, далекий и в то же время близкий, эхом звучал в абсолютной темноте.

— Ах-ха-ха, это будет весело. Это будет очень-очень весело!

Ответом ей было раскатистое рычание и скрежет.

Мир накрыла ночь, а постоялый двор «Сердце Розы» оглушительный черный шторм. Поток воды, подобно водопаду, ширмой отрезал его от прочего мира. Гремел гром. Ветер таранил стены, окна стенали от его напора. На крыше сходил с ума флюгер.

Впрочем, четверым рослым парням, что поднимались по узкой лестнице, все это было лишь на руку. Так, никто ничего не увидит и не услышит. Включая главных действующих лиц этого спектакля. Разбойного нападения посреди ночи.

Тем не менее шли они осторожно и переговаривались только шепотом. У троих из них в руках было по дубинке, а самый рослый из них, что шел впереди, нес керосиновую лампу, мешок и веревку.

Толстяк Бор, чуть не мурчал от предвкушения.

«Когда, ну, когда в последний раз они грабили незадачливых путников?»

С тех пор как границу закрыли немногие останавливались у них на постоялом дворе. Да и отец стал гораздо строже, после того случая.

«Два месяца, три?»

Он с любовью потер дубинку в руке.

«Ничего-ничего. Руки-то помнят. Жаль, братец Талл пропустит все веселье.»

Но Бор ведь хороший брат он обязательно прихватит ему сувенир.

«Не то, что этот умник. Только о себе и думает! Тьфу.»

Уже на последней ступени, идущий впереди него здоровяк, с лампой в руке, встал как вкопанный.

Замечтавшийся толстяк врезался ему в широкую спину.

— Джон, — зашипел он, — Какого черта! Ты что заснул?

— Там. «Око ночи». — Голос Малыша Джона звучал неуверенно и как-то испуганно.

Толстяк зло толкнул его в сторону и посмотрел, куда указывал их конюх.

Свет из витражного окна был скудный, ребристый от капель дождя, но он контрастным пятном падал на дверь, выделяя огромный рисунок глаза на ней.

— Это еще че, за пакость?

Спросил сумевший протолкнуться на площадку Плут.

— Это «Око Ночи». Заговор от зла. Тот, кто войдет внутрь со злыми намерениями, будет сурово наказан.

Бор закатил глаза, как и его дружки.

«Вот же влипли! Этот идиот еще и суеверный. А все его мамаша. Чертова кухарка!»

Рука сама собой коснулась подбитого глаза.

«И рука у нее тяжелая…»

Толстяк, впрочем, понимал, что не это их главная проблема. Джон никогда не ходил с ними на вылазки и сильно нервничал.

«Тоже мне подсобил папаша!»

Они всегда работали вчетвером, но сегодня старший братец Талл отсутствовал, и отец нашел ему замену. Джон знал, давно знал, но не лез. Ему явно не нравились их дела, но он всегда держал рот на замке.

«Даже интересно почему?»

Отец всегда умел надавить на больные места нужных людей. Особенно таких простофиль, как малыш Джон.

«Интересно, что напугало его больше страх за свою жизнь, угроза лишится работы вместе с мамочкой-кухаркой… Или все дело в мисс-Пугало? А, не важно.»