«До появления ракет авиация была основным и единственным носителем ядерного оружия, поэтому на неё возлагались разрушение и уничтожение различных важных объектов на суше, а также разгром ударных группировок сил флота в море и в базах, по которым не могли эффективно воздействовать силы и средства других видов вооружённых сил.
С созданием ракет наземного и морского базирования появилась возможность доставки ядерных зарядов на большие расстояния... Появившаяся новая возможность эффективного воздействия по неподвижным объектам позволила освободить морскую авиацию от ударов по ним. Это, конечно, не значит, что морская авиация не будет привлекаться для нанесения ударов по береговым стационарным объектам... Однако в современных условиях такие её действия следует рассматривать не как правило, а, скорее, как исключение, ибо задачи, которые предполагалось решать авиацией в недалеком прошлом, в настоящее время изменились.
Теперь она может направить свои основные усилия против ударных соединений надводных кораблей, подводных лодок и транспортов, в том числе с войсками и грузами, находящимися на переходе и в портах, а также уничтожать самые разнообразные подвижные, высокоманевренные, малоразмерные объекты в море».[237]
Аналогичной точки зрения придерживались маршалы и генералы из Генерального штаба. Но они особо выделяли задачу борьбы морской авиации с вражескими авианосцами, проявляя при этом завидный оптимизм:
«С ударными авианосными соединениями могут успешно вести борьбу также самолёты морской и Дальней авиации. Имея на вооружении ракеты класса «воздух-корабль» с ядерными зарядами, эти самолёты могут наносить удары без захода в плотную зону огня противовоздушной обороны авианосного соединения.
Удары самолётов-ракетоносцев ракетами с ядерными зарядами по ударному авианосному соединению или группе создают необходимое условие для последующих действий самолётов с целью окончательного разгрома противника. Применение ядерного оружия не потребует наряда большого количества самолётов для решения этой задачи».[238]
Более пессимистически был настроен Никита Сергеевич Хрущёв. Вообще удивляет тот факт, что этот сугубо гражданский деятель значительно более трезво оценивал возможности отечественной армии, авиации и флота, чем профессиональные военные:
«Ракетоносцы не смогли бы в то время прорваться сквозь плотную завесу зенитного огня. Нам оставался доступен Северный Ледовитый океан, но выходить в Северное море, не говоря уже об Атлантике, было опасно. В Тихом океане мы тоже могли действовать только в прибрежной зоне. Не имея прикрытия с воздуха,[239] бомбардировщики в случае войны обрекались на гибель. Скажут: «А на бреющем полёте?» Тоже уязвимы. Ведь создавались зенитные средства, которые будут поражать цели на малой высоте. К тому же на бреющем полёте далеко не улетишь, потому что велик расход горючего. Так что ракетоносцы предназначены в основном для охраны своих границ».[240]
В соответствии с изменившимися взглядами на боевое применение морской авиации, менялась и её структура. 21 марта 1961 года министр обороны СССР маршал Малиновский подписал приказ о переименовании имевшихся (вернее, сохранившихся после сокращений) минно-торпедных авиаполков и авиадивизий в морские ракетоносные. Так в советском ВМФ официально появилась морская ракетоносная авиация.
Однако громкое название первое время мало соответствовало содержанию. На флотах имелись всего несколько авиационных полков, вооружённых устаревшими поршневыми самолётами Ту-4КС с первыми советскими авиационными крылатыми ракетами КС.
Крылатая ракета КС имела комбинированную систему наведения: после её пуска с самолёта автономный полёт по программе, затем телеуправление по лучу бортового радиолокатора, и на конечном участке полёта — самонаведение на цель. Самолёт-носитель при этом сближался с объектом атаки максимум на 40 км (ракета могла пролететь до 90 км), что повышало его шансы на выход из зоны действия средств ПВО кораблей противника. Однако к 1961 году винтомоторный Ту-4КС морально устарел, было ясно, что преодолеть ПВО корабельных соединений он не в состоянии. Требовался новый самолёт-ракетоносец с реактивными двигателями.
Подходящий самолёт к тому времени уже был — реактивный бомбардировщик Ту-16, принятый на вооружение Дальней авиации ещё в 1955 году. Поступление самолётов-ракетоносцев Ту-16КС в строевые части морской авиации началось с 1957 года. Первой их получила 88-я минно-торпедная авиационная дивизия Черноморского флота, а всего в 1961 году на вооружении морской авиации состояло около 90 ракетоносцев Ту-16КС.
Самолёт-ракетоносец Ту-16КС
Ту-16КС был неплохим самолётом для своего времени, но сама крылатая ракета КС безнадёжно устарела. Она имела низкую помехозащищённость (это исключало возможность одновременной атаки цели группой ракетоносцев с одного направления), низкую скорость полёта (1100—1200 км/час), что позволяло реактивным истребителям перехватывать её, а ограниченная дальность полёта вынуждала самолёты-носители входить в зону поражения корабельных зенитно-ракетных комплексов.
Поэтому параллельно с освоением самолётов-ракетоносцев Ту-16КС морскими лётчиками велась разработка нового авиационного ракетного комплекса Ту-16К-10. Он включал в себя самолёт-носитель, крылатую ракету К-10С и систему наведения. Самолёты Ту-16 подвергались переоборудованию: в носовой части устанавливали антенну РЛС обнаружения и сопровождения, под кабиной экипажа — антенну станции наведения, в бомбовом отсеке — балочный держатель ракеты, дополнительный топливный бак и герметичную кабину оператора наведения.
Серийное производство самолётов Ту-16К-10 началось с 1959 года, а в следующем году первые машины поступили в строевые полки. Новый ракетный комплекс значительно превосходил прежний (с ракетой КС) по дальности пуска (325 км против 90), что позволяло ракетоносцу подходить к цели не ближе 100 км (модернизированная КС-10С позволяла подходить не ближе 250 км).
Старясь ускорить процесс освоения нового комплекса и повысить боеготовность авиаполков, ракет на практические пуски не жалели: в 1960 году потратили 79 единиц, в 1961 году — 126 (из них около половины — неудачно), в 1962 году — 147 ракет. Процент попаданий в цель колебался в пределах от 50 до 100, но надо учесть, что это были пуски в более или менее «тепличных условиях» (на полигонах), проверить ракеты в боевых условиях не пришлось.
Лишь однажды, как сообщил журнал «Авиация и космонавтика», лётчики Тихоокеанского флота атаковали ракетой КС-10С японский лесовоз. Японцев спасло то, что ракета самоликвидировалась за 400 метров до корабля, и в него угодили лишь обломки и двигатель ракеты, пробившие надстройки и оба борта. Тяжёлое ранение получил один матрос.
С целью сокращения времени подготовки к боевым вылетам, полностью снаряженные ракеты (заправленные, с боевыми частями), хранились рядом с самолётными стоянками. Полный цикл подготовки авиаполка Ту-16К-10 (16 ракетоносцев) к боевому вылету занимал шесть часов.
О том, как предполагалось использовать крылатые ракетоносцы, можно судить по докладу командующего Северным флотом, посвящённому тактическому учению флота в апреле 1960 года:
«Вылет тяжёлой авиации на ответный удар по авианосным ударным соединениям до нанесения удара авианосной авиацией по объектам флота заслуживают положительной оценки... Построение боевого порядка ударной авиации соответствовало принятому варианту действий в сложных метеоусловиях. На случай разделения АУС на группы предусматривалось использование авиации по двум целям без изменения боевого порядка. Одновременный удар двух полков по АУС с двух бортов и последующие удары полка «КС» и полка носителей АБ в заданной последовательности, выполнены в предусмотренные решением сроки (за 40 мин).
Применение ракет со спецзарядом в первом эшелоне создавало благоприятные условия для действия полков носителей «КС» и атомных бомб. Атомные удары самолёты-носители выполняли в полигонах БП сбрасыванием учебных изделий по КРЛ «Александр Невский». Расчёты показывают, что в результате удара могло быть уничтожено три и повреждено три больших корабля и пять ЭМ».[241]
