— Обложка другая, потому что я читал книгу в другом издании… Не в том, в котором ты запомнила ее.

— Ого… — только и смогла выдохнуть Оля.

— Попробуй вспомнить любимую книгу. Ту, которую хорошо помнишь.

Оля кивнула. Теория теорией, но нужно и попрактиковаться. Она зажмурилась и мысленно придала книге другой вид. Когда она открыла глаза, перед ней на коленях лежал «Учитель» Шарлотты Бронте.

— Получилось! — воскликнула Оля, полистав книгу.

Может, ей показалось, но, на мгновение лицо Миши стало белее даже ее губ, когда она еще на него злилась.

— Интересный… выбор.

На радостях она уже и позабыла, что за книга лежала на ее коленях. Она опустила голову и, перечитав название, улыбнулась.

— Это не любимая. Просто почему-то вспомнилась первой… А ты что, читал ее? Ты же такое «фу» не читаешь.

— Если бы я не читал, то как бы понял, что оно «фу»? — спросил Миша и тут же поспешил перевести тему: — Так какая книга любимая?

Над этим вопросом Оля могла думать часами и все-равно не прийти к одному ответу. Но сейчас задача усложнялась еще и тем, что хотелось произвести впечатление. Не называть первое, что пришло в голову, чтобы не услышать очередного «фу». Но и кривить душой она не собиралась.

— «Джейн Эйр» — наконец сказала она.

Миша хмыкнул.

— Другого от тебя и не ожидалось.

Оля хотела возмутиться. Спросить, что это он имел в виду, но вдруг поняла, что проснулась. Больше никаких кресел, вытащенных из подсознания книг, и Миш. По старой привычке Оля нащупала на тумбочке телефон. Сегодня это сделать было сложнее — луна светила тускло, да и кто-то из девочек закрыл шторы.

Два часа ночи, ничего нового.

Оля хныкнула и накрылась одеялом с головой. Ну почему ее выкинуло из сна, как только разговор перестал быть раздражающим?

— То есть ты знаешь только его имя? — спросила Ника.

Оля кивнула.

— Ни курса, ни факультета… Ничего?

Оля снова кивнула. Сегодня она выглядела плохо. Синяки под глазами, уголки губ опущены, а в глазах вселенская печаль. Говорить ей об этом Ника не стала, чтобы не расстраивать Олю. Сейчас нужно было просто ее поддержать. Потому Ника задавала вопросы, чтобы Оля чувствовала, что ее проблемой интересуются.

— И как он выглядит?

— Нормально.

Ника хотела узнать конкретные внешние признаки таинственного незнакомца из снов, но, увидев лицо Оли, решила не переспрашивать.

Ника и Оля сидели в столовой. Время приближалось к восьми, хотя они пришли сюда сразу, как только ужин начался, то есть в семь часов. Казалось, во всем КОНе только в столовой есть приличный светильник. Под потолком большого зала висела люстра. Она не отличалась изящным декором, но зато хорошо освещала даже дальние столики, за одним из которых как раз и сидели Ника и Оля.

Оля ковырялась в тарелке вилкой. Ранее признаков анорексии за Олей не наблюдалось, но Ника почему-то заволновалась, когда поняла, что за все проведенное здесь время, Оля так ничего и не съела.

— Ты хоть чай выпей, что ли… — сказала Ника.

Она пододвинула к Оле белую кружку без ручки. Хотя чай был горячий, Оля выпила его за один присест в несколько больших глотков. Когда кружка вернулась на стол, а нормальное настроение к Оле — нет, Ника пришла в отчаяние.

— Слушай, а он за ужином уже появлялся в столовой?

Оля наконец-то сменила позицию в пространстве. До этого она едва не лежала на столе, а теперь выровнялась и глаза ее блеснули.

— Нет, — сказала она, улавливая ход мыслей Ники.

— Значит, скоро появится! — сказала Ника.

Не сговариваясь, обе уставились на вход. Затея перестала казаться хорошей, когда до конца ужина осталось пять минут.

— Ерунда какая-то! — воскликнула Оля. — Он что, Святым Духом питается?

Ника хотела приободрить Олю и потому радостно сказала:

— Ну, рано или поздно мы его вычислим. В столовой питаются все студенты, так что нам нужно просто подождать!

Этот план не сработал. Ника и Оля стали проводить в столовой все отведенное для еды время, а это не мало. Завтрак, второй завтрак, обед, ужин… В сумме за сутки получалось три с половиной часа. Ника не выдержала и недели в таком ритме. Оле тоже наскучило вечно сидеть в столовой с недовольным лицом. Так что она решила, что это неправильно, когда девочка выслеживает мальчика. Должно быть наоборот.

Но вскоре Ника заметила, что всегда, когда Оля оказывалась в столовой или в любом другом людном месте, она вытягивалась, стараясь рассмотреть лица присутствующих… Словно кого-то искала.

Ника

Малышка явилась Нике как раз тогда, когда она полностью ее забыла. То есть, конечно, совсем забыть Малышку было невозможно. В закрытом университете нет детских площадок и садиков, поэтому она была здесь исключительным явлением. Но теперь Ника почти ее не вспоминала и даже позабыла, что в прошлый раз столкнулась с ней в пятницу вечером, в коридоре, в котором как раз сейчас шла.

— Привет! — услышала Ника знакомый голос.

Она обернулась и увидела Малышку. Сегодня на ней не было того коричневого сарафанчика и нескладных ботинок, но видок снова был странноватым. Джинсовая юбочка и длиннющая туника, подол которой доходил практически до края юбки. Несмотря на ужасы гардероба, Малышка, как и в прошлый раз, выглядела очаровательно.

— Привет, — сказала Ника. — Ты где пропадала?

Малышка засмеялась, услышав наигранно злобный голос Ники.

— Меня не отпускали! Говорили, я еще слабовата для выходных с папочкой.

Малышка нагнала Нику и теперь они брели по коридору, стремясь к выходу.

— Кто не отпускал? Откуда?

— Сестричка. Из второго дома.

Ника и Малышка вышли на улицу. Направление задавала Малышка и скоро Ника обнаружила, что они идут к парковой зоне.

— У тебя есть сестра? — спросила Ника.

Она бы не удивилась будь у Малышки даже триста сестер. Все-таки она почти не знала эту маленькую девочку. Но услышанное заставило Нику озадачиться.

— Нет, — сказала Малышка.

— Как это? — нахмурилась Ника. — Ты же только что сказала…

— Мед. сестричка, — поправила Малышка.

Ника остановилась и злостный порыв ветра тут же стал баловаться с ее волосами. Малышка тоже остановилась и смотрела на Нику сверху вниз. Она улыбалась. Она постоянно улыбалась.

— А второй дом — это…

— Папочка говорит, что это лагерь для таких детей, как я. Но я знаю, что это не так. Это больница.

Правда.

Впрочем, можно было не проверять. Хотя общались они мало, Ника уяснила, что Малышка просто не отвечает на вопрос, если он ей не нравился. Она никогда не врала и поэтому Ника была рада ее видеть. Все-таки не каждый день встретишь человека, который полностью с тобой честен, даже если это такой маленький человек.

— А чем ты болеешь?

Ника думала, что этот вопрос войдет в те, на которые Малышка предпочтет не отвечать. Но она сказала:

— Не знаю.

Правда.

— Врачи тоже не знают, — добавила Малышка.

Правда.

Ника не разбиралась в детских болезнях. Особенно в тех, из-за которых госпитализируют. Разговор стал ее пугать. Малышка не выглядела, как больной ребенок. Но, вероятно, объяснялось это тем, что она только-только из больницы, откуда ее не выпускали почти целый месяц.

Ника и Малышка дошли до парка и свернули на аллейку, которая вела к лотку, где продавался кофе и всякие вкусняшки. Лоток представлял собой фургончик на колесах.

Малышка подошла к фургону и стукнула по переднему фасаду три раза, первые два быстро и коротко, а третий — чуть подождав. Ника сразу поняла, что это какой-то шифр.

Из фургона тут же донеслось копошение и через секунду к ним выглянул парень, которого Ника несколько раз видела в столовой и один раз, когда наблюдала из окна за стадионом, где у Физического факультета проходило занятие.

Нику он волшебным образом не заметил, а сразу перегнулся через окошко и обратился к Малышке: