Шастая по комнате, Оля старалась вести себя тихо. Она уже успела почистить зубы, а так как в душ не было очередей, то заодно и принять его. К чему такие подготовки Оля не понимала. Скорее всего, она вернется уже через десять минут, когда поймет, что ошиблась и записка была случайностью, а все ее догадки — пустыми. Но что-то заставило ее даже взять тушь Крисси, которую та всегда оставляла валяться на открытой полке шкафа.

— Ты куда? — спросила Ника, еле разлепив глаза.

Она проснулась от того, что Оля неудачно вернула тушь на место. Она покатилась по полке и упала на пол.

— Скоро вернусь, — сказала Оля, поднимая тюбик.

Ника больше ничего не спрашивала и перевернулась на другой бок. Оля не хотела отвечать грубо, но притворятся она не умела. Ну и ладно.

Оля выскользнула из комнаты и подумывала хлопнуть дверью, но закрыла ее аккуратно. Не такая уж она и злая, просто не выспалась. К тому же через десять минут она придет наверстывать упущенное и проспит до второго завтрака… Нет, до обеда.

Оля захватила с собой «Джейн Эйр». Нужно вернуть книгу на место. К тому же это реальное оправдание ее посещения библиотеки. Потому что если она все себе надумала, и записка действительно ничего не значит, то таким образом она не выставит себя дурой.

Записку она тоже взяла и подумывала вложить ее обратно в книгу. Может, кто-то ее случайно оставил и теперь ищет.

Мимо Розалины Оля проскочила незамеченной. Та снова пялилась в свои бумажки, не заметив даже щелчок, с каким Оля закрыла за собой двери.

Так глупо Оля еще никогда себя не чувствовала. Прижимая «Джейн Эйр» к груди, она подошла к своему любимому подоконнику. Забравшись на него с ногами, Оля повернулась к окну. Казалось, холодом веет от самого стекла. Свет был приглушенный — постарались слоистые облака. Интересно, пойдет дождь? Только бы не сегодня. Оля планировала пройтись хотя бы до странно-моря, а делать это по сырой траве не хотелось.

Опустив взгляд на книгу, Оля свесила ноги с подоконника. Ну и что теперь? На место пришла, время соблюла… Какую часть ритуала она не выполнила? Нужно продекламировать вслух любимую цитату из «Джейн Эйр»? Попрыгать на одной ножке и плюнуть трижды через левое плечо?

Оля сползла с подоконника, глядя в глаза нарисованной героине на обложке и улыбаясь ей. Ну и дурочка. Приперлась сюда не пойми зачем. Конечно…

— Наконец-то.

Оля подняла голову и с тихим вскриком отступила на шаг. Она забыла, что почти не отошла от подоконника и потому тот подкосил ее колени и она плюхнулась на него обратно. Соприкосновение мягкого места с твердой каменной плитой прошло не очень приятно. Оля ощутила волну боли, которая за мгновение прошла от копчика до макушки.

— Что «наконец-то»? — спросила она у Миши, стараясь не раскричаться.

Еще ей очень хотелось потереть ушибленное место, но это выглядело бы совсем не женственно, поэтому Оля сдержалась.

— Наконец-то явилась.

Оля тут же перестала корчиться от боли и открыла рот, намереваясь задать еще сотню уточняющих вопросов, но тут до нее дошло.

— Так это был ты! — воскликнула она.

— Тише, тише, — сказал Миша, оглядываясь на Розалину. — В библиотеке нельзя громко разговаривать.

От осознания того, что этот бред она не надумала, а записка реально адресовывалась ей, Олей на мгновение овладела эйфория. Она даже забыла поворчать на Мишу за то, что он ее поучает.

— Как ты догадался, какую книгу я возьму? — восторженно спросила Оля.

— Ты же сама мне сказала, что «Джейн Эйр» — твоя любимая книга. А то, что ты захочешь ее «сфотографировать» было очевидно.

Оля подумала, что ничего очевидного в этом нет, но спорить не решилась — не то настроение было. К тому же Миша продолжал:

— Но ты долговато соображала. Я три субботы приходил сюда, а тебя не было.

От этих слов Оля одновременно ощутила и радость, и стыд. Миша три субботы приходил сюда ради нее⁈ «Не обольщайся», — сказала сама себе Оля. Затем она сложила руки на груди и сказала:

— Я вообще-то пришла сразу, как увидела эту дурацкую записку. Зачем вообще было так шифроваться? К тому же откуда тебе было знать, какое место и время у меня любимые?

Миша пожал плечами и улыбнулся. Он все намеревался сесть рядом на подоконник, но Оля расположилась как раз посередине и не думала двигаться.

— Просто предположение. Как еще я мог с тобой связаться? К тому же в реальности я видел тебя только здесь и в это время.

Оля всего один раз была в библиотеке в субботу утром, когда незапланированно стала свидетельницей разговора Миши и Розалины. От этой мысли щеки Оли вспыхнули.

— Ты видел, как я пряталась⁈

— Так ты все-таки пряталась? Я думал ты действительно меня не замечала.

Оля несколько секунд вглядывалась в лицо Миши, а потом опустила голову, закрыв лицо ладонями. Интересно, долго ее щеки будут таким красными? Или ей только кажется, что они такие? Оля сосредоточилась на пальцах рук и ощутила, какие они холодные в сравнении с пылающим лицом. Может, ей это просто казалось, но руки убирать она пока не собиралась.

— Да чего ты? — спросил Миша.

Он уже отчаялся присесть на подоконник и потому подошел к ближайшему стеллажу и оперся на него спиной.

— Не волнуйся, я не считаю тебя шпионкой.

Оля расставила пальцы руки так, чтобы открыть только один глаз. Из такого убежища она посмотрела на Мишу, который уже сидел на полу, облокотив руки на колени, и спросила:

— Правда?

Миша кивнул. Тогда Оля убрала руки с лица и слегка повернулась, чтобы небольшой сквознячок из щелей в окне обдувал ее лицо. Ну и чтобы лучше видеть Мишу.

— Кстати, если ты действительно приходил сюда три недели ради… ради меня, то ты ошибался всего на пятнадцать часов. Я обычно прихожу сюда в пятницу вечером.

— Прямо каждую пятницу?

Оля кивнула.

— У тебя что, нет никаких иных занятий в пятничный ветер?

Вопрос Олю почему-то смутил, и она снова пожалела, что пришла сюда. Но, кажется, это было шуткой, так как Миша смотрел на нее, улыбаясь как-то мягко.

— Я просто хочу найти ответ на один вопрос…

— Какой вопрос?

Оля хотела отмахнуться и сказать, чтобы Миша не парился. Но потом она поняла, что, наверное, он единственный человек во всем КОНе, который может ей помочь, ведь у него такие же силы, как и у нее.

Наверное, ее лицо просветлело при этой мысли. Миша даже оторвал спину от торца стеллажа, придвигаясь к Оле чуть ближе.

— Может, у тебя тоже такое бывало, что сон прекращается и ты просыпаешься, хотя не хотел этого?

Миша принялся тереть губы, задумавшись, а затем медленно покачал головой.

Оля надеялась на другой ответ. Все это время она предполагала, что Миша считал ее грубиянкой, из-за того, что она всегда так резко и неожиданно завершала их встречи во снах.

— Просто раньше со мной такого не происходило. Я хотела понять, как с этим бороться. Может, это болезнь какая-то или…

Оля сама не знала, как закончить фразу. Она думала, что Миша сделает это за нее. Он ведь старше и, вероятно, проходил какие-то материалы по этой теме. Но он ждал, пока Оля закончит.

— Короче, я не знаю, что делать, — сказала она и отвела взгляд.

Всегда, когда Оля произносила фразу «я не знаю», ей становилось немного стыдно. Она старалась ее избегать, но в данный момент увиливать не хотелось.

— Что на эту тему ты уже читала?

Оля попыталась вспомнить названия тех книг, которые пыталась изучать сама. Сильно сомневаясь, она произнесла парочку.

— Попробуй изучить их повнимательнее, — сказал Миша так уверенно, будто перечитывал их каждый месяц.

— Ладно, — пробормотала Оля.

Миша вдруг поднялся и сказал:

— Могу подкинуть еще парочку.

Такое предложение Оле понравилось, и она закивала.

Парочкой книг оказались несколько тоненьких экземпляров, которые больше смахивали на детские раскраски. Пробежав глазами оглавление, Оля подумала, что, наверное, и так знает все эти вещи. Но из вежливости решила принять помощь Миши.