Музыка снова стала приглушенной, но теперь, через стук своего сердца, Крисси ее почти не слышала. Она даже не уловила настроение мелодии. Кто-то схватил ее за руку и поволок в темный угол за колонной. Крисси не сопротивлялась и потому уже через секунду Крик сжал ее бедра и придавил к стене. Он завис над ее ртом и, хотя она тянулась губами к его губам, не приближался, пока не сказал:
— Зачем ты так?
— Что? — выдохнула Крисси еле слышно.
— Дразнишь меня…
Крисси облизнула губы, бегая взглядом от глаз Крика к его рту.
— Ты ведь от меня убежал, а я не хотела зря терять время.
Только получив объяснение, Крик впился в губы Крисси. От неожиданности и напора она негромко вскрикнула, за что тут же получила легкую пощечину. Было не больно, хотя Крисси ощущала на щеке мягкую пульсацию.
— Тише, — прошептал ей на ухо Крик. Он сжал ладонью подбородок Крисси и провел большим пальцем по месту удара, затем по нижней губе и слегка ее оттянул. — Мы тут не одни.
Крисси хотела уточнить этот вопросик, но понимала, что на связную речь сейчас не способна. В тишине она расслышала голоса. Первые мгновения Крисси ничего не понимала, словно слушала иностранный язык. Но вскоре вычленила из речи слова, а затем и целые фразы. Но самое ужасное — она поняла, кому голоса принадлежат.
Лиза и ее подружки. Они так и не вернулись в зал, после того как Крисси от них ушла. Крисси дернулась и почувствовала укол страха.
— Там твоя девушка! — шепотом, но выразительно произнесла она.
— Я думал ты любишь риск.
Конечно же Крисси любила риск. Особенно когда рисковала не она.
Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза. На лица обоих взошли одинаковые улыбки: слегка насмешливые, премного иступленные. Словно оставляя выбор, Крик позволил Крисси первой найти его губы.
Да, такой риск ей по душе.
Глава 7
Оля
Оля не сильно удивилась, когда на следующий день шла на первую пару по полупустому коридору.
В первом учебном корпусе размещались большие аудитории, рассчитанные на весь поток. Они напоминали античные амфитеатры, но вместо хлеба и зрелищ здесь преподносили лекции и иногда практики. Вообще для практик предназначался второй учебный корпус. В нем кабинеты были маленькими, человек на пятнадцать. Там же были аудитории для индивидуальных занятий. В первом семестре первого курса большинство занятий были общими для всего потока и, бывало, для всего курса. Индивидуальные, которые проводились вечером, чтобы не пересекаться с общими занятиями, должны были начаться со второго семестра. Оля слабо представляла, как они будут организованы. Как осуществляется подбор преподавателей? Невозможно для каждого учащегося подобрать педагога с такими же силами. Но если этого не сделать, то какой прок от таких занятий? Как быть ребятам с факультета Исключительного? Им ведь буквально нет равных.
Задумавшись, Оля прошла нужный кабинет. Настроение и так было не радужным. Опомнившись и ощутив себя полной дурой, Оля резко развернулась и пошла обратно. Уже через два шага она врезалась в кого-то.
Из рук выпали два учебника, тетради и «Джейн Эйр», которую Оля хотела сдать обратно. Третьей парой было окно, и она успеет не то что заскочить в библиотеку, но и попасть на второй завтрак и даже немного отдохнуть перед физрой.
Столкновение было резким и сильным. Второй человек, который оказался Директором, тоже был чем-то увлечен и не смотрел, куда шел.
— Извините, — буркнула Оля, наклоняясь, чтобы собрать вещи.
Директор, казалось, ее даже не заметил и уже через секунду скрылся в лестничном пролете.
Хотя произошло все очень быстро, Оля успела заметить, как осунулось его лицо с их последней встречи. Она то думала, что ей здесь хуже всех, если учесть, что скоро начнутся занятия на заочном образовании. Оля не представляла, как будет их посещать. Где здесь можно найти нормальный Интернет?
Но Директор выглядел так, будто не спал с самого шестого сентября. В КОНе всем не мешало бы взять неделю выходных и нормально поспать. А то в мешки под глазами как студентов, так и преподавателей, скоро можно будет что-нибудь собирать.
Оля подняла учебники и подошла к «Джейн Эйр», которая стояла корешком вверх. Нагнувшись, Оля подобрала книгу и осмотрела ее. Угол обложки немного помялся. Оля попыталась выровнять его пальцами, но сколько бы она ни мучилась, тот не ложился нормально. Неправильно вот так вот обращаться с библиотечным имуществом, но ведь ее вина здесь лишь косвенная.
Оля хотела подняться с корточек, но вдруг заметила белый листочек, сложенный пополам. Он выпал из книги? Вероятно да. Книги проверяют перед тем, как поставить на полку в библиотеку, поэтому в них не должно быть ничего лишнего, никаких чужих заметок. Откуда тогда взялся этот листок? Оля туда его не клала. Она вообще очень бережно обходилась не только с библиотечным, но и со своими собственными книгами. Не писала в них ни карандашом ни, упаси Господь, ручкой; не загибала уголки; не клеила стикеров. После Олиного прочтения у некоторых книг еще корешком можно было похрустеть.
Подобрав записку, Оля встала. Хмурясь, она осмотрела ее, но ничего примечательного не обнаружила. Тогда она развернула и прочитала: «В твоем любимом месте в твое любимое время».
Брови Оли съехались к переносице и стали угрожающе напоминать одну линию. Это что такое? Откуда? Оля перечитала записку еще раз пять и только в последний сообразила, что, вероятно, обращаются к ней самой. Любимое место и время? Их много: берег моря за десять минут до рассвета, сосновый лес в середине мая, плетеное кресло-качалка на даче у бабушки, когда Оле было пять лет. Ну и что с того? Ей нужно написать ответ на записке и тогда чернила всосутся, как в дневнике Тома Реддла и с ней заговорит красавчик-брюнет? Расклад неплохой, но вряд ли реальный.
Оля смяла бумажку и засунула в карман приталенного жилета. Сделав пару шагов, она снова остановилась. А что, если речь в записке идет про ее любимое место и время здесь, в КОНе?
Ответ на этот вопрос Оля продумывала всю пару. Ну, с местом понятно — библиотека. Еще, конечно, столовая, но это слишком прозаично. А вот время?.. Это точно выходной день. Воскресенье не может быть любимым днем, потому что после него идет понедельник. Получается, суббота.
Оля сидела за ближней к окну парте и смотрела на улицу. Пальцами она стучала по щеке и пыталась сообразить какое время суток ее любимое. Логично было сказать вечер, но вечером Оля чувствовала себя слишком уставшей. Днем постоянно нужно что-то делать. Ночью спишь.
За окном открывался вид на небольшую посадку высоких, но тонких берез. Ветер гнул их верхушки и заставлял слетать с веток последние, самые стойкие листики. Пробираясь сквозь крону берез, свет утреннего солнца кривыми пятнами ложился на жухлую траву. Очертания пятен менялись, создавая множество неопрятных узоров.
Только утром освещение такое мягкое. Только утром может быть так спокойно. Когда люди еще вялые со сна, они не могут испытывать сильные эмоции — злиться или громко смеяться. Поэтому утром так тихо.
Когда прозвенел звонок, Оля поняла, что обязана снова пойти в библиотеку в субботу утром. Хотя предыдущая такая вылазка закончилась не лучшим образом.
Рано проснуться Оля могла только когда четко знала, что, если не сделает этого, то случится что-нибудь плохое. Например, она опоздает.
Потому в эту субботу Оля еле поднялась. Затея начала казаться ей глупой. Найти в библиотечной книге записку и последовать ее указаниям вместо того, чтобы забить на эту чепуху и нормально поспать? Оля выбрала второй пункт, наверное, потому что сильно заскучала. Хотелось отвлечься от серости неба и затаенных обид. Она так и не могла найти сил нормально поговорить с Никой и Крисси. Оля пыталась убедить себя, что ей все-равно, что она ни на кого не обижается и не держит зла. Но блин! Ни одна из них так нормально и не объяснила ей, что происходило. Ника, кажется, каялась, но Олю это едва ли могло удовлетворить. С Крисси было сложнее. Она всегда о себе не распространялась, а сейчас и вовсе отмалчивалась, будто ей поручили хранить какие-то страшные секреты.
