— Нет, я про другое. И вы знаете, про что.

Крисси отпрянула и стиснула губы. Почему он обращается к ней на вы? Она насторожилась и впредь решила молчать.

— Вы умеете обольщать. Это ваш дар, суперсила, проклятье… Называйте, как хотите.

Сумасшедший? Крисси поднялась, но Эдуард снова осадил ее.

— Не пугайтесь, я никому об этом не скажу и не причиню вам вреда. Я просто хочу сказать, что есть место, где таких, как вы, учат обращаться со своим силами.

Эдуард перехватил взгляд Крисси, и она не могла из него выпутаться, как бы ни старалась.

— Это место называется Колледж особого направления, сокращенно КОН, и я его директор.

Сумасшедший.

— Извините, но, кажется, мне пора… — начала Крисси, поднимаясь.

Но вдруг мощная волна бессилия подкосила ее ноги, и она рухнула обратно на диванчик. В глазах потемнело. Что произошло? Крисси не пила сегодня так много, чтобы вдруг вырубиться.

— Моя способность — это умение контролировать силы других людей со сверхъестественными способностями, поэтому на педагогическом поприще мне так везло… Вам плохо?

Крисси не смогла сдержать стон. Она принялась растирать руками виски, но пальцы перестали ее слушаться. Крисси испугалась бы, если на это у нее хватило бы сил.

— Извините, — сказала Эдуард.

Силы вдруг вернулись к Крисси. Она резко выпрямилась и похлопала глазами. Не верилось, что секунду назад ей было так плохо.

— Вот моя визитка.

Эдуард протянул Крисси небольшую черную карточку, которая переливалась под скудным освещением открытой веранды, как голографическая картинка.

— Если надумаете поступать — звоните.

— Поступать? — переспросила Крисси.

Она вдруг поверила этому человеку. Тот приступ бессилия был таким реальным… Да и ее «сверхспособность» тоже вызывала у Крисси много вопросов, на которые никто не мог дать ответов.

— О, вижу вы заинтересовались… Хотя КОН — это высшее учебное заведение, поступать туда не надо. Ну, то есть сдавать экзамены и приносить документы… Вы были зачислены туда с момента вашего рождения, как обладательница сверхспособностей.

Хотя речь этого человека с каждым словом все больше походила на бред сумасшедшего, Крисси понимала, что он не врет. Она приняла у него визитку с высеченным на ней номером телефона.

— Просто позвоните, когда созреете. Учебный год начинается шестого сентября, сбор и транспортировка учащихся — четвертого. Время подумать еще есть.

Эдуар поднялся, но теперь его остановила Крисси.

— Как вы нашли меня? Как узнали, какая у меня… сверхспособность? Мы ведь раньше с вами не виделись.

Эдуард усмехнулся.

— Это моя работа — находить учащихся. Я ведь сказал, что моя сила — контроль чужих сил. А выявить в чем именно заключается ваша сила, можно просто немного за вами понаблюдав.

Так он наблюдал за ней? Жутковато. Крисси молча смотрела на него, будто ждала продолжение.

— До встречи, тогда, — сказал Эдуард и удалился, растворившись в тени выхода.

Крисси еще недолго посидела на диванчике, рассматривая визитку. Потом она поднялась и подошла к мусорному баку. Зажатая в пальцах визитка повисла над ним, но затем Крисси спрятала ее в клатч, и тоже покинула этот притон.

Крисси никуда не поступила после школы и не понимала, чем будет заниматься, когда все ее однолетки пойдут в университеты. На работу она тоже не хотела, так что Колледж особого направления, чем бы он ни был, звучал неплохо.

Почему бы и нет?

Ника

— Люблю тебя, солнышко. — Сказала Нике ее мама.

Правда.

— Позвонишь, как доедешь, ладно? Я буду волноваться.

Ложь.

Наверняка она даже не вспомнит про Нику, пока снова ее не увидит. Будет занята разборками с отцом. Но Ника все-равно кивнула и вышла на лестничную площадку. Дверь за ней захлопнулась, и она осталась одна в тихом подъезде.

Ника всегда знала врут ей или говорят правду. Она не понимала, как она это делает и почему все остальные так не умеют.

Например, ее папа говорил, что задерживается на работе, и мама ему верила. Но Ника знала, что он лжет, и не понимала, почему мама этого не замечает. Очевидно же! Только вот доказать это Ника не могла. Она пробовала спросить напрямую, но от этого не было толку. Папа говорил, что у него просто много работы… особенно по пятницам, как в конце недели. Ника знала, что он лжет, что дело не в работе, но вывести отца на правду ей не удавалось.

Что ж, по большому счету, это не ее проблемы. Это ведь мама вышла за него замуж, пусть она и разбирается. К тому же совсем скоро Ника съедет от них.

ВУЗ она выбирала по принципу «чем дальше от дома — тем лучше». На специальность и факультет ей было начхать, куда взяли — туда взяли. А взяли ее на соцработника в университет, название которого было таким длинным, что Ника так ни разу и не дочитала его до конца.

Ника не стала вызывать лифт и спустилась по лестнице. Все-таки, она делает это практически в последний раз. Печальным взглядом она смотрела на обрисованные стены подъезда. По большей части они были заполнены всякими неприличными фразочками и рисунками, которым пристало быть лишь в учебниках по анатомии. По большей части это были творения Ники и ее друзей.

Только одна ее подруга таким не занималась. Оля. Они всю жизнь были вместе. Жили в одном дворе, учились в одной школе, бывали друг у друга на всех днях рождениях, кроме, разумеется, самого первого.

Как оказалось, для дружбы не обязательно быть во всем похожими. Даже наоборот — Оля и Ника были абсолютно разными. Оля любила сидеть дома, а Ника — ненавидела. Оля мечтала поступить в какой-то хороший ВУЗ, а Нике было все-равно. Оля занималась учебой в школе, дома и с репетиторами, а Ника нигде ею не занималась. Оля — амбициозна, Ника — довольствуется лишь тем, чем угощает ее сегодняшний день.

Сложности последнего года школы стали испытаниями для их дружбы, но они его прошли. Жаль только, что это лето —последнее, когда они живут так близко и могут видеться каждый день. Обе выбрали уезжать в другие города в разные университеты и Ника боялась, что уж это точно будет концом их отношений.

Хотя последнее время они все равно стали меньше общаться. Будто тренировались перед разлукой. Ника стала больше видеться с другой кампанией, а Оля просто реже выходила их дому.

Ника вышла из подъезда и глубоко вдохнула. Воздух последних летних вечеров пах по-особенному. Так просто его и не опишешь, для каждого он свой. Для Ники он пахнет смородиновым шампанским и теплым яблочным пирогом. Хотя эти вещи не сочетаются, Ника любила их и таким был для нее аромат дней, когда нет проблем, а через пару дней начинается новое время, которое точно будет лучше, чем то, в котором Ника находится сейчас.

Ника шла быстрым шагом и ей хотелось засунуть ладони в карманы, но летняя одежда их не предусматривала, поэтому она просто обняла себя руками.

А еще Ника умела врать, но это едва ли смахивало на то, как она различала, врут ли ей. Она просто отчаянно верила в то, что говорила и, как оно обычно бывает, люди верили ей, потому что она сама верила себе.

Например, Ника верила, что никакие репетиторы ей не помогут поступить туда, куда хотят ее родители. Поэтому весь одиннадцатый класс она врала, что идет на дополнительные занятия, а сама ходила встречаться с друзьями.

Был конец августа и вступительные кампании уже давно закончились, так что теперь Нике точно не нужны были репетиторы. Но ее мама все равно не замечала подвоха, когда Ника говорила, куда идет. Также произошло и сегодня.

Ника отыскала среди густых зарослей дыру в решетчатом заборе и шагнула в нее, расставив руки для равновесия. Место встречи у ее друзей всегда было одним — территория заброшенного садика, который находился на их районе столько, сколько Ника себя помнила.

Ника подошла к своей компании и принялась со всеми здороваться. С девочками она чмокалась в щеку, а с ребятами просто некрепко обнималась. Возвышавшееся рядом мрачное здание с выбитыми окнами придавало окружению мрачную атмосферу. Поэтому у ребят создавалось впечатление, будто они первые подростки, которые назначили это место «своим» и от ничегонеделанья зависали здесь по три часа ежедневно.