Понурив голову, она медленно шла и только стук толстых подошв ее ботинок о деревянный паркетный пол разбавлял уныние, скопившееся здесь за учебную неделю. Уже стало смеркаться и на высоких стенках включились, будто сами собой, тусклые светильники. Здесь, как и в жилом корпусе, стены до середины были обшитыми деревянными панелями. Но верхнюю часть оббили темно-бардовым велюром. Ника посетила еще не все жилые и не все учебные корпуса, но начала догадываться, что у каждого есть собственный цвет. Например, в первом учебном корпусе доминировал бордовый. Даже плитка в туалетах была такой. По началу Нику угнетала эта гамма, но сейчас, в сумерках пятничного вечера, она заметила в ней свое очарование.

Погруженная в мысли, Ника зашла за поворот, но вдруг замерла. Краешком глаза она заметила что-то, что выбивалось из общей колеи бардового однообразия. Что-то маленькое, но достаточное, чтобы привлечь внимание. Ника в нерешительности переминалась с ноги на ногу, но решила вернуться на несколько шагов назад. Она просто хотела убедиться, что у нее не начались галлюцинации. Возможно, от тоски такого и не бывает, но, кто знает?

Ника выглянула из-за поворота и, поняв, что ей не почудилось, вышла полностью.

Посреди пустого коридора, в том промежутке, где не было окон, стояла маленькая девочка. Ника нахмурилась. Откуда здесь ребенок? Это же не школа, где есть младшие классы.

Девочка стояла и смотрела на Нику, будто только и ждала, когда она к ней подойдет. На девочке был коричневый сарафанчик с карманом кенгуру и подтяжками, а также белые колготки. Ее образ можно было назвать симпатичным, если бы не громадные розовые туфли с перемычками на щиколотках. Темно-русые волосы девочки были заплетены в неровную тоненькую косичку, будто она сама делала себе прическу. Или поручила это кому-то, кто в прическах не разбирается.

Девочка так ничего и не сказала и Ника подошла к ней, проклиная себя за то, что решила все-таки вернуться, хотя уже прошла мимо. Не хватало ей сейчас еще бегать с карапузом, который заблудился. Дети не вызывали в Нике умиления. Особенно те, которые выглядели так, будто им нужна помощь.

— Привет! — сказала Ника. — Ты потерялась?

Девочка качнула головой и Ника облегченно выдохнула. Подойдя поближе, она увидела, что девочка очень хорошенькая. Конечно, почти все маленькие девочки вызывают у взрослых подобное впечатление. Но именно эта, казалось, красивее всех, кого Ника встречала раньше. У девочки были полные розоватые губки и довольно острые скулы, хотя из-за детской припухлости заметить это было сложно. Но более всего Нику поразили ее глаза. Карие, но тусклом свете мрачно-бордового коридора казавшиеся почти черными. Ника понимала, что уже видела такие глаза, но не могла вспомнить у кого.

— Как тебя зовут? — спросила Ника.

Она не собиралась заводить себе малолетнюю подружку, но слова вырвались сами собой.

— Папочка называет меня малышкой.

Ника улыбнулась. У девочки был довольно низкий голос, как для маленького ребенка. Но это лишь придало ей очарования.

— Должно же у тебя быть обычное человеческое имя? Меня вот зовут Ника.

Ника заискивающе вгляделась в глаза девочки, но та лишь нахмурилась и повторила:

— Папочка называет меня малышкой.

Правда.

Впрочем, чтобы понять, что девочка не врет, Нике даже не нужно было использовать свою силу. Дети почти никогда не врут. Только если их спрашивают, почистили они зубы или нет.

— Ладно, Малышка.

Ника решила, что выяснит этот вопрос как-нибудь в другой раз. Если он наступит.

— А где же твоя мамочка?

— Далеко-далеко — ответила Малышка. — Но мы с папочкой каждый год приносим ей цветочки.

Ника нахмурилась, но потом печальное осознание накатило на нее мощной волной. «Каждый год приносим ей цветочки…».

— Она умерла? — спросила Ника и тут же принялась ругать себя за бестактный вопрос.

Но он почти не смутил Малышку. Она лишь немного растерялась, но потом сказала:

— Она далеко-далеко, но папочка говорит, что она всегда рядом. Я не понимаю, как это и почему я ее не вижу, раз она рядом… Но иногда она передает мне шоколадки.

Тут Малышка замолчала, будто что-то вспомнила, и полезла в кармашек-кенгуру. Она достала оттуда плитку шоколада и принялась разворачивать обертку.

— Хочешь? — спросила она, отламывая, или точнее выдавливая большой квадратик, и протягивая его Нике.

Ника хотела отказаться — растаявшая шоколадка в пальцах маленького ребенка выглядела не особо аппетитно. Но затем решила все-таки принять угощение.

Они вместе съели по квадратику и обе перепачкали губы и пальцы. Шоколадка оказалась вкусной, хотя Нике было горько.

Вдруг Малышка сказала:

— Я обычно не ем шоколадку до последнего, хотя очень их люблю. Так мне кажется, что мамочка действительно рядом. Но мне показалось, что ты тоже любишь шоколадки.

Ника кивнула, хотя не любила шоколад и вообще сладости. «Ну вот, соврала ребенку» — подумала Ника. Но Малышка не учуяла лжи.

— Отвести тебя к папе? — спросила Ника, чтобы сменить тему.

Она все так же не горела желанием нянчиться с чужим ребенком, но эта девочка неосознанно расположила Нику к себе.

— Нет, нет!

Малышка замахала руками, будто Ника сказала что-то очень плохое.

— Он не разрешает мне приводить к себе учащихся!

— Ладно, ладно, — смутилась Ника.

Она замолчала и Малышка тоже молчала. Она слизывала с пальцев шоколад, а остатки плитки засунула обратно в карман, позабыв завернуть фольгу. Кажется, ее папочка не обрадуется застирывать сарафан. Но раз он коричневого цвета, то пятен не должно быть заметно.

— Так живешь тут, в колледже, вместе с папой?

Малышке осталось облизать большой палец, и она заговорила, только когда закончила с ним:

— Нет. Я приезжаю на выходные. У папочки тут и без меня проблем хватает.

Ника только сейчас задалась вопросом, кто здесь может быть папой этой девочки. Неужели кто-то из студентов? Вряд ли. Девочке было лет пять, а значит ее родителю должно быть хотя бы двадцать три. Бывают, конечно, и исключения, но Нике показалось, что эта девочка просто не могла родиться у кого-то безответственного.

— Ладно, — сказала Ника. — Я, наверное, пойду…

— Стой! — Малышка схватила ее за руку теплыми ладошками, хотя Ника еще даже не развернулась. — Придешь ко мне на следующей недели? Я, может, смогу принести еще одну шоколадку… Или эту оставлю.

Ника неопределенно пожала плечами. Ее страх начал осуществляться — маленький ребенок назначил ее своей нянькой. Но встретив взгляд больших, как у всякого ребенка, глаз, Ника кивнула вполне уверенно. И дело было даже не в том, что Малышка пообещала шоколадку. Просто было похоже, что ей не хватает кого-нибудь с кем можно поделиться шоколадкой. А Ника все-равно хотела расширить круг общения. Правда, в сторону другого возраста, но надо же с чего-то начинать.

— Ура! — сказала Малышка. — Тогда до следующей пятницы!

Ника снова кивнула и Малышка вприпрыжку направилась к выходу. У поворота она развернулась и, широко улыбаясь, помахала Нике на прощание. Ника заметила в уголке губ Малышки пятнышко от шоколада, но не стала ее останавливать. Все-таки у нее был родитель, который может его вытереть, это не забота Ники.

Постояв в коридоре еще с полминуты, Ника вдруг тоже улыбнулась и пошла к выходу. На улице, где сумерки уже сгустились, Ника, сколько не оглядывалась, не заметила силуэта маленькой девочки в коричневом сарафане.

Глава 4

Крисси

Крисси так и не поняла, когда наступил момент, что она начала сходить с ума. В ее голове созрел дикий план и этот план она хотела воплотить в жизнь как можно скорее.

Странную парочку она больше не встречала, не имела конфликтов с дамочкой, у которой бантик на хвосте делала ее похожей на пони в зоопарке, преподаватели и студенты вели себе с Крисси нормально. Поэтому она заскучала.